По следу незримых. Часть 2 (СИ) - Муравьёв Константин Николаевич

После чего неспешно направился к центру лагеря.

Тем временем Коган, пожилой крупный орк, быстро махнул рукой, собирая телохранителей хана и указывая вперед.

— Чего застыли? — прошипел он.

И сам двинулся следом за своим господином.

Его орки незаметно оттеснили остальных, давая возможность спокойно прошествовать их вождю к шатру Совета.

Громкий гомон, никак не похожий на мирное обсуждение и решение важных вопросов, уже издали донесся до идущего рядом с ханом его высокого и седого телохранителя.

— Вот же собралась неугомонная свора бродячих псов, а не почтенные и уважаемые ханы, что скажешь? — услышал он негромкие слова хана.

Коган не сразу и понял, что этот вопрос хана предназначался ему.

А потому он с удивлением посмотрел в спину своему господину.

Тот до сего момента никогда не интересовался его мнением, но, если он спросил об этом сейчас, то явно ждет какого-то его ответа.

Орк сначала хотел отделаться лишь дежурной фразой, но посмотрев в казавшуюся какой-то отстраненной и несколько расслабленной фигуру Великого Хана, он тихо ответил.

— Господин, не нужно вам было сейчас соглашаться на этот совет… Визирь что-то задумал... Его люди прощупывали почву и пытались подкупить стражу… Но в охрану и ближний круг телохранителей я всегда брал лишь наших кровников и тех, кто будет верен вам до своей смерти… а потому у них ничего не вышло, но другие…

И Коган оглядел галдящую толпу.

После чего сделав шаг ближе к идущему перед ним хану, старый телохранитель прошептал.

— Поэтому знайте, Господин, мы с вами до конца…

— Хм, — пожилой орк удивленно посмотрел на остановившегося и повернувшегося в его сторону Хана, — а вот это интересно… Если уж даже ты почувствовал грядущие перемены и постарался как мог, приготовиться к ним… Тогда и остальные давно уже должны были обратить на них внимание и выбрать ту сторону, которую готовы будут принять. А это хорошо…

Произнеся это, хан кивнул.

А затем как-то странно и по хищному усмехнулся, продемонстрировав звериный оскал крупных клыков.

— Ты главное со своими людьми ни во что не вмешивайся, как бы со стороны это не выглядело… — неожиданно ровно и спокойно сказал телохранителю его господин.

После чего вновь развернулся и двинулся дальше, подходя ближе к площадке у шатра Совета, где сейчас и толпился весь народ.

Старый же телохранитель пораженными глазами смотрел в спину идущего перед ним орка.

«А зря они считают, что кровь отца остыла в его детях», — подумал он, — «по крайне мере в одном она бурлит и кипит ничуть не меньше».

Ведь как раз в этот миг он увидел то самое хищное выражение, что много раз наблюдал на лице предыдущего Великого Хана.

«Он все знает», — мысленно проговорил пожилой орк, — «и это не они устроили на него ловушку, а сами, похоже, угодили в нее».

Вспомнил Коган и еще кое-что.

А именно то, когда на лице старого Хана появлялся его звериный оскал.

— Будет кровь, — прошептал он, — много крови…

И уже полностью уверенный в действиях своего Великого Хана пошел вслед за ним.

****

Мир — Колрат. Центральная область нейтральных земель. Окрестности города Сервал. Лагерь орков. Совет Ханов. Вечер. Некоторое время спустя.

— Великий Хан, приветствуем тебя, — старый седой сгорбленный орк, слегка наклонил голову, обращаясь к взошедшему на свое место и севшему во главе круга Совета Ханов, — мы готовы. Совет собран в полном составе.

И старик обвел сидящих мужчин, правителей, сильных воинов, пронырливых торговцев, хитрых дипломатов и умелых шаманов, представлявших все значимые и крупные кланы и роды степенного народа.

Сидели они вокруг большого расстеленного на земле ковра, сплетенного из невероятно ценных волокон каланийских горных дугов (аналог золотого руна), сверкающих даже в этих вечерних сумерках золотым отсветом.

Если честно, сам старик Кизух даже не знал, чем было ценно это полотно, кроме того, что именно из этой ткани мастерицы-орчанки ткали ковры для Совета Ханов.

