Королева баррикад (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - IX) - Понсон Террайль

-Ба, да это ты!

Швейцарцы отпустили Мовпена. Тогда тот с негодованием сказал Генриху:

-Государь, ведь это по крайней мере странно, что надо убить швейцарца, чтобы добраться до вас!

-Как? - грозно крикнул король.- Ты убил моего швейцарца?

-Не велика беда! - дерзко ответил Мовпен.- Скоро у вас перебьют их много! Народ ведь строит баррикады!

На встревоженные расспросы короля Мовпен в нескольких словах пояснил, как было дело: Король, внимательно слушавший его, недовольно проворчал:

-Вот к чему приводит неповиновение! Крильон сам виноват, пусть теперь разделывается как знает!

-Но, государь,- с отчаянием воскликнул Мовпен,- если я не потороплюсь привести герцогу помощь, его убьют!

-Ну вот еще! Он такой знаменитый боец!

-Да ведь горожан не менее трехсот! Государь, государь, неужели вы дадите спокойно прирезать такого верного слугу, как герцог Крильон?

-Ну что же,- сказал Генрих, подумав,-поищи в Лувре гвардейцев, и, если найдешь их, возьми с собою.

-Да где мне их искать? Дайте мне швейцарцев, двор ведь переполнен ими!

-Да ты с ума сошел, милый мой! Чтобы я стал жертвовать своими лучшими солдатами? Чтобы я стал подставлять их под ножи дурацких горожан?

-Хорошо, государь,- крикнул ему Мовпен,- оставьте швейцарцев для себя, я же пойду умирать рядом с Крильоном! - и, растолкав часовых у входа, он снова бросился бежать туда, где Крильон выдерживал жаркий бой.

Из пятнадцати гвардейцев осталось только десять, но и эти десять стоили сотни, так как отчаянность положения удесятерила их мужество. Чтобы сходить в Лувр и вернуться обратно, Мовпену надо было по крайней мере три четверти часа. В течение этого времени Крильон и Генрих Наваррский творили чудеса, нагромождая горы трупов. Но численность горожан все же давила их, заставляя постепенно отступать. Однако, отступая, Крильон и Генрих Наваррский не, выпускали из рук герцогиню Монпансье. Генрих поручил ее гвардейцу, сказав ему:

-Если она сделает попытку к бегству, убей ее на месте! Мало-помалу волна взбешенных горожан вытеснила Крильона с товарищами из первого этажа, и им пришлось укрыться во втором. В этот момент появился Мовпен. Горожане приняли его за одного из своих и пропустили на лестницу, а там Мовпен уже сумел проложить себе дорогу шпагой.

-Король не дает швейцарцев, ему жаль их! - сказал он Крильону.

-Ну что же, надо умереть или победить! - спокойно произнес Генрих Наваррский.

-Нет, государь,- возразил Крильон,- мы должны спасти вас, иначе трон окончательно станет вакантным! Я знаю, как нам спастись! - и он повел Генриха и Мовпена в угол, где находилась под охраной гвардейца герцогиня Монпансье.- Вот! - сказал он.Панцирь, который может предохранить от стали и свинца!

Генрих понял его мысль и схватил герцогиню на руки. Анна вскрикнула, и горожане смущенно прекратили огонь, опасаясь попасть в пленницу!

В тот же момент началось героическое отступление, которое можно уподобить только классическим примерам из древней истории. Генрих Наваррский нес герцогиню на руках, Крильон шел рядом, держа шпагу в левой руке, Мовпен же держал кинжал у горла герцогини и время от времени приговаривал:

-Если вы не пропустите нас, я убью ее!

Горожане растерянно расступались, пропуская этих троих и вместе с ними нескольких гвардейцев, единственно уцелевших из всего отряда. Народ рычал, бесновался, неистовствовал, но все опасались за свое божество, за свой идол, и наши герои хотя и медленно, но неуклонно подвигались все вперед к Лувру.

На выход с улицы Львы... им понадобился целый час. На улице Святого Антония в них выстрелили из аркебуза, и пуля положила на месте гвардейца. Тогда Крильон быстрым движением поднес шпагу к груди герцогини, и толпа испуганно закричала:

-Не стреляйте, не стреляйте!

До берега Сены они добрались довольно благополучно, но тут на них опять было совершено нападение. Толпа осмелела, заметив, что ни Мовпен, ни Крильон не собираются привести в исполнение свою угрозу. Почти у самых ворот, Лувра толпа сделала последнюю ожесточенную попытку отбить герцогиню, и это удалось после отчаянного сопротивления наших героев, из которых только один Генрих Наваррский каким-то чудом остался цел и невредим. Зато из гвардейцев уцелело лишь три-четыре человека. Мовпен был весь изранен, а Крильона настолько изрешетили, что, когда калитка луврского двора с шумом захлопнулась за ними, неустрашимый герцог без сил упал на руки Мовпена,сказав:

-По-видимому, на этот раз со мною кончено! Когда этот великий воин сомкнул усталые очи, по Лувру глухим шумом понеслась мрачная весть:

-Крильон умер! Умер великий Крильон!

