Падшие - Виталий Сергеевич Останин

— Я все еще не уверен, что мы имеем права брать его без спроса… — нерешительно проблеял стоящий позади меня Кот. — Одно дело грохнуть, и совсем другое…

— Да хватит уже быть такой рохлей! Мы не псы, собирающие объедки!

Это слово — Пламя, а оно точно произносилось вот так, с большой буквы — вызвало у меня очень странную реакцию. Какое-то узнавание, будто я точно знал, но позабыл, что это такое. А потом я еще и выкрикнул гневно:

— Оно вас спалит дотла, черви!

Что? Это тоже я сказал? Да что со мной⁈ Страх того, что я теряю контроль над собственным разумом и телом, прошел словно бы по краю сознания. В то время, как основная его часть вполне холодно рассматривала различные варианты. Например, ударить толстяка лбом в переносицу, а потом резко завалиться назад, пытаясь весом своего тела опрокинуть тощего.

Нет. Во мне килограммов шестьдесят пять, а мужик за спиной явно потяжелее будет. Да и стою я неудобно. Ему потребуется лишь полшага в сторону сделать и отпустить мои руки, а дальше со всем справится гравитация.

— Смотри! Ершится! — расхохотался толстяк. — Ладно, клади его на спину. Быстрее начнем, быстрее закончим. И, если что, можешь не участвовать. Тогда все достанется мне.

— Да щас, ага!

В затылок пахнуло теплым воздухом, это Тощий приблизил свою смрадную пасть к моим волосам. Кажется, нюхал их. Извращенец, что ли? Не зацикливаясь на этой мысли, я с силой дернул шеей, откидывая голову назад.

— Да сука! — руки похитителя разжались, и я полетел назад. Но не упал, Толстый удержал меня за ворот ветровки. — Он снова по носу ударил!

— А ты не подставляйся!

Здоровяка, казалось, забавляло, что его напарник уже дважды получил по носу. Не обращая на выкрики страдальца внимания, он опустил меня на землю, и чтобы я не извивался (а я сразу же начал это делать), поставил тяжелую ногу на грудь.

— Ты какой-то рассеянный сегодня, Кот. — пожурил он подельника. — Нам же сказали, клиент способен на все. А ты с ним как с мальчишкой!

'Да я и есть мальчишка! — захотелось крикнуть мне, но я этого не сделал. Потому что всем своим естеством понял — это не так. Кто угодно, но не мальчишка. Несмотря на то, что еще недавно мне казалось, что я знаю себя, сегодня ночью я бы за это уже не поручился.

— Начнем?

— Да, давай. — на само деле ответ Тощего прозвучал, как «та, тавай», но я его все равно понял. И прежде, чем смог придумать, что делать дальше, увидел, как из рук Толстого вырвались две призрачные змеи.

Больше всего эти штуки походили на тентакли из холодного серого тумана, отлично, впрочем, видимого в темноте. Место, где происходило все это действо, не освещалось фонарями, сюда лишь едва долетал их далекий желтоватый свет. А вот щупальца были видны отчетливо. Словно обладали каким-то внутренним источником энергии.

Тощий тут же оказался рядом и проделал схожий трюк. То есть, тряхнул кистями и над моей грудью повисло уже не два, а четыре тентакля. Которые тупыми мордами потянулись к моему сердцу. В то время, как их хозяева лениво переругивались между собой.

— Все только не жри!

— Тебя спросить забыл!

— Мы договаривались поровну!

— Силу не дают, а берут!

Уж не знаю, что они там собрались жрать, и какую силу во мне увидели. Их слова влетали в одном мое ухо и так же легко вылетали из другого. Мне было не до них. Все внимание сосредоточилось на этих призрачных трубках, которые я воспринимал, как очень и очень опасные. Казалось, что несмотря на свой не совсем плотский вид, они вполне способны вскрыть мою грудную клетку, как консервную банку. Не знаю откуда, но я знал это.

Одно из них уже почти добралось до меня, когда из темноты выпрыгнула какая-то тень и сбила с ног Толстого. Будто крупная кошка или собака — не успел разглядеть, настолько она была стремительной.

А Тощий дернулся, и щупальца тут же втянулись обратно в его руки. Я же, пользуясь тем, что нога здоровяка больше не прижимает меня к земле, пнул его ногами в пах.

Вышло просто здорово. Похитителя буквально сложило пополам, и он без звука рухнул на землю. Мне пришлось несколