Две карты - Анастасия Бахарева

Торг проходил неинтересно, но долго. Никто кроме двоих близко сидящих руки не поднимал, а один парень, тоже с белым сиянием, вылетел из зала после того, как за несколько тысяч продали первого из тройки. Деньги, конечно, не баснословные, да и кто теперь знает, сколько должен стоить человек, но сумма была ощутимой.

Кайгу вытолкнули вперед. Первая цена, и пятнадцать тысяч с карточки. Раймон про себя ругнулся на него — мог бы и не ходить с месяц на тренировки, не сломался бы. А сейчас стоит, как компактный тяжеловоз и супермодель в придачу. Лиц впереди сидящих он не видел, но затылки горели энтузиазмом и полной денежной комплектацией. В тишине зала раздался приглушенный рык, видимо, даже наркота, или что там с ним случилось, полностью мозг не затуманила, а угрожать Кайга всегда умел. Решив, что ждать, когда тот взбесится, не стоит — ещё неизвестно, что после такого светит, Раймон двинулся вперёд.

Темнота раздвигалась перед ним, прячась по углам, люди с серебряной аурой восхищенно и завистливо следили за каждым шагом, и он чувствовал себя лампочкой накаливания в музее. На Кайгу он специально не смотрел: пожелания скорейшей смерти могли плохо сказаться на внушающем уважение образе, который он всеми силами старался поддержать.

Хотя, как оказалось, не все начали рьяно придерживаться кастового неравенства. Двое впереди сидящих, видимо, почувствовав, что добыча уходит, попытались возмутиться. Но, заметив благосклонный взгляд человечка-без-ауры, Раймон протянул тому свою карточку, спешно вспоминая все, чему учили на условно пересказанных Руи байкерских курсах общения с правоохранителями. Оказалось, что вечера возле байка он проводил не зря, и карточку приняли, а наручники с Кайги сняли, тут же заменив широким браслетом с наростами кнопочек.

Аэрокар ловко пропетлял по улицам, позволив Раймону лениво и задумчиво повертеть в руках странный пульт управления, программу которого также поместили в его телефон. В который раз убедившись, что обидно слабее Кайги, который вырубился сразу после освобождения, он с трудом затащил его в квартиру и уселся рядом на кровать, возясь с браслетом. Лишь зелёное свечение ненадолго отвлекло его:

— Что там у тебя? — приглушенно раздался голос Руи. В очередной раз нарвался на гнев родителей, видимо.

— Всё нормально. Кайгу забрал.

— Никто не мешался?

— Пытались, — он кровожадно улыбнулся и готов был поспорить, что будь телефон с проекцией, увидел бы точную копию своей ухмылки.

Следующее утро началось так же, как предыдущее. Продираясь сквозь вязкое чувство дежавю и сонливость, набросившуюся с рассветом, Раймон добрёл до двери, за которой, как и до этого, обнаружился тот же человек с белой аурой, протягивающий новый конверт.

— Второй аукцион ауры состоится сегодня в восемь вечера, — приветливо сказал он.

— Подождите. Можно вас спросить?

Человек кивнул и после некоторого колебания прошёл в комнату, где спал Кайга. Раймон указал ему на браслет, так и не подвергшийся отделению от руки спящего.

— Я могу его снять?

— Нет. Точнее, это небезопасно. «Красный» без браслета снова будет пойман и продан. Если сам «красный» попытается избавиться от него, электромагнитная волна лишит его подвижности.

— Кто это вообще придумал?

Человек сочувствующе улыбнулся.

— Вы опоздали на аукцион, ведь так? — дождавшись кивка, человек продолжил. — В таком случае я должен сказать вам, что «красные» теперь полноправными гражданами не являются. Этот человек принадлежит вам. Вы можете использовать его, как пожелаете и продать, когда пожелаете. Он не имеет права ослушаться вас или уйти. Те, кто не согласны с этими правилами, устраняются.

— То есть? Их убивают?

Раймону показалось, что он впал в ступор. Когда в голове появились новые вопросы, никого рядом уже не было.

Несмотря на слова принёсшего письмо, которое он читать не спешил — вероятно, оно отличается от первого только числом, он потратил на попытки разобраться в браслете несколько часов, дожидаясь, пока Кайга проснётся. Это далось тому тяжело, и прежде, чем он понял, где находится, прошло ещё немного времени.

— Чем тебя накачали? — пристроившись за Кайгой, медленно бредущим на кухню, спросил Раймон.

Кайга задумчиво потряс рукой с браслетом.

— Паразлизатор. Тех, кто сопротивлялся, сначала облили парализатором, а потом достали шокерами. Кажется, я видел нечто похожее, перед тем, как вырубился, — указал он стаканом на ауру Раймона.

— Тебя Руи заметил. Мы сидели на хвосте. Где шапку взял?

— В магазине стащил, — Кайга ухмыльнулся. — И что теперь? Мне уйти-то можно? Или заставишь на тебя работать?

— Ага, карточки воровать, — фыркнул Раймон. — Но уходить пока не стоит. Не знаю, но, кажется, «красных» сейчас ловят все, а если порядникам приплатят, то даже браслет не остановит.

Кухня погрузилась в мрачное и, что скрывать, нервное молчание. Раймон с интересом следил за Кайгой, стараясь держаться подальше. Возможно, тот ещё не отошёл от шока, но рано или поздно он должен вспомнить, что, в общем-то, находится рядом с тем, кого предпочёл бы больше не видеть. Или увидеть на своём месте. Цинично подумав, что напомнить об этом можно и после, когда ситуация оголит все свои потаённые стороны, он оставил его мучиться с явно неприятно болтавшимся на руке браслетом.

Раймон с удовольствием стянул с себя брюки и свалился спать — предыдущая ночь и напряжённое утро сказывались звоном в висках. Вот только планам не суждено было сбыться. Всплывающие в голове картинки были нарушены вскриком и звуком разбитой посуды. Бросившись на кухню, он застал Кайгу в конвульсиях на полу. Браслет противно светился жёлтым и перестал искрить только после касания «золотого».

Желваки на лице Кайги говорили, что он очень зол и что ему больно. А инструкцию к браслету не приложили.

— Узнай, как его снять! — битый час орал Кайга, встав с пола и поняв, что только хозяин программы браслета может хоть как-то взаимодействовать с электрической штуковиной без плохих последствий.

В самый напряженный момент, когда Раймон уже раздумывал, стоит ли вышвырнуть Кайгу на улицу, или лучше сигануть в окно самому, пришёл Руи и устроил масштабную осаду холодильника.

При виде знакомого байкера, видимо, трезво оценив силы: двое против одного, а браслет резко возводил в статус калеки; Кайга притих, злобно сверкая глазами.

Сытно подкрепившись и даже заставив двух приятелей поесть вместе с ним, Руи потребовал подробного пересказа, который раз проклиная комендантский час, наложенный папочкой.

Наконец, когда всех «молочно-белых» или «серебряных» описали чуть ли не в лицах, письма были прочитаны каждым по три раза, а браслет испробован на разные степени прочности, все уселись за стол, апатично размышляя о будущем. Апатия напомнила дешёвую актерскую постановку: Кайга бросал