От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке - Протоиерей Дмитрий Григорьев

От проповедника Преосвященный Иннокентий требует подготовленности, ясности, искренности и любви:

«В изъяснении предметов веры надобно говорить обдуманно, ясно, отчётливо, сколь возможно кратко, иначе проповедь твоя будет иметь мало успеха. говорить, что все учение Иисуса Христа заключается в том, чтобы мы покаялись, веровали в Него и имели к Нему и ко всем людям любовь бескорыстную, чистую».

«… чтобы действовать на сердце надобно говорить от сердца, от избытка бо сердца уста глаголят. И потому только тот, кто исполнен и избыточествует верою и любовию, может иметь уста и премудрость, ей же не возмогут противиться сердца слушающих…»[30].

В том же поучении владыка Иннокентий указывал миссионеру-проповеднику:

«Чтобы вернее и более быть полезным своим прихожанам, ты должен в непродолжительном времени узнать язык их, на первый раз по крайней мере для того, чтобы понимать.

Старайся узнавать обстоятельно веру, обряды, обычаи, наклонности, характер и весь быт твоих прихожан»[31].

Епископ Иннокентий посетил все уголки своей огромной епархии. На каждом острове, в каждом селении, посещаемом им, люди встречали его с великой радостью. И он всюду совершал Божественную Литургию и проповедовал. Он использовал все возможные средства передвижения, но чаще всего ему приходилось путешествовать в байдарках, верхом на лошади или на собачьих упряжках. Его однокашник по семинарии, камчатский священник-миссионер П. В. Громов оставил нам незабываемое описание епископа Иннокентия во время его путешествия по епархии:

«…в этом, одном из глубочайших ущелий Камчатки, как сейчас вижу епископа Иннокентия, в тёмную зимнюю ночь, сидящего в одеянии из оленьих кож на камне, освещаемого заревом, отражающемся на вершинах гор, окружающих пропасть, среди добродушных детей природы – камчадалов, грызущих юколу, и между не одною сотнею маленьких ездовых животных, свернувшихся в клубки и крепко заснувших от утомления. Ни одному из русских иерархов не доводилось ещё вносить своё благословение в подобные юдоли. Первому архиерею, Иннокентию Камчатскому предоставлена в наше время честь олицетворить на себе начертанную апостолом Павлом картину многотрудной жизни подвижников веры: «проидоша в милотех, и в козьих кожах, лишени, скорбяще, озлоблени, в пустынех скитающеся и в горах и в вертепех и в пропастех земных»[32].

За время своего десятилетнего пребывания в Новоархангельске епископ Иннокентий совершил четыре таких путешествия, продолжавшихся от 8 до 18 месяцев каждое.

В 1842 году, в начале своего епархиального объезда, на пути к Еловому острову, на котором был похоронен праведный старец Герман, корабль епископа Иннокентия попал в страшную бурю, вызванную землетрясением. 28 дней огромные волны швыряли небольшой корабль. Семьдесят пассажиров лежали в своих каютах в трюме корабля почти без еды и воды. Все были больны. Наконец океан успокоился и корабль вошёл в гавань Елового острова. Все это время епископ Иннокентий помогал капитану, а когда корабль стал на якорь, отслужил благодарственный молебен. Много лет спустя игумен Валаамского монастыря, в братии которого состоял отец Герман, написал письмо епископу, спрашивая его о подробностях чудесного избавления от смерти во время морской бури. Какой-то благочестивый посетитель из Америки рассказал монахам, что старец Герман в монашеском одеянии явился епископу Иннокентию при совершении им панихиды у могилы старца. Епископ Иннокентий на этом же письме написал карандашом:

«В сильную бурю, 28 дней лавировали в виду острова Елового. Все были в опасности от недостатка воды. Я сказал в уме: «Если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер». И точно, не прошло и четверти часа, – сделался попутный ветер. Вскоре, на могиле старца, я служил панихиду. Ничего не видел»[33].

Этот случай указывает на трезвую веру епископа Иннокентия, чуждую всякого рода преувеличениям, экзальтации и мифотворчества.

В Наставлении Миссионеру владыка писал: «Касательно учения веры и закона Христианского никаких доказательств, Св. Писанием не подтверждённых, не употреблять, кольми паче ложных чудес и откровений не вымышлять под страхом строжайшего осуждения. Но если где Господь видимо явил силу Свою… сделать надлежащее беспристрастнейшее исследование, со всеми доказательствами представить к нам»[34].

