Третья девушка - Агата Кристи

Однако дверь открылась почти сразу.

Миссис Оливер увидела высокую красивую девушку в темном элегантном костюме с очень короткой юбкой, в белой шелковой блузке и элегантных туфлях. Ее темные волосы были зачесаны кверху, лицо подкрашено очень умеренно, но почему-то миссис Оливер стало немного не по себе.

— О! — сказала миссис Оливер и заставила себя светским тоном добавить:

— Мисс Рестарте случайно не у себя?

— Нет. К сожалению, ее нет дома. Что-нибудь ей передать?

Миссис Оливер еще раз произнесла «О!» и только потом продолжила свою игру, предъявив довольно неряшливый пакет из оберточной бумаги.

— Я обещала ей книгу, — сказала она. — Один из моих романов, который она не читала. Надеюсь, я не перепутала. А она скоро вернется?

— Право, не могу сказать. Я не знаю, что она делает сегодня вечером.

— О! Вы мисс Риис-Холленд? Девушка как будто немного удивилась.

— Да.

— Я знакома с вашим отцом, — пояснила миссис Оливер и продолжала:

— Я миссис Оливер. Я пишу книги, — добавила она виноватым тоном, которым всегда делала это признание.

— Вы не войдете?

Миссис Оливер приняла приглашение, и Клодия Риис-Холленд проводила ее в гостиную. Обои везде в квартире были одинаковые — под некрашеные доски. Жильцам дозволялось вешать на них любые сверхсовременные картины или украшать их, как им заблагорассудится. Современная встроенная мебель: шкаф, книжные полки и прочее, большой диван и раздвижной стол. Жильцы имели право кое-что добавлять. Гостиная могла похвастать и индивидуальными штрихами: на одну стену был наклеен колоссальный Арлекин[21], на другой среди пальмовых листьев качались обезьяны.

— Норма, конечно, будет в восторге от вашей книги, миссис Оливер. Можно предложить вам что-нибудь выпить? Херес? Джин? — У нее была повадка отлично вышколенной секретарши.

Миссис Оливер отказалась.

— Какой у вас тут великолепный вид, — заметила она, поворачиваясь к окну, и заморгала, ослепленная лучами заходящего солнца.

— Да. Но когда ломается лифт, подниматься сюда не так уж весело.

— Неужели ваш лифт позволяет себе ломаться? Он такой.., ну совсем как робот.

— Его установили недавно, но он ничем не лучше старого, — сказала Клодия. — То его надо регулировать, то еще что-нибудь.

В комнату вошла девушка, говоря на ходу:

— Клодия, не видела, куда я сунула…

Она умолкла, глядя на миссис Оливер. Клодия представила их друг другу.

— Фрэнсис Кэри — миссис Оливер. Миссис Ариадна Оливер.

— Как замечательно, — сказала Фрэнсис. Она была высокой, тоненькой и гибкой, с длинными черными волосами и очень сильно накрашена: смертельно-бледное лицо, брови и уголки глаз подведены кверху. Эффект довершала густая тушь на ресницах. Тугие вельветовые брючки и толстый свитер и подчеркивали и прятали ее фигуру. Она выглядела полной противоположностью энергичной подтянутой Клодии.

— Я завезла книгу, которую обещала Норме Рестарик, — сказала миссис Оливер.

— О! Как жаль, что она еще гостит у родителей.

— Так она не вернулась?

Наступила неловкая пауза. Миссис Оливер почудилось, что девушки тайком переглянулись.

— А я думала, она работает, — сказала миссис Оливер, старательно изображая невинное удивление.

— Да-да, — сказала Клодия. — В бюро оформления интерьеров. Иногда ее посылают с рисунками за город. — Она улыбнулась. — Мы живем каждая сама по себе. Приходим, уходим, как нам нужно, и обычно не предупреждаем друг друга. Но я обязательно передам ей вашу книгу, когда она вернется.

Ничего не могло быть естественнее и непринужденнее этого ее обещания.

Миссис Оливер поднялась.

— Я очень вам благодарна. Клодия проводила ее до дверей.

— Обязательно расскажу отцу, что познакомилась с вами, — сказала она. — Он очень любит детективы. Закрыв дверь, она вернулась в гостиную. Фрэнсис прислонилась к оконной раме.

— Прошу прощения, — сказала она. — Кажется, я дала маху?

— Я как раз сказала, что Норма куда-то ушла.

Фрэнсис пожала плечами.

— Так я же не знала. Слушай, а где она? Почему не вернулась в понедельник? Куда девалась?

— Понятия не имею.

— Может, осталась у своих? Она к ним поехала?

— Нет. Я уже туда звонила.

— Наверное, где-то случайно задержалась… И тем не менее она ведь.., есть в ней что-то странное.

— Не больше, чем в других. — Но голос Клодии прозвучал неуверенно.

— Ну, нет, — сказала Фрэнсис. — Иногда меня от нее дрожь берет. Она все-таки ненормальная, не спорь. Внезапно Фрэнсис засмеялась.

