Заговор Глендовера - Ллойд Биггл

Дабы не потерять нашего франта в людском водовороте, мы рассредоточились таким образом, чтобы один видел его сзади, другой — спереди, третий — слева, четвёртый — справа, подавая друг другу сигналы о его перемещениях. Я просил мальчиков особенно следить за тем, не вступает ли он с кем-либо в контакт и не передаёт ли чего-нибудь при этом.

Эван Эванс остановился у лоточника, продававшего дешёвые женские украшения; потом его заинтересовал цирковой акробат, принимавший самые невероятные позы. Благодарные зрители бросали ему полупенсовики.

Я видел, как Эвансу преградил дорогу торговец подержанной одеждой и предложил купить капитанскую форму, утверждая при этом, что «она с утонувшего в море капитана». Не проронив ни слова, мистер Эванс обошёл торговца, словно это был попавшийся на дороге пень.

Еврейский рынок славился своими карманниками: говорили, что часы, которые у вас только что стащили, через минуту уже продавались на другом конце рынка. Но рядом с Эвансом я не заметил пока ни одного карманника.

Следующим торговцем, привлёкшим его внимание, был лоточник, который торговал медикаментами. Держа в поднятой руке бутылку с какой-то жидкостью янтарного цвета, он кричал, что она снижает высокое давление, помогает восстановить ослабевшее зрение, заживляет раны и ожоги, а также укрепляет расшатанные нервы. Далее мистеру Эвансу попался белозубый негр, предложивший почистить ему обувь, — его наш франт презрительно отстранил от себя тростью и проследовал дальше.

Рэбби несколько раз оборачивался ко мне, и я видел, что на его веснушчатом лице написано недоумение, но мне не казалось странным, что посланец дьявола фланирует среди мелких торговцев и нищих. Разумеется, ему нужно было с кем-то встретиться: ведь недаром же он провёл весь вчерашний день, следя за домом, где жил Холмс.

Рынок кончился, и мистер Эванс повернул в одну из улиц. И тут я с удивлением обнаружил, что его личность интересует не только нас. Прилично одетый юноша не старше шестнадцати лет со светлыми волосами обогнал его и тотчас повернул обратно, когда Эванс пожелал вернуться на рынок. И снова замелькали лица торговцев, предлагавших носки, ботинки, воротнички, замки, будильники, ножи, пилы, стамески, лопаты, шляпы, ленты, скрипки, окарины, цитры, банджо, ноты и старые книги.

Мистер Эванс равнодушно миновал их и помедлил лишь перед рыбной лавкой, где в дверях стоял еврей-приказчик в кожаном фартуке, от подбородка до лодыжек покрытый рыбьей чешуёй, так что он смахивал на какое-то морское чудище.

Мальчики не теряли времени даром и уже лакомились мороженым, купив его у итальянца, который торговал с ручной тележки. Мальчики воспринимали все как игру: следя за Эвансом, они успевали с восхищением поглядывать на шарманщика с обезьянкой или, раскрыв рот, слушали уличного скрипача…

Вдруг Эванс сделал резкий разворот и скрылся в толпе, собравшейся вокруг граммофона, игравшего оперные арии. Я видел, как Рэбби бросился вслед за ним буквально через одну-две секунды.

Эванс вынырнул из толпы и ленивой походкой направился прочь от рынка. Рэбби понуро плёлся за ним, и я тут же понял, почему у мальчика изменилось настроение, — вместо трости в руках у франта был зонтик. Интересно, что светловолосый юноша не последовал за ним и вообще исчез.

Разыскивать человека, которому Эванс отдал трость, было всё равно что искать иголку в стоге сена, поэтому нам оставалось только сопровождать нашего подопечного. А он повернул на юг, к Темзе и Тауэру. Был уже час, июньское солнце здорово припекало, но мистер Эванс почему-то не завернул ни в одну из пивных, хотя из открытых дверей шёл соблазнительный запах и слышно было, как насосы качают пиво из бочек. Наконец он свернул в узкую улочку и остановился перед пивной, где на вывеске значилось: «Y Llew Du» — и был изображён красный дракон. Открыв дверь, Эванс вошёл в неё.

— Что за странная надпись? — спросил я прохожего.

— По-валлийски это означает «чёрный лев», но почему вместо льва изображён дракон, никому не известно. Если вы не говорите по-валлийски, то не советую заходить в пивную. Тех, кто говорит по-английски, они не обслуживают. Это не только пивная, но ещё и гостиница, в которой останавливаются валлийцы.

