Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год - Вокруг Света

Вот такой вопрос я сразу задал Валерию Козлову.

— Жизнь — явление космическое, — усмехаясь, философски заметил Валерий.— Чем глубже мы проникнем в космос и поймем, что, почему и как там происходит, тем быстрее разберемся в целом ряде процессов, происходящих на Земле. А Крайний Север для этих исследований просто уникален...

Кое-что об этом я выяснил еще раньше в беседе с директором Института космофизических исследований и аэрономии Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР профессором Ю. Шафером.

— Естественные явления в околоземном космическом пространстве по своему многообразию, взаимосвязям, мощности, временным характеристикам и геометрии практически не могут быть промоделированы в масштабах лабораторного эксперимента, — говорил он.— Ими невозможно управлять, их нельзя повторять. Одна лишь, например, средняя магнитная буря эквивалентна по энергии взрыву мегатонного термоядерного заряда. Ее действие распространяется на огромный объем космического пространства. На Земле смоделировать подобные космические процессы просто невозможно. Нет модели — нет и теории. То есть постоянного, научно обоснованного предсказания жизненно важных для нас явлений...

О существовании космических лучей догадывались давно, но и только. Еще древние, изучая явления природы, смутно понимали, что между нашей земной жизнью и тем, что происходит в небе, существует какая-то таинственная, необъяснимая, но крепкая и постоянная связь.

Примерно три с половиной столетия назад европеец впервые обратил изучающий взгляд на Солнце. Легендарный Галилей сообщил потрясенным современникам, что на божественном их светиле имеются темные пятна. Одновременно и независимо друг от друга начали изучение Солнца европейские ученые Шернер, Фабриций, Гариотт. Целью их исследований стали знаменитые пятна.

На заре XX столетия кощунством казались мысли видного русского и советского ученого Александра Леонидовича Чижевского, утверждавшего, что «жить — это значит пропускать сквозь себя поток космической энергии в кинетической ее форме».

Лишь миллиардная доля солнечной энергии достается нашей планете. Однако профессор Чижевский с абсолютной точностью доказал, опираясь на многолетние собственные наблюдения и анализ архивных данных, что легче найти иголку в стоге сена, чем обнаружить в органическом мире планеты процесс, в котором так или иначе не участвовало бы Солнце. От состояния его зависят рождаемость и вес младенцев, количество браков и смертей, а также вспышки эпидемий, число поражений человека ударами молнии и пожаров от нее, ухудшение человеческого здоровья, обострение течения болезней...

Кроме того, Солнце «колеблет» период зацветания растений, время весеннего прилета птиц и рост древесины, размножаемость, миграцию насекомых, рыб и животных, падеж скота...

В конце XIX века Русское географическое общество вместе с Академией наук решили организовать сразу две полярные станции: в устье Лены, примерно там, где сейчас находится поселок Тикси и Тиксинская геокосмофизическая обсерватория, а также на Новой Земле.

Экспедиция в устье Лены вышла из Петербурга 16 декабря 1881 года, но лишь спустя шесть месяцев — 4 июня 1882 года — троим ученым и нескольким матросам удалось на небольших судах спуститься по Лене к Ледовитому океану. Самым подходящим местом для зимовки оказалась небольшая уютная бухточка на острове Сагастырь — примерно в двухстах километрах от нынешнего поселка Тикси. Неблизким был их путь и нелегким. Осенние штормы на Лене начались в том году необычно рано. Во время одного из них утонули, все приборы для магнитных наблюдений. Можно было представить себе отчаяние, охватившее ученых. А через несколько часов после окончания шторма невероятными усилиями приборы удалось спасти. Два с лишним месяца потребовалось для их ремонта и наладки, но магнитные наблюдения все же начались.

Исследователи жили в каютах, на своих небольших суденышках. Одновременно вели наблюдения и строили лагерь.

Затем пришла зима, началась полярная ночь — пурга, мороз под пятьдесят. Для того чтобы выполнить всю программу наблюдений, не хватало подготовленных специалистов, и матросы под руководством ученых самоотверженно взялись за изучение незнакомых дисциплин. И тут же применяли полученные знания на практике.

Наблюдения, записи, дневники, которые привезла экспедиция, и по сей день коллеги-ученые называют прекрасными, а вклад горстки мужественных людей в отечественную и мировую геофизику — неоценимым.

