Лунная пыль. Академия Эдарон (СИ) - Крук Эмилия

Вихрем влетев гостиную, я с разбега кинулась отцу в объятия. Прижалась, как маленькая, и долго лила слезы, вытирая сопливый нос о чистую рубашку самого дорогого мне человека. На все заданные вопросы молчала и только с приходом Лира, очнулась.

Он бросился ко мне едва переступив порог. Без лишних слов вырвал у отца и крепко сжимая, прошептал:

— Я убью каждого, кто посмел тебя обидеть!

— Тогда тебе стоит посмотреть в зеркало, — мой ответ был полон холодного презрения.

Я с силой вырвалась, и летела по лестнице в свою комнату со скоростью арбалетного болта. Но дверь не закрыла, а слушала, как внизу на Лира кричит мачеха и папа. Они спрашивали где он был, почему не уследил за их единственной дочерью, ведь ему доверили самое ценное. Как вообще допустил, чтобы я шлялась по ночи одна?

Я оглянулась и поняла, что на улице и правда темно. А когда бежала совершенно не обратила на это внимания. Внизу Лир пытался оправдаться. Он говорил, что отвлекся лишь на минуту и когда меня не оказалось рядом, принялся искать. С началом сумерек поспешил домой, сообщить о пропаже, хоть и надеялся, что я уже дома.

Меня корежило от осознания, что за такой полуправдой старательно скрывается истина. Ведь он сам меня бросил, отшил, словно ненужную собачонку. А теперь кидается такими словами — "убьет", "искал", "переживал".

Я была просто уверена, что он все это время провел с красавицей Радомирой, про меня даже не вспомнив.

А утром на пороге дома служанка обнаружила холщовый мешочек с травами. На веревочке была привязана записка «Моей маленькой бо. Судьбу каждый прядет сам».

Я тогда молча забрала свой мешочек, сказав, что купила после представления, но видимо выронила, когда открывала дверь. От него до сего дня дожила целая половина. Сбор был действительно хорош и легко справлялся с переизбытком магии. Я это теперь хорошо осознавала и могла контролировать.

Иногда хватало просто выпустить пар, швырнув в Лира огромный огненный сгусток, иногда я экспериментировала, накладывая плетения собственного изготовления. Но после того, как друг укатил в поисках лучшей жизни, я все чаще прибегала к чудесному чаю, вспоминая добрым словом Мадлен.

С Лиром, кстати, я после того случая неделю не разговаривала. Но потом обида сошла на нет, ведь видеть его хотелось все-таки больше, чем сидеть дома и плести ненавистные кружева.

Глава 4. Свет мой зеркальце

Стоя у зеркала я с интересом разглядывала отражение. У меня с недавних пор это стало любимым занятием. Не потому что тщеславна или гордилась своей красотой — было б чем гордится. Женщины, обладающие даром, всегда были притягательны и поневоле привлекали мужские взгляды. Это особенность их магии, а не предмет гордости. Скорее проклятье. Кому хочется постоянно быть в центре.

Я менялась. Каждый день. И в последнее время эти изменения были все заметнее.

В детстве у меня были темные, почти черные волосы, как у папы. Но лет с 12 начали светлеть. В 15 голову украшали уже каштановые локоны. Мне этот цвет безумно нравился и, как казалось, шел. Наверное, потому что я любила все шоколадное.

А вот сегодня на меня из зеркала смотрела уже довольно светлая шатенка, с легким отливом в рыжину. Честное слово, даже веснушки вылезли, чего никогда со мной не случалось. Кожа, кстати, постепенно тоже светлела. И теперь была не смуглой, а теплого персикового оттенка.

После разговора с цыганкой я этого подсознательно ждала. Но изменения шли так медленно, что были почти незаметны. Успевали к ним привыкнуть и окружающие, и я сама. Но последние 3 месяца стали в этом плане ударными. Может, конечно, виновато и то, что я похудела, но магия в организме тоже старалась напропалую. Вроде бы — вот она я, те же глаза, губы, нос, но четче стали выделяться скулы, утонченность приобрел овал лица. К посветлевшим волосам прибавилось изменение цвета глаз. Я даже не могу передать текущий оттенок. Не голубые, но и не зеленые. Как морская волна. О прежнем болотно-коричневом я даже не вспоминала.