Мы, то есть я и мальчики, спрятались в подъезде дома напротив и стали следить за входом в пивную. Юноша-блондин появился на улице через несколько минут. Он остановился, и я смог рассмотреть его гораздо лучше, чем в толпе на рынке. Он был выше среднего роста, красив и строен. Волосы, выбивающиеся из-под головного убора, казались почти белыми. Одет он был весьма непритязательно, только ботинки были новые и дорогие.

Послышались шаги, и к юноше присоединился плотный, коренастый мужчина с рыжими волосами и окладистой бородой. Они о чём-то поговорили и вошли в пивную.

Я спросил Рэбби, не видел ли он мужчину и юношу раньше. Тот покачал головой. Оставив Рэбби, я прошёл в другой конец улочки. В пивной, где на вывеске был изображён святой Георгий, поражающий копьём дракона, я смог утолить голод и жажду — ведь прошло уже шесть часов после завтрака, — и пора было уже подумать над тем, что же делать дальше.

Вернувшись к Рэбби, я попросил Дика, высокого нескладного мальчишку, отнести записку одному моему знакомому, который говорил по-валлийски. Фред Джонс — стало быть, мой однофамилец — работал приказчиком в мануфактурной лавке и был заподозрен хозяином в краже. Я попросил Холмса разобраться, в чём там дело, и тот быстро установил, что кража — дело рук зятя хозяина. После этого Фред стал смотреть на меня снизу вверх: ведь я работал вместе с великим сыщиком. Я был уверен, что он с удовольствием исполнит роль переводчика при моей особе.

За те полчаса, что я ждал его, произошло лишь одно событие: мистер Эванс вышел из пивной и зашагал вниз по улице, к Темзе. Трость с золотым набалдашником опять оказалась при нём, перекинутая через левую руку. Я попросил Рэбби и Джорджа сопровождать его.

Я отпустил Дика, дав ему полкроны, и предупредил, чтобы он завтра утром явился к Рэбби: быть может, он опять понадобится.

Как я и ожидал, Фред с радостью согласился помочь мне и тут же дал мне первый урок валлийского языка, сказав, что пиво будет «cwrw» и что, отхлебнув из кружки, следует произнести: «Cwrw da», то есть «хорошее пиво». Мы перешли улицу и открыли дверь пивной под названием «Y Llew Du».

Внутри пивной было чисто и довольно уютно, так что она походила на недорогой ресторан. Мы выбрали свободный столик в углу, чтобы можно было видеть всех, кто входит и выходит, и Фред отправился за пивом. Светловолосый юноша и рыжий коренастый мужчина сидели в другом углу и доедали жареную утку. Юноша ел с большим аппетитом, как и его спутник.

Мы пили пиво, и Фред время от времени переводил мне разговоры посетителей: это была обычная болтовня, и мне начинало казаться, что я вернусь к Холмсу с пустыми руками.

Вдруг Фред наклонился ко мне и тихо сказал:

— Собрание начнётся через час.

— Какое собрание? — спросил я.

Фред недоуменно покачал головой. Я не спускал глаз с юноши. Он и его спутник разговаривали, но так тихо, что слов расслышать я не мог.

Наконец хозяин открыл дверь слева от стойки, и я увидел ступеньки ведущей вверх лестницы. Несколько посетителей встали с кресел и двинулись к двери. Вручив хозяину какой-то клочок бумаги, они поднимались по лестнице.

— Спроси хозяина, что за собрание, — попросил я Фреда.

В пивную входили небольшие группы людей, среди которых попадались и женщины. Я вёл точный счёт всем входившим в дверь.

— Хозяин сказал мне, — сообщил вернувшийся Фред, — что вход на собрание строго по приглашениям, которые распределялись специальным комитетом.

— Приглашения — это те клочки бумаги, которые вручают хозяину?

— Да, — кивнул Фред. — На них нарисован большой ноль, в середине которого что-то мелко написано. Нельзя разобрать что.

Хозяин то и дело поглядывал на висевшие над входом часы, потом повернул голову и посмотрел в тот угол, где сидели рыжий мужчина и юноша. Те поднялись из-за стола и прошли к двери на лестницу. Хозяин запер её за ними. Правда, ему ещё три раза пришлось отпирать её для опоздавших. Я подсчитал, что в собрании приняло участие тридцать два человека, включая мужчину и юношу.

— Что теперь будем делать? — спросил Фред, явно взволнованный некоторой таинственностью происходящего.

— Будем ждать конца собрания. Потом пойдём следом за блондинистым юношей, — ответил я.

Ждать пришлось целых два часа. Но они пролетели незаметно, потому что пиво было на редкость хорошее и, кроме того, нас развлекал мелодичными валлийскими песнями аккомпанировавший себе на арфе певец, у которого оказался приятный тенорок. Фред попытался было переводить мне, о чём он пел, но, заметив косые взгляды сидевших рядом посетителей, умолк.