Епископ Иннокентий «возлюбил благолепие дома Божьего», у него был тонкий эстетический вкус и литургическая интуиция. Он обращал внимание на чистоту и порядок в Св. – Михайловском Кафедральном Соборе и других церквах, которые он посещал. Он предпочитал простые, но хорошо сшитые облачения. Такое же требование он предъявлял ко всем другим вещам в храмах. Он настаивал на искренней, разумной и аккуратной манере служения и на ясном и ровном чтении псалтыри и Священного Писания. Однажды он сказал чтецу, приехавшему из Москвы:

«Хорошо читаешь, а у вас в Москве ещё не выветрило эту странность – кончать непременно с каким-то голком»[35].

Он отмечал диаконов, служивших с благоговением, ровно, понятно и без выкриков.

Епископ Иннокентий хотел, чтобы люди видели и понимали Божественную службу и участвовали в ней. Ради этого он не боялся иногда изменять существующие обычаи. Уже упомянутый священник Громов служил Литургию на второй день Рождества в камчатской деревне в присутствии епископа Иннокентия. Он был удивлён прсьбой епископа оставить царские врата открытыми в течение всей службы[36].

Владыка Иннокентий прилагал большие усилия к тому, чтобы облегчить совершение Божественной литургии, где только возможно. Летом 1845 года он написал наставление об Употреблении переносных антиминсов, которые раздавались его священникам для миссионерских поездок, «дабы каждый православный житель имел возможность безотлагательно причаститься Святых Тайн при возможности».

Владыка советовал духовенству проповедовать перед совершением Исповеди и перед Причащением. Он писал: «Проповедь слова Божия… есть всегда лучшая подготовка к причащению»[37]. И сам владыка следовал этому правилу с давних пор. В его церковном дневнике за 1825–1826 годы записано следующее:

«Совершал богослужение и проповедовал по праздникам. Проповедовал также перед исповедью, поскольку положил неупустительно проповедовать перед исповедью»[38].

В 1850 году, по истечение первого десятилетия своего назначения на епархию, епископ Иннокентий сделал подробный доклад Св. Синоду в котором он сообщил: 23130 человек принадлежало к Камчатской, Курильской и Алеутской епархии, около 15000 из них жило в Северо-Американской части епархии. Девять из двадцати четырёх церквей находились в Русской Америке, и пять из них были построены после назначения епископа Иннокентия. На американской территории было также 37 часовен, а на Камчатке – 19. Церкви в Америке были расположены так: три в Новоар-хангельске на Ситке – Св. – Михайловский Кафедральный Собор, церковь в архиерейском доме и новая церковь индейцев-колошей. А кроме уже существовавших церквей на Кодиаке, Уналашке и Атту, новые церкви были воздвигнуты в Кенаи, Нугашаке и Квипахе.

В епархии было 29 священников, пять диаконов и 55 псаломщиков. В американской части епархии было 9 священников, два диакона и соответствующее количество псаломщиков[39]. Трудность получения священников, особенно образованных, для миссионерской работы в Русской Америке была постоянным источником забот епископа Иннокентия.

Единственным решением этой проблемы епископ Иннокентий считал устройство местной семинарии для подготовки к священству кандидатов из местных жителей. Благодаря его стараниям, в 1845 году духовное училище из Петропавловска-на – Камчатке было переведено в Новоархангельск и реорганизовано в семинарию. Однако первоначальный успех этого мероприятия не продолжался долго, и меньше чем через десять лет семинария была вновь переведена в г. Якутск в Сибири. Главные причины её последнего перевода были следующие: трудность создания квалифицированного преподавательского состава, недостаточность подготовки туземцев к прохождению обязательных курсов в семинарии и, наконец самая главная причина, – перевод епископской резиденции на Азиатский континент[40].

В 1850 году епископ Иннокентий был возведён в сан архиепископа, а два года спустя Якутская область в Восточной Сибири с 200000 жителей была присоединена к его епархии. В связи с этим резиденция Архиепископа была переведена в Якутск. Здесь, также как ранее на Уналашке и Ситке, архиепископ Иннокентий начал изучать местный язык и работать над переводом. В этом деле ему помогала группа способных местных миссионеров, и через несколько лет якуты уже услышали Богослужение на их родном языке. Хотя архиепископ Иннокентий смог всего лишь раз посетить Америку после перевода его резиденции в Сибирь, он, продолжая пристально наблюдать за церковной жизнью там, проявлял особый интерес к продолжению начатого им труда по переводу. В письме митрополиту Филарету он информировал московского иерарха о том, что священник Иннокентий Шаятников на Уналашке перевёл несколько книг Нового Завета на алеутский язык, а Иван Надеждин, окончивший Ново-Архангельскую семинарию, перевёл Евангелие от Матфея на колошский язык[41].