Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды Ангелу спросили, что ей вспоминается, когда она слышит слово «хаймат» — «родина». Она описала местность, что окружает Темплин: «Озеро, леса и коровы, булыжники то тут, то там, сосны и сено». Именно там — в месте, где ей почти не на что было отвлекаться и где она могла свободно изучать как природу, так и собственное воображение, — Ангела Меркель научилась самостоятельности. Даже сегодня она заявляет, что нигде ей не спится так же хорошо, как дома. В Темплине.
Поезд из Берлина в Темплин змеится вдоль множества станций, пропитанных кровью немецкой истории прошлого века. Ораниенбург — город, где появился первый нацистский концентрационный лагерь; Заксенхаузен — сначала нацистский концлагерь, а затем спецлагерь НКВД СССР; Зелов — город, в котором произошло одно из самых кровопролитных сражений между силами вермахта и Красной армии. На дорожных знаках по пути к Темплину до сих пор есть надписи на кириллице, напоминающие о существовании советской оккупационной зоны. Почва здесь по-прежнему ядовита из-за испытаний оружия, проводившихся вблизи советской военной базы. Когда Ангела была ребёнком, сказочное спокойствие её жизни по несколько раз за день нарушалось пролетавшими низко над землёй советскими самолётами.
Когда приезжаешь в Темплин, то обнаруживаешь живописный город с вымощенными брусчаткой улицами и зданиями из красного кирпича. Именно здесь Меркель росла, ходила в школу и впервые вышла замуж, и именно это место считала своей родиной её мать, которая умерла в 2019 году. Когда Герлинду в последние годы жизни спрашивали о переезде, она объясняла: «Мы, христиане, прибыли помочь другим христианам. Кто-то отправляется помогать в Африку. А мы отправились помогать в другую часть своей же страны». Восточную Германию она отнюдь неспроста сравнивала с Африкой. Так становилось понятнее, насколько сильно коммунистический Восток отличался от Запада. Герлинде пришлось многим пожертвовать ради переезда в Восточную Германию: поскольку она была супругой «буржуазного» пастора, ей запретили преподавать. Однако Ангела не помнит, чтобы её мать хотя бы раз сетовала по поводу переезда в советскую оккупационную зону. Хорст и Герлинда Каснер с детства прививали дочери бескорыстие и самообладание.
Когда Каснеры впервые прибыли в деревню Вальдхоф (переводится как «лесной двор»), представлявшую собой скопление примерно из тридцати зданий, которыми владела лютеранская церковь, их семья оказалась настолько бедной, что не могла себе позволить даже коляску для ребёнка. Люлькой для будущей канцлерин стал перевёрнутый ящик. «Отцу приходилось доить коз, а мама научилась у местной старушки готовить крапивный суп», — вспоминала Меркель. Вот её первое воспоминание: через двор галопом скачут лошади, а она от них убегает. В те годы, по воспоминаниям Меркель, «родители ездили на небольшом мотоцикле». Позже, когда Хорст Каснер стал пастором, чью деятельность признавало и одобряло государство (то есть не считало её угрозой для коммунистического строя), семья получила два личных автомобиля, что для жителей советского сателлита было редким достижением[6]. Многие, кто служил с Хорстом в одной церкви, полагали, будто он слишком уж подстраивается под существующий режим. Несмотря на преимущества, которые Каснер получал благодаря должности в церкви, его положение, как и положение его семьи, было сомнительным. Согласно официальному отчёту от 1994 года, в стране Мартина Лютера под руководством коммунистической партии была успешно проведена дехристианизация. Однако необходимость лавировать в столь мутных водах обучила Ангелу Меркель политической сноровке.
Вальдхоф был пристанищем в том числе и для одной из важнейших восточногерманских духовных школ, где Каснер обучал священнослужителей. Жизнь там была простой: никакой роскоши, никаких изысков. Паства состояла из сотен нуждающихся в крове детей и взрослых с физическими и умственными недостатками, которых обучали простым ремёслам. Эти дети и взрослые были неотъемлемой частью церкви, и их присутствие даже на семейных праздниках в доме Каснеров всегда было для Ангелы привычным.
Дожившие до сегодняшних дней соседи вспоминают, что Хорст Каснер был пугающей и неоднозначной личностью. Слава о нём распространилась и за пределы Вальдхофа. «Он был суровым, совсем не похожим на обычного служителя церкви», — вспоминал друг детства Ангелы Ульрих Шенайх, высокий, до сих пор молодо выглядящий мужчина, который некогда был мэром Темплина. Возможно, пастор Каснер и не был добросердечным священником, однако именно у него Меркель переняла здравомыслие и умение чётко изъясняться.
Каснер всегда был очень требователен к Ангеле. «Ошибки запрещались», — рассказывала она в интервью на заре своей политической карьеры. С возрастом она всё чаще задумывалась, что именно движет отцом: «Ему хорошо удавалось находить общий язык с людьми. Он мог разговорить любого. И в детстве меня очень раздражало как раз то, что он понимает кого угодно, но только не нас. Ведь стоило нам хоть в чём-то оступиться, он реагировал совершенно иначе». Особенно больно Ангеле было осознавать, что её обожаемый отец, судя по всему, использует работу как предлог держаться подальше от семейных обязанностей. «Хуже всего было, когда он говорил: я туда и обратно — и пропадал на несколько часов», — вспоминала она. Порой ей приходилось ждать его на улице возле дома «очень-очень долго».
К счастью, в жизни Меркель были и другие взрослые, у которых хватало времени, терпения и доброты, недостававших её холодному отцу и занятой матери. «Помню садовника — крепкого старика, который научил меня доверять людям и сохранять спокойствие, — вспоминала Ангела значительно позднее. — Он научил меня всему на свете: как различать цветы, как разговаривать с людьми с ограниченными возможностями здоровья. Рядом с ним было спокойно и уютно, а ещё он разрешал есть морковь прямо с грядки. Благодаря ему я полюбила природу. Сегодня я понимаю, насколько ценно время: оно ценнее денег».
В окружении нетронутых человеком лесов и озёр Меркель полюбила тишину деревенской жизни. Позднее одна из ближайших помощниц канцлерин назовёт те самые леса её «личным мозговым центром». Один из самых давних её друзей называет те времена, когда она жила вдалеке от напряжённой и шумной городской жизни, «этапом расслабленного спокойствия». Ангела до сих пор любит тишину и признаётся: «Все эти разговоры… Порой они так надоедают. Мне важно иногда
