Дьявольская сила - Фриц Лейбер

Я здесь только двенадцать дней, но уже обследовал весь дом снизу доверху. На чердаке я наткнулся на ветхий сундук, в котором обнаружил девять старых книг. У некоторых из них были оторваны титульные листы. Я поднес книги к чердачному окошку, чтобы рассмотреть их повнимательнее, и в одной из них узнал наконец «Дракулу» Брэма Стокера, причем, это я сразу установил, одного из самых первых изданий.

По прошествии первых трех дней на пустошь опустился сильный, типично английский туман. Как только погода закапризничала, угрожая полностью испортить прекрасное настроение от стоявших погожих деньков, я перетащил все находки с чердака в дом. О «Дракуле» Стокера я уже упоминал. Кроме него, есть книга де Роша о черной магии. Книги Орфило, Сведенборга и Калиостро я пока что отложил в сторону. В моем распоряжении также «Ад» Стриндберга, «Тайное учение» Блаватской, «Эврика» По и «Атмосфера» Фламмариона. Ты, мой дорогой друг, легко можешь себе представить, как взбудоражили меня эти книги, имеющие непосредственное касательство к теме колдовства. Орфило, как ты знаешь, был только химиком и физиологом; Сведенборга и Стриндберга обоих можно зачислить мистиками; По, чья «Эврика» оказала мне мало пользы в деле изучения черной магии, тем не менее, восхитил меня; остальные же пять были для меня дороже золота: Калиостро, придворный фокусник из Франции; мадам Блаватская, жрица оккультного учения; «Дракула» со всеми его вампирами; «Атмосфера» Фламмариона с описанием различных верований; и де Роша, о котором могу процитировать несколько строк из «Ада» Августа Стриндберга:

«Я не снимаю с себя ответственности, а только лишь прошу читателей запомнить, что если когда-нибудь у них появится желание заняться магией, особенно тем, что именуется волшебством, или, точнее, колдовством, то они должны знать, что его реальность бесспорно доказал де Роша».

Честно говоря, друг мой, мне захотелось узнать, и у меня были на то веские причины — что за человек жил здесь до меня, каким был тот, кто так увлекался столь разными писателями, как По, Орфило, Стриндберг и де Роша. И я решил это выяснить несмотря на туман. Поскольку по соседству со мной никто не живет, то ближайший источник информации — это деревня, расположенная в нескольких милях отсюда. Этот факт сам по себе довольно-таки странен, тем более что место для летнего дома здесь, похоже, хорошее. Я отложил книги и, сообщив камердинеру о своем намерении прогуляться до деревни, отправился в путь. Не успел я удалиться от дома, как меня нагнал Леон, который решил прогуляться со мной. Мортимер остался один в окутанном туманом доме.

В деревне мы мало что узнали. Из разговора с одним бакалейщиком, единственным общительным человеком, встретившимся нам на пути, мы выяснили, что последнего обитателя дома звали баронет Лорвилль. У меня сложилось впечатление, что местные жители побаивались покойного и поэтому говорили о нем неохотно. Наш бакалейщик рассказал нам историю о том, как однажды темной ночью несколько лет назад здесь исчезли четыре девушки. Люди верили, да и сейчас верят, что они были похищены баронетом. Эта мысль мне кажется крайне нелепой, тем более что суеверные местные жители ничем не могут обосновать свои подозрения. Кстати, тот же самый бакалейщик, кроме всего прочего, сообщил нам, что дом Лорвилля называют «башней летучей мыши». Это также представляется мне бездоказательным, потому что за все время моего пребывания в доме я не заметил ни одной летучей мыши.

Мои размышления по данному поводу были бесцеремонно прерваны Мортимером, который пожаловался на летучих мышей в погребе — довольно странное совпадение. По его словам, они все время задевали его по лицу и он боялся, что они запутаются у него в волосах. Мы с Леоном, конечно, спустились вниз, чтобы посмотреть на них, но так ни одной и не увидели, хотя Леон и утверждал, что одна наткнулась на него, в чем я сомневаюсь. Вполне возможно, что эти заблуждения вызваны внезапными сквозняками.

Данное происшествие, Марк, было лишь предвестником странных событий, которые происходят с тех пор. Я перечислю тебе наиболее значительные из них в надежде, что ты сможешь дать им разумное объяснение.

Три дня назад события начали принимать серьезный оборот. В тот день Мортимер подбежал ко мне и, едва переводя дух, сообщил, что в погребе лампа постоянно гаснет. Мы с Леоном провели расследование и установили, что, как и говорил Мортимер, и лампа и спички в погребе гасли. Я могу объяснить данный факт только вероятным возмущением воздушных потоков. И действительно, электрический фонарик не гас, но при этом, казалось, светил тускло, чему я даже не берусь дать объяснения.

