КОТ и К°. Книга первая. На руинах нового мира (СИ) - Артемьев Юрий

Она сидела в ванной. Вода ей была по грудь. Выглядела она… Странно. Другого слова я подобрать не могу. Я только сейчас смог её как следует рассмотреть. Короткая стрижка, скромные золотые серёжки в маленьких ушках, слегка припухший курносый носик… Чудо, а не ребёнок.

Да, вот только в плече зловещей кляксой кровоточит пулевое ранение для завершения картины.

— Больно?

— Уже нет. Так… Слегка. Ноет и тянет…

Ватным тампоном с йодом я обработал края раны спереди и сзади на спине, то есть и входное и выходное отверстие. Она не пикнула, даже когда я слегка нажимал на края раны, только крепко сжала мою руку. По крайней мере, благодаря этому я смог почувствовать, где я ей делаю больно. А заодно так она дала мне понять, что передо мной не боевой киборг, а вполне живой человек, к тому же маленький и хрупкий…

— Здесь я тебя не забинтую. Повязка промокнет. Вылезай!.. Вот, вытрись полотенцем…

— Помоги! Мне одной рукой не обтереться даже…

Я взял полотенце. Да, что я, детей не вытирал никогда что ли… Вытирал. Но давно. Маленьких. Своих…

Большим махровым полотенцем я стирал с её кожи капельки воды. Мне показалось, что несмотря на худощавое угловатое подростковое телосложение, она по своему физическому развитию даже постарше, чем мне казалось раньше.

Треугольник шёлковых волос был слегка рыжеватым и казался отблеском утреннего солнца…

Завернув в полотенце, я отнёс её в комнату. Присыпал рану стрептоцидом и туго забинтовал. Чтобы лишний раз не тревожить рану, правую руку я плотно прибинтовал к груди. За всё время она не произнесла ни слова. Только молча покусывала губы.

— Вот и всё, — сказал я. — Не тянет?

— Нет. Спасибо!

Я принёс ей подушку и одеяло.

— Приляг, отдохни!

Она ничего не ответила и послушно легла. Я укрыл её одеялом и пошёл выключать воду в ванной. Когда я вернулся, она уже спала. Короткие светлые волосы на подушке вразброс…

Маленький киллер, чёрт побери… Что дальше-то делать? Ума не приложу. По городу уже, наверное, давно моя машина в перехват объявлена, а мои и её приметы в фотороботах лежат на столах оперов и участковых. Странно, что меня ещё с работы не вызвали. Соседняя территория всё-таки как-никак. Наверно общегородская тревога или что-нибудь уже объявлена…

Я подошёл и выдернул из розетки телефонный штекер. Нет меня дома. Никто мне не нужен сегодня. Дай Бог, чтобы и я сегодня никому очень-очень долго не понадобился…

И вообще я вдруг почувствовал себя таким усталым, что мне тоже захотелось спать. Но надо ещё всё привести в порядок. И дела, и мысли…

Будить её я не стал. Покурил на кухне, там же поклевал то, что смог найти в холодильнике… Без хлеба, конечно. Хлеба-то я так и не купил. А прошлый мой батон уже умер от переизбытка пенициллина. Я пошёл в ванну и постирал одежду в холодной воде, чтобы кровь отстирать. И свою ветровку, и её одежду.

Пистолеты, револьверы… Всё убрал под кучу вещей в бельевом шкафу.

Она спала, как маленький ребёнок, постанывая во сне. Похоже, что раза в два постарше моей дочери от первого брака. Лет пятнадцать, не больше. А может и больше… Или меньше… Кто их девчонок разберёт?

Время позднее, а мне завтра на работу к восьми. Других спальных мест у меня в квартире было не предусмотрено… Не на полу же мне спать?

Стараясь её не разбудить, я пристроился на диване с краю и укрылся пледом.

Чудны дела твои, Господи…

Ну, ладно… Утро вечера мудренее. Наверное… Особенно, если вечер не задался… Я уснул…

Глава 3

Глава третья.

Утро вечера не краше.

Просыпаюсь я как всегда, не от будильника, а от радио, которое ровно в шесть часов начинает квакать на разные голоса где-то в районе кухни. Правда, просыпаюсь я не сразу ровно в шесть утра, а чуть позже… Примерно часа через полтора, но точно знаю, что от звуков этого самого радио, бубнёж которого реально раздражает спящего человека. А может быть, я просыпаюсь просто по привычке, что именно в это время мне и надо вставать. Потому, что именно так я просыпался много-много лет подряд. Да, что об этом долго говорить… В общем я проснулся…

На моей щеке лежала маленькая влажная ладошка. Аккуратно, стараясь не разбудить спящую сном ребёнка кровожадную Золушку, я вылез из-под ладошки и встал с дивана. Её сон продолжался, а ведь ей тоже, наверное, уже пора в школу вставать.