Х

На следующее утро в Париже не видно было ни малейших следов происшедшего в течение ночи. Вскоре после того, как наши герои спаслись за луврской решеткой, разразился отчаянный грозовой проливень, а ведь известно, что парижане, не боясь ни холодного, ни горячего оружия, никогда не могли устоять против дождя. Поэтому небесная буря смирила народную, потоки дождя смыли следы крови, под утро полиция и стража подобрали трупы, и с утра город имел свой обычный вид: купцы открыли свои лавочки, ремесленники, как ни в чем не бывало, пошли по мастерским, и все взялись за повседневный труд.

Шум дождя и раскаты грома не дали королю Генриху III заснуть всю ночь; когда же до него дошла весть, что Крильон умер, он уже совсем не мог заснуть, глубоко раскаиваясь, что пожалел швейцарцев, потерял лучшую опору своего трона. Однако известие о смерти герцога оказалось неверным. Правда, вследствие большой потери крови Крильон впал в такой глубокий обморок, что его долго не удавалось привести в чувство, но все же королевские врачи объявили, что они рассчитывают спасти пострадавшего.

Король облегченно перевел дух, когда ему сообщили об этом, и приказал ежечасно подавать бюллетени о состоянии здоровья герцога. Однако сам он не пошел к нему, а остался у себя.

Утром король подошел к окну, распахнул его, вдохнул свежий воздух и приказал пажу позвать Мовпена. Последний явился минут через пять. Он был весь перевязан вдоль и поперек и прихрамывал. При виде его король принял строгий вид и сказал:

-Ага, видите, куда заводит неповиновение королевской воле!

Мовпен ничего не ответил и, подойдя к другому окну, стал смотреть на Сену.

Король несколько смягчился и продолжал:

-А ведь между тем я достаточно ясно сказал тебе и Крильону, чтобы вы оставили в покое горожан! Мовпен опятьтаки ничего не ответил.

-Как чувствует себя Крильон? - спросил Генрих.

-Плохо,- угрюмо ответил Мовпен.

-Как ты думаешь, выживет он?

-Я не врач, государь.

-А что говорят врачи?

-Они говорят, что у вашего величества остались швейцарцы для защиты трона.

-Слушай-ка ты! - крикнул рассерженный король.- Да знаешь ли ты, что позволяешь себе недостаточно почтительно отвечать своему королю?

-Не знаю,- ответил Мовпен.- Я так страдаю от ран, что не могу взвешивать свои слова. Вашему величеству угодно приказать мне что-нибудь?

-Нет.

-В таком случае, ваше величество, извините меня! - Мовпен прихрамывая направился к двери.

-Куда ты?

-Пойду лягу спать. Я провел всю ночь у кровати герцога Крильона.

-Ты очень страдаешь?

-Господи! Ведь у меня кожа не так толста, как у швейцарцев, и я не герой.

-Мовпен!

-И раны заставляют меня настолько страдать, что я прошу разрешения удалиться в отцовский замок.

-Как? Ты хочешь покинуть меня?

-Мне надо вылечить свои раны, государь.

-Но ты можешь с полным успехом вылечить их в Лувре!

-Нет, государь, луврский воздух нездоров для раненых. Кроме того, во дворце нет больше для меня места! Я даже в своей собственной комнате застал швейцарца!

-Но все это временно... Швейцарцы будут расквартированы в Париже!

-О, это будет большой ошибкой со стороны вашего величества! В конце концов, восемь тысяч человек вовсе не много для защиты осажденной крепости...

-Ты бредишь? Какой крепости?

-Да Лувра!

-Но кто же будет осаждать мой дворец?

-Граждане Парижа, государь.

-Ты с ума сошел, Мовпен!

-Возможно, что уже сегодня начнется потеха, и вы сами понимаете, что в осажденной крепости такие слабые и беспомощные, как мы с Крильоном, только мешают...

-Мовпен! - строго сказал король.- Довольно шуток!

-Да я вовсе не шучу, государь, тем более что я перестал быть шутом!

-Как? Ты... перестал?

-Ну да! Я уступаю дурацкий колпак любому из швейцарцев.

На этот раз король вместо того, чтобы рассердиться, только расхохотался и сказал:

-Послушай, Мовпен, ты вовсе не так уж ранен, как представляешься, и отлично мог бы сесть на лошадь, чтобы сопровождать меня в Сен-Дени.

-Зачем?

-Да разве ты забыл, что сегодня похороны моего брата?

-А, так вы отправляетесь туда? Ну, так не забудьте позавтракать хорошенько, а то ведь от Сен-Дени до Сен-Клу очень далеко.