«Традиция», — мысленно проворчал старик, после чего так же мысленно усмехнулся, и добавил, — «хорошая традиция, особенно для моего небольшого народа».

Ведь именно на их землях, у отрогов гор на границе степи и земель гномов, только и обитали каланийские горные дуги, из чьей шерсти необычного окраса и состава (а их шерсть — это чистейшее золото) потом получали пряжу для столь ценных ковров.

И если бы не эта «традиция», старик никогда бы не занял свое место за круглым ковром Совета.

Сам Кизух прибыл на границу степи в пригород Сервала после личного приглашения Хана на будущую свадьбу его сына с дочерями правителя соседней Империи.

И уж никак не ожидал хоть и опытный, но уже переживший пик своей физической силы, старый хан, оказаться на пороге грозящей развернуться сейчас войны между Степью и Империей.

Массового нашествия, когда степная орда орков пойдет сжигать и уничтожать все на своем пути.

И почему-то речь не шла даже о захвате добычи.

Только опустошение и смерть.

«Хотя, как иначе?», — мысленно покачал головой Кизух, — «смерь мальчика», — старик прекрасно помнил молодого орка, ведь как никак он был дальним родственником старого Великого Хана, и часто навещал владения его рода как тогда, так и сейчас, — «единственного наследника Зудара. Кто бы мог подумать? Зачем Империя нанесла столь подлый удар в спину нашего хана?»

Старик уже несколько раз задавал себе этот вопрос, но ответа на него не находил.

И вот сейчас им должны были предоставить последние неоспоримые доказательства произошедшего нападения.

Сейчас…

«Хотя что это?» — только в этот момент Кизух прислушался к словам, которые говорил Зудар.

Пожилой орк обратил внимание, как Зудар смотрит в сторону брошенных перед ним на колени ламий, приведенных из города.

Молодые и старые. Запуганные, избитые. На лицах читается страх и смятение, непонимание и отчаяние. Одни, посреди вражеского лагеря…

Но тут что-то странное.

«Точно», — вспомнил старик, — «вроде кто-то из молодых говорил о том, что нужных ламий должны опознать и указать принцесса, только почему ее нет? Да и что вообще происходит?»

— Уведите их, — между тем раздается тихий голос Великого Хана, — они мне больше не нужны. После совета, отдадите их нашим воинам…

И хан махнул рукой, приказав нескольким своим телохранителям убрать пленниц.

Когда же тех увели, Зудар поднялся со своего места.

Так он простоял несколько мгновений.

Старик всей своей продубленной ветрами степей кожей почувствовал разлившееся вокруг напряжение.

Это же напряжение начали ощущать и остальные, они стали поглядывать друг на друга и переглядываться между собой.

Но хан все стоял молча, будто набираясь сил, для своих следующих слов.

И вот Зудар заговорил.

— Я отказываюсь от права на месть Империи, — негромко произнес он, — если убийство моего сына было спланировано ими заранее, то имперцы точно будут ждать нашего скорого ответа. И значит наши войска там ждет подготовленная ловушка и засада. А это лишние смерти, тысячи смертей воинов моего народа. А потому… я распускаю армию и приказываю вам забыть о мести Империи…

И орк, опустошенный гибелью своего сына…

А теперь старик это видел прекрасно.

…опустил голову, после чего развернулся и собрался уйти с площади перед шатром Совета.

Кизух сидел и хлопал глазами.

Он ничего не мог понять.

В таком же полуобалдевшем состоянии находились и многие из сидящих в круге совета ханов.

Но не все.

— Теперь вы видите, — встал со своего места главный визирь, высокий худой орк, с длинным вытянутым злым лицом, — наш «Великий» Хан уже давно не тот, каким мы привыкли его видеть!!!

И орк в расшитом золотом нарядном халате, изготовленном эльфами, указал рукой в сторону Зудара.

— Он не готов мстить даже за собственного сына, что уж говорить об остальных его подданных. Мы, наш народ, под его правлением, ослабли. Любой может напасть на нас, а мы будем думать лишь о том, как сохранить наши жизни и что противник уже знают о нашем ответе и готов к нему. Так мы и превратимся из великого Степного Народа в тех, с кем перестанут считаться даже дикие зургулы (маленькое племя землепашцев и торговцев на окраине степи). Даже они начнут похищать наших женщин и угонять наши стада.