— Ненормальная Норма! И ты это знаешь, Клодия, хотя вслух и не говоришь. Лояльность по отношению к шефу, а?

Глава 4

Эркюль Пуаро шел по главной улице Лонг-Бейсинга. То есть если можно назвать главной практически единственную улицу селения, как это было в Лонг-Бейсинге, принадлежавшем к тем деревушкам, которые имеют тенденцию разрастаться в длину, а не в ширину. Там имелась внушительная церковь с высокой колокольней и кладбище с величественным древним тисом[22], а кроме того, полный набор деревенских лавочек, в том числе две антикварные. Одна предлагала главным образом фигурки, вырезанные из сосновых чурок — для каминных полок, в другой были в изобилии кипы старинных карт, стоял фарфор, почти весь щербатый, под полками со стеклом и викторианским серебром ютились три-четыре старых, источенных жучком дубовых ларя, — но все это из-за тесноты невозможно было толком рассмотреть и оценить. Дальше по улице располагались два кафе, оба не слишком уютные, и восхитительная булочная с большим выбором сдобы домашней выпечки. Затем следовала почта, делившая кров пополам с зеленной лавкой, и магазин тканей, где также торговали готовой одеждой, детской обувью и галантерейными товарами. В писчебумажном магазинчике можно было купить еще и газеты, табачные изделия и сладости. В лавке, торговавшей шерстью — безусловно самой аристократичной среди местных торговых заведений, — две седовласые строгие дамы могли предложить вам нитки для вязания всех расцветок и сортов, а в придачу — разнообразнейшие выкройки и альбомы фасонов для вязаных изделий. Отдельный прилавок был отведен под ручную вышивку. Бывшая бакалейная лавка ныне величала себя «супермаркетом», подтверждая право на это пирамидками проволочных корзин при входе и набором ослепительных картонных коробок со всяческими хлопьями к завтраку или стиральными порошками. На стекле маленькой витрины ателье затейливыми буквами было выведено «Лила», еще имелся салон мод, но на обозрение потенциальных заказчиков были выставлены лишь одна французская блузка с ярлыком «Последняя модель», синяя юбка и джемпер в лиловую полоску, на коих белел ярлычок с надписью «Продается раздельно».

Все это Пуаро рассматривал скорее машинально. В том числе и фасады небольших особняков, от которых веяло стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями — верандой, эркером[23] или крохотной оранжереей. Правда, два-три подверглись-таки косметической операции, чтобы выглядеть помоложе, и, видимо, были очень этим горды. С особняками соседствовали прелестные деревенские домики, тоже хранившие дух старины — эти, наоборот, норовили приписать себе лет на сто больше, но все же попадались и подлинные раритеты, в коих более поздние удобства, вроде водопровода и отопления, тщательно маскировались.

Пуаро неторопливо шествовал по улице, переваривая все увиденное. Если бы его сейчас видела миссис Оливер, то непременно спросила бы, почему он еле плетется. Ведь нужный ему дом расположен в четверти мили от деревушки. Но Пуаро ответил бы своей нетерпеливой приятельнице, что ему необходимо прочувствовать местную атмосферу, что подобные вещи иногда оказываются крайне важными.

Улица кончилась, и пейзаж сразу изменился. Вдоль одной стороны шоссе, несколько отступив от него, тянулся ряд новых муниципальных домов — перед каждым зеленел газон, и у каждого дверь была выкрашена в свой цвет, дабы хоть как-то скрасить их удручающее единообразие. За ними в свои права вновь вступали поля и луга, расчерченные живыми изгородями, среди которых кое-где виднелись «загородные резиденции», — так они значились в каталогах по продаже недвижимости — окруженные собственными деревьями и садами. Вот у кого вид был совершенно неприступный и надменный. Впереди по шоссе Пуаро углядел здание, верхний этаж которого, вопреки обычному стандарту, был увенчан странным полушарием, видимо, надстроенным не так давно. Без сомнения, это и была та Мекка[24], к которой он устремлял свои стопы. У калитки красовалась табличка с надписью «Лабиринт». Он неспешно оглядел дом: самый обычный, построенный, видимо, в начале века, не поражающий ни красотой, ни уродством. Заурядный — такое определение, пожалуй, подходило ему больше всего. Сад радовал взгляд больше дома и, несомненно, в свое время был предметом неусыпных забот и внимания, хотя теперь его вид свидетельствовал о некотором запустении. Впрочем, газоны все еще были аккуратно подстрижены, клумбы пестрели цветами, а купы кустов сохраняли должную форму, ради которой и были посажены. Все это содержалось в полном порядке, — за садом, несомненно, следит садовник, заключил Пуаро. И тут же убедился, что облик сада все-таки небезразличен и его владельцам: над клумбой у угла дома то и дело склонялась женщина, видимо, подвязывавшая георгины. Голова ее словно была увенчана короной из чистого золота. Она была высокой, худощавой, но широкоплечей. Пуаро открыл калитку, вошел и зашагал к дому. Женщина, обернувшись, выпрямилась и вопросительно посмотрела на него. Она молчала, ожидая объяснений.