Поп и работник - Сергей Каледин

- Он с бабой своей поругался, она его и выставила без выходного пособия,- пояснил Толян.- Он на дачу, у них дача тут, за Марфином. А дача заперта. Ключ у тещи. Короче, Вован с харчей съехал, из города скрылся, на завод больше не хочет. У него от чертежей башка пухнет. Вон калган какой. У них завод ракеты делает...

- Самолеты,- шепотом поправил Бабкин.

- Гробанется ракета, не дай Бог,- молол Толян,- Вован в тюрьму...

- Понятно, понятно,- закивал отец Валерий.- Бывает... А насчет речи можно помочь...

Вера Ивановна ткнулась лицом батюшке в руку - за благословением - и ушла возжигать свечи.

Дима-регент, уставший от невнимания к себе, перехватил священника:

- Папа-то римский что отчудил, батюшка? Собрал в Ватикане на экуменическое богослуже-ние всех кого ни попадя: и евреев, и католиков, муллу пригнал, шаманов разных, буддистов, ламаистов... И давай служить кто во что горазд...

- Диссидент,- подытожил отец Валерий кратко, чтобы не упустить Толяна.- Анатолий, ты мне "Беларусь" с ковшом не достанешь на пару дней фундамент рыть?

- Нет вопросов! Три двадцать в кассу, чеки мне!

Над папертью горела мощная ртутная лампа. По-прежнему хлопал на ветру пододеяльник, и две рубашки протягивали руки к земле. В полумраке за оградой тихо выл привязанный Бука.

- Тут топить-то: подкинул угольку и сиди кури. Курить, правда, в церкве нельзя, не любят. Сто рублей и харч бесплатный. В пост только плохо, жрут, как потерпевшие. Ты кобеля в котельной запри, орать будет - не слышно.

- Он п-правда лечит?

- Заикание? Он рак даже лечит. Сегодня вот жалко Лешки Ветровского нет... Кандидат наук в Москве. У него мать раком болела. Батя за нее взялся.

- В-вылечил?

- А то! Когда вскрыли - рака не нашли.

- Зачем вскрыли?

- Как зачем? Померла со временем. Лешка теперь в Бога верит, я тебе дам! С женой даже развелся. В Загорск на заочного попа поступил. Мать есть мать, святое дело! Так что ты не сомневайся - он тебе заикание зараз выправит. Болтать будешь, как я, что слюна на язык принесет. Девки давать станут. Жена полюбит. Оформляйся, пока место не занято. В понедельник ехай на завод в Москву, расчет бери...

- Могут не отпустить,- солидно предположил Бабкин.

- Отпу-устят, кому ты, на хер, нужен!

3

Бабкину снилась женщина, Валда Граудиня, медсестра из рижского дурдома, где Бабкин этим летом безуспешно лечился от заикания, обнимала его своими полными плавными руками и называла осень "бабское лето"...

- Во-овкя!.. Вовкя!..

Бабкин, не открывая глаз, привычно потянулся к полке, где за магнитофоном возле будильни-ка лежали спрятанные от дочери очки. Рука его наткнулась на шершавую стену. Другой рукой Бабкин по-слепому стал нашаривать деревянный заборчик детской кроватки, чтобы проверить, сухая ли Танька, но вместо дочери рука его нащупала пустоту.

Бабкин открыл глаза: с обитого фанерой потолка свисала голая лампочка. За лампочкой в углу под иконой мерцала лампадка. Бабкин вспомнил, что он церковный истопник.

В комнату всунулась Вера Ивановна.

- Спишь? Все царство небесное проспишь! Одеись. В алтаре всю ночь огонь горел. Тебя будить не стала, храм сама подтопила, глянь в окно: в алтаре огонек шеволится. Как не спалилось-то?.. Потекло бы на престол, на покрывало, в алтаре пол деревянный.

Бабкин поискал очки, очков не было. Он нагнулся: может, на полу? Очки от резкого нагиба съехали со лба на нос, жизнь прояснилась.

Из пасти растворомешалки торчал черенок лопаты. Бабкин покачал его. Лопата не поддава-лась.

- Захватился цемент, влагу натянул,- проворчала Вера Ивановна, открывая церковь.- Вот такие работнички у Господа Бога.

Бабкин шагнул внутрь, но это была еще не церковь. По стенам тамбура стояли лавки, под лавками несколько колоколов, в углу мутный полупрозрачный мешок с надписью "Мочевина", доверху наполненный бурыми свечными огарками, похожими на креветок.

- Старая чума...- ворчала Вера Ивановна, не совладав со следующим замком.- Ну-ка покрути.

Бабкин открыл замок, пропустил вперед старосту и вошел сам.

Две недели Бабкин числился истопником, а в самой церкви ни разу еще не был: на буднях церковь закрыта, а в выходные постеснялся зайти - в угле весь, грязный, потный...

Вера Ивановна шмыгнула направо в угол, где стоял большой сундук, над сундуком висела грамота: "Дана Князевой Вере Ивановне, старосте Покровской церкви села Алешкина Московской области, в благословение за труды во славу святой церкви..." Вера Ивановна присела на сундук, подперла голову рукой.