Стоит ли задуматься над тем, что мой организм принял имеющуюся магию? Я здесь видела несколько иное. Раньше выбросы были хаотичными, или направлены на взаимодействие с сырой силой — сгустки огня, старания вызвать порывы ветра, работа с потоками воды. А после отъезда Лира мне всего этого не хотелось, стало не интересно. Ведь соревноваться уже не с кем. Я работала с внутренними потоками, а не старалась укротить внешнюю стихию. Все эксперименты с плетениями были удачными, и сила слушалась и отзывалась молниеносно. Я теперь могла филигранно ее дозировать. И это было настолько волнительно и здорово, что давало надежду на создание своей собственной практики, отдельного кабинета.

Сегодня хотела навестить главного лекаря и попросить протестировать свои целительские плетения. Одно дело испытывать на себе, а совсем другое — вливать силу во внешний объект. Эрру и папу я боялась лечить, хотя порой и возникала такая необходимость. Например, элементарное обезболивание. Но они всегда относились к магии с осторожностью, а недоверие крайне негативно сказывалось на результате. Я опасалась, что буду волноваться и сделаю что-то не так. А вот главный лекарь Карвен был не лишен экспериментальной жилки, чем меня безгранично радовал и привлекал. Мы с Лиром могли часами наблюдать, как он, управляя силой, меняя потоки.

Но выглянув в окно, я переменила текущие планы. День выдался чрезвычайно теплым и солнечным.

Честно сказать, я всю ночь не спала. Сегодня было полнолуние. С каким-то нездоровым любопытством прислушивалась к звукам на улице. Да, волки выли. Но к окнам моим никто не пришел. С одной стороны — немного успокоилась. А с другой — была совершенно не удовлетворена. Авантюрная составляющая моей неспокойной души требовала приключений.

Вот прямо бы ночью сорвалась, чтобы хоть глазочком посмотреть на оборотня. Точно ли он такой, как был во сне, или это мое воображение рисовало ужасно огромного монстра.

Совершенно не выспавшаяся я отправилась к любимому обрыву, прихватив с собой плед и корзину с продуктами. С корзиной, конечно, погорячилась, просто действовала согласно годами выработанной привычке — брать побольше, ведь Лир всегда голоден.

Я досадно поморщилась. Он жил в моих мыслях даже сейчас, хотя я старалась гнать от себя любые воспоминания. Может быть с переменой места жительства и появлением новых обязанностей все переменится. Я буду думать о том, как заработать, ведь в столице жизнь дорога, а не перемалывать крупицы прошлого в тяжелом мареве настоящего.

Отбросив лишние эмоции, я с удовольствием жмурилась, подставляя лицо ярким лучам. Совершенно не боялась испортить кожу еще большим количеством недавно выявленных веснушек. Мне они нравились, хоть в моде и был сейчас светлый оттенок кожи. А может именно поэтому. Своеобразный вызов в том, что я не идеальная, хоть мачеха и пыталась представлять везде меня именно такой: «Какая изящная фигура у Камелии», «Кружева у дочери получаются не хуже, чем в салоне мадам Эмантиделис», «Девочка недавно смогла призвать воду для поливки, это спасло мои розы».

Бла, бла, бла…

Она же специально меня нахваливает, пытаясь замуж выдать побыстрее. Желательно до того, как я уеду из Градона. Боится, бедная, что в неприятности там вляпаюсь и одну отпускать не желает. Беспокойство Эрры небезосновательно, ведь призывать на свою голову всякий хлам — мое хобби. Но не так же явно лицемерить-то нужно!

И хотя я сегодня была в новом платье с открытыми плечами, распущенными волосами, которые уже доставали до лопаток и выглядела, безусловно замечательно, настроение не задалось.

Во-первых — волосы раздражали жутко, отрастала эта пакость нереально быстро, я замучилась их кромсать. Точнее вызнала заклинание у судьи, котором он газоны и кусты подравнивает. А то упросить мачеху подрезать мне длину было невозможно. Уперлась рогом, что волосы — украшение женщины и ни в какую не переубеждалась. А теперь всего-то и нужно — простенькое плетение и ножницы сами, по ровной линии убирали лишние 10 сантиметров. Можно, конечно, и без ножниц, но боюсь остаться с коротким ежиком.