Казалось бы, за столь долгий по человеческим меркам промежуток времени можно узнать о Солнце многое. Но точных знаний как о самом светиле, так и о явлениях, которые оно вызывает на Земле, воздействуя на ионосферу, магнитосферу, атмосферу нашей планеты, накоплено все еще мало.

Космофизика — наука без теории. А теорию невозможно создать без изучения моделей интересующего явления, на которых только и возможно проследить вероятное развитие событий «в натуре».

Но как смоделировать Солнце? Или космическое пространство, по которому летят к нам таинственные космические лучи? Одна лишь магнитосфера Земли — каплевидная полость, обтекаемая солнечным ветром, — простирается навстречу Солнцу на расстояние, равное примерно 65 тысячам километров, а хвост ее тянется за нашей планетой на миллионы километров... Как смоделировать ее?

Что ж, выходит, ученым не под силу справиться с такими масштабными загадками природы?

— Почему же, — помню, возразил мне профессор Шафер, — масштабность решаемой проблемы лишь ставит нам условия, которые заставляют ученых объединять свои усилия. Просто нужна была гигантская лаборатория. Тогда, как говорится, масштаб инструмента соответствовал бы грандиозности изучаемых явлений...

Получалось, что не так уж все и сложно. Достаточно организовать в нужных пунктах наблюдательные станции с регистрирующими приборами и...

— Как бы не так! — сказал Шафер.— Земля ныне сама служит источником различных излучений: на полную мощность работают заводы, контрольно-измерительные приборы, летают самолеты и ракеты... Как разобраться космофизикам, что фиксируют их датчики: дыхание Солнца или производственный аврал на соседней фабрике? Вот и поняли, что только станции, расположенные в безлюдных, не обихоженных человеком местах, могут сослужить добрую службу. Но где расположить их? Идеальное, казалось бы, место — океан. Но на его поверхности невозможно разместить станции с постоянно точными координатами. Тогда и обратили внимание на Север. Обширные пространства северо-восточной части Азиатского континента оказались идеальным местом для геокосмофизических исследований. И не только потому, что здесь находится «кухня погоды». Разница между максимальной температурой лета и зимы здесь более ста градусов, она и обусловливает высокую прозрачность атмосферы. Вечная мерзлота толщиной в несколько сот метров — хороший изолятор от помех снизу. Еще одна уникальная и необходимейшая особенность — разница между геомагнитным и географическим полюсами в 11 градусов — помогает ученым с большой точностью отличать волновые излучения Солнца от корпускулярных.

Кроме того, на территории Якутии «как нарочно» расположилась значительная часть Восточно-Сибирской мировой геомагнитной аномалии. Это «железо» при возмущениях на Солнце вызывает, как говорится, огонь на себя и очень облегчает наблюдения...

Тогда-то и родилась идея сооружения знаменитого теперь на весь мир Якутского меридиана — научного «прибора» длиной 1200 километров. Якутск—Жиганск—Тикси—остров Котельный — в каждом из этих пунктов находится станция наблюдения, и все исследования ведутся синхронно, по единой программе. Получается как бы моментальная фотография того, что происходит в магнитосфере, ионосфере, плазмосфере... то есть в тех самых «отделах» верхних слоев атмосферы и околоземного космоса, с помощью которых Солнце и «управляет» земной жизнью. И таких «фотографий» обрабатывается и анализируется ежегодно тысячи.

Хозяйство Белозерцева — посредине Якутского меридиана. Примерно на полпути от Якутска до Тикси. Здесь не поражает своим притягивающим мерцанием электроника, не впечатляет размерами аппаратура. Два балка. Вездеход у крыльца. Антенна над головой. Да еще кое-что из научной техники на улице, возле дома. В балках и лаборатории, и слесарная мастерская, и кают-компания, и камбуз. И везде необыкновенная чистота. В этом отношении Белозерцев строг, даже придирчив: закрыл за собой входную дверь — будь любезен, переобуйся немедленно в тапочки. И в слесарке у него все сверкает, и на кухне. А окна опутывают огуречные стебли...

— Зеленый цвет успокаивает дежурного, — хитрил Белозерцев.— Да и свежий огурец при нашем климате — это масса внеплановых положительных эмоций...