Хотя, наверно, в школу-то она вряд ли ходит. Да и не стоит ей сегодня вообще никуда выходить в таком виде… Да. Надо бы ей что-то из одежды сообразить… И ещё неизвестно, что там с её раной. Не было бы воспаления. Из меня медик тот ещё… А тащить её к врачу с огнестрельным ранением… Нет… Я её сдавать властям не собираюсь. Да и разобраться бы не мешало в этом деле. Хотя, чего там разбираться… Вряд ли она наёмный киллер, замаскированный под маленькую девочку. Скорее всего это месть. А вот за что она ему мстила? Если расскажет, узнаю, а не расскажет… Ну так меня пока это всё не касается… Надеюсь, что не касается…

Я стал прокручивать события вчерашнего вечера. Вроде бы нигде особо не наследил… А то, что меня мог кто-то видеть… Не те нынче времена, чтобы становиться свидетелями. Жизнь свидетеля не менее коротка, чем жизнь богатого коммерсанта без надёжной «крыши».

Ладно. Проблемы будем решать после… По мере их возникновения. А сейчас…

А сейчас мне пора на работу собираться. Сделав себе на завтрак дежурное холостяцкое блюдо, омлет с колбасой, я позавтракал. Запил всё это сверху кружкой крепкого сладкого кофе.

Безрассудно конечно, но я оставил её одну в своей квартире. Ну, что поделать… Не будить же её, раз она так сладко спит…

На столе, так чтобы было видно сразу, я положил немного денег, запасные ключи от квартиры и записку: «Вернусь примерно в семь-восемь вечера. Если не трудно, сходи за хлебом… Жди!». Без подписи, без обращения.

Немного подумав, отправил записку в мусорное ведро. Так как смысла в ней не было. В чём она пойдёт за хлебом? В моей куртке? Не делайте мне смешно, я сейчас лопну… Видел я, как она выглядит в куртке моего размера. Как Гаврош в старом французском фильме… Смешно.

Взял другой листок. Написал просто:

«Вернусь примерно в семь-восемь вечера.»

И всё. А остальное? Жди, не жди… Захочет, уйдёт… Не захочет уходить, останется… Её воля, её право. И хотя говорил знаменитый французский лётчик, что мы в ответе за тех, кого приручили… Но вроде бы я никого и не приручал, и даже не планировал это делать. А оно мне надо? И так проблем хватает и на работе, и на личном фронте…

Ну, спас я девчонку? Ну, что в этом такого? Я ей не брат, не сват, и не хозяин. И я даже не пытался у неё вызвать чувство благодарности за мои «геройские» поступки… А зачем это делать? есть такое расхожее выражение: «Делай добро и бросай его в воду!»

Раньше я не понимал этого… Но потом понял, что добро надо действительно творить бескорыстно. И добро сделанное из каких либо корыстных побуждений добром и не считается вовсе. Это просто такой хитрый ход. Помог человеку. Чтобы сделать его должником по жизни. И неважно, деньгами человек тебе отдаст или ещё чем-нибудь…

Так что я не считаю, и не буду считать её должником ни в каком виде… Пусть идёт куда хочет, если ей есть куда идти… кстати, я реально не спросил даже, как её зовут…

Да… Тоже мне опер называется… Ведь даже не удосужился поинтересоваться данными фигуранта. Да и сам не представлялся. Ну так она меня и не спрашивала.

Так что… Я сам по себе… Она сама по себе…

Но оставлять её одну в своей квартире всё равно немного стрёмно… Но, с другой стороны, чем я рискую? Брать у меня особенно нечего, а…

Да, что о плохом-то заранее думать. Всё будет хорошо…

* * *

Работал я в этот день из серии «не бей лежачего». Ну, то есть… не трожь сидячего за своим рабочим столом…

Я занялся бумажной волокитой, скопившейся не то за месяц, не то со дня основания родной отечественной милиции. Так и прокопался до вечера. Начальник зашёл один раз ко мне в кабинет, но не рискнул оторвать меня от «очень важных дел». Они-то начальнички знают, как трудно нас оперов заставить работать с бумагами. Как там было у Филатова: «Мне бы шашку, да коня… Да на линию огня…». Во-во… Мы все такие… А бумаги за нас, кто будет делать? Пушкин? Его давно уже убили… Преступление раскрыто. Виновный, гражданин Дантес, уже наказан всеобщим осуждением на веки вечные…