- А зачем мы сюда пришли, не помнишь?

Бабкин пожал плечами.

- Откуда это? - Он кивнул на грамоту.

- Кагор надо проверить, вот что.- Вера Ивановна открыла сундук.Вызвал меня в Москву митрополит, думала, может, денег даст. Нет - дал грамоту.

Над царскими вратами ближайшего к сундуку алтаря среди икон Бабкин узнал "Тайную вечерю" Леонардо да Винчи.

- Это н-не икона.

За спиной хлопнула крышка сундука.

- Пальцем не тычь. А то я не знаю. Картинка. Тут много икон поизъято. Какие раньше за вином ушли от позапрошлого батюшки, прости его душу грешную, какие в этом годе лихоманы уворовали. Собаку привели, собака понюхала, а что толку? Батюшка наш и не печалится особо. Новых, говорит, икон ребята нарисуют, богомазы, лучше старых. Чем болтать, иди огонь туши.

Бабкин с опаской шагнул на забранный ковровой дорожкой амвон центрального алтаря и толкнул указанную старостой дверь.

- Ты точно крещеный? - заволновалась Вера Ивановна.

- Точно,- сомневаясь, кивнул Бабкин.

Он шагнул в алтарь. Сердце застучало, хотя из школы и вечернего института Бабкин знал, что Бога практически нет.

Иисус Христос, нарисованный на матовом стекле в полный рост, в белом хитоне, раскинув руки, внимательно следил за действиями Бабкина.

Бабкин на цыпочках бесшумно подкрался к престолу - мраморному кубу, покрытому парчовым покрывалом,- тихонько задул лампадку в огромном семисвечнике. Потушенный фитилек задымился, дымок спирально потянулся вверх. Перед семисвечником под стеклянным колпаком стоял бронзовый ящичек старинной выделки.

- Вовка! - крикнула в открытую дверь следившая за ним с амвона Вера Ивановна.- Ничего не трог на престоле! Выходи давай! Ковчег гляди не трог там дары святые!

Бабкин напоследок оглядел алтарь. На стене у окна рукомойник, такой же, как в трапезной, письменный стол, заваленный книгами, покосившийся платяной шкаф, одна створка закусила обтрепанный, шитый золотом подол ризы. Он вышел из алтаря.

- К иконе приложись.

Бабкин замялся.

- Я, к-когда договор в исполкоме оформлял, сказал: не буду в обрядах п-прини-мать...

- А кто тебя принимать просит? К иконе приложись и не принимай.

Бабкин поцеловал босые облупившиеся ноги указанного ему мрачного святого.

- Сделал бы ты еще, Вовка, доброе дело. Починил бы свет на клыросе.Вера Ивановна пошатала лампу на складной ноге, привинченной к аналою.Телепается туда-сюда!..

Такая же лампа была у жены Светланы для печатания на машинке, только у Светланы финская, а эта отечественная, с зеленым конторским колпаком. Светлана работала машинисткой-надомницей, несмотря на высшее образование.. Работать она умудрялась почему-то только вечером, когда Бабкин, с головой, распухшей от заводских чертежей, притаскивался домой. Не раз он малодушно мечтал сломать пишущую машинку, несмотря на стоимость в четыреста рублей.

- Инструмент надо,- солидно сказал Бабкин.

- Им бы только отпеть свое, а там хоть трава не расти,- бормотала Вера Ивановна.- И батарея у того алтаря капает... Таз подставляю. У меня ведь и ключ есть на батарею, зубастый такой... А дров, Вовка, больше в батюшкин дом не носи! Одной мокроты нанес вчера, я все назад сволочила. Женя-артист придет, наносит. Ты за котлами надзирай. У старого котла колосники прогорели, топи не топи... Батюшка-то не больно беспокоится, все бы только блеск навести, а от того блеска сердце чернеет...

- Есть кто? - раздался в притворе полупьяный веселый бас.

В дверях топтался здоровый мужик в праздничном костюме, с галстуком.

- Покойницу привезли... Батюшка здесь?

Вера Ивановна, вытирая руки о халат, деловито направилась в свой угол.

- Чего ему здесь делать на неделе? - проворчала она, доставая ведомость.- Дома отдыхает. В субботу будет.

- Понял,- кивнул мужик.- Значит, пускай она тут пока полежит?

- Ты что? Как я ее до субботы беречь буду?! Пошлем батюшке телеграмму, пусть приезжает отпевать...- Вера Ивановна сунула мужику лист бумаги.- Пиши имя, фамилие, сколько лет, возраст...

- Мое?

- На кой мне твое? Ее пиши, покойницы.

- Колюбакина Антонина Егоровна,- старательно, по складам произнес мужик, заполняя нужную графу.

Вера Ивановна медленно выпрямилась и зловеще взглянула на мужика.

- Какая Колюбакина? Тонька?

- Тетя Тоня.

- Так она ж полмесяца назад померла! Если не больше.

- Почему? - удивился мужик и протянул руку к двери, как бы призывая покойницу подтвердить.- Позавчера! А тогда у ней первый удар был. Да вон она, тетя Тоня, поди проверь.