Вчера Леон, а он благочестивый католик, отлил немного святой воды из флакона, который он всегда носит при себе, и направился в погреб с твердым намерением изгнать оттуда всех злых духов, если таковые там имеются. Как я недавно заметил, у основания ступенек лежит большая каменная плита. И вот когда Леон спустился по ступенькам вниз, большая капля освященной воды упала на эту плиту, и сквозь заклинания, которые он бормотал, послышалось ее шипение. На середине заклинаний Леон вдруг замолк, а потом стремительно побежал прочь, невнятно выкрикивая, что погреб вне всякого сомнения, является ни чем иным, как вратами в ад под охраной самого дьявола.

Сознаюсь тебе, мой дорогой Марк, что это необычайное происшествие повергло меня в замешательство.

Вчера вечером, когда мы сидели втроем в просторной гостиной, лампа вдруг без всякой причины погасла. Я пишу «без всякой причины», потому что не сомневаюсь, что лампа погасла не просто так, а под воздействием сверхъестественных сил. За окном стояла безветренная погода, а я, сидя как раз напротив лампы, почувствовал прохладное дуновение. Больше этого никто не заметил. Впечатление было такое, что кто-то, сидевший прямо напротив меня, сильно дунул на лампу или же ее обдала крылом пролетевшая над ней крупная птица.

Нет сомнений в том, что с домом что-то действительно неладно, и я намереваюсь выяснить, что, чего бы мне это ни стоило. (Здесь письмо резко обрывается, как будто его собирались закончить позднее).

Два врача, склонившиеся над телом сэра Гарри Барклая в поместье Лорвилля, наконец закончили обследование.

— Я не могу объяснить причину столь невероятной потери крови, доктор Мордант.

— Я тоже, доктор Грин. Он настолько обескровлен, что лишь чудо могло бы спасти ему жизнь! — Доктор Мордант негромко засмеялся: — Что касается потери крови, то я было подумал о внутреннем кровоизлиянии и апоплексии, но абсолютно не нахожу признаков чего-либо подобного. Судя по выражению его лица, а оно столь ужасно, что мне даже трудно на него смотреть…

— Вы правы…

— …он умер от сильного испуга или же от того, что стал свидетелем чего-то ужасного.

— Последнее более вероятно.

— Я считаю, что нам следует засвидетельствовать смерть в результате внутреннего кровоизлияния и апоплексии.

— Согласен.

— Значит так и сделаем.

Врачи склонились над открытой тетрадью на столе. Внезапно доктор Грин выпрямился, порылся рукой в кармане и достал спичку.

— Вот спичка, доктор Мордант, сожгите эту тетрадь и никому о ней не говорите.

— Да. Так будет лучше.

Выдержки из дневника сэра Гарри Э. Барклая, найденного рядом с его телом в поместье Лорвилля 17 июля 1925 года.

25 июня. прошлой ночью мне привиделся странный сон. Мне снилось, что в лесу вокруг замка моего отца в Ланкастере я встретил красивую девушку. Не знаю почему, но мы обнялись, и наши губы сошлись в поцелуе, и это продолжалось не менее получаса! Какой странный сон! Похоже, мне снилось еще что-то, хотя я и не могу вспомнить что именно, но когда утром я взглянул на себя в зеркало, то увидел бледное, без единой кровинки и довольно искаженное лицо.

Позднее Леон сказал мне, что он видел похожий сон, а так как он убежденный женоненавистник, то я не могу дать этому сколько-нибудь убедительное объяснение. Странно то, что мы одновременно видели совершенно схожие сны.

29 июня. Ранним утром ко мне подошел Мортимер и сообщил о своем твердом намерении немедленно покинуть дом на том основании, что прошедшей ночью он точно повстречался с привидением. Красавцем стариком, добавил он. Похоже, Мортимер пришел в ужас от того, что старик поцеловал его. Должно быть все это ему приснилось. И лишь благодаря этому доводу мне удалось убедить его остаться, причем я взял с него торжественное обещание не распространяться по данному случаю. Позже Леон сказал мне, что прошедшей ночью его сон повторился во всех подробностях и что он неважно себя чувствует. Я посоветовал ему обратиться к врачу, но он наотрез отказался. Что касается, как он выразился, ужасного кошмара, то нынешней ночью он окропит себя святой водой, что, по его утверждению, избавит его от всякого воздействия сил зла, если таковое имеется и каким-либо образом связано с увиденными снами. Странно, что он все приписывает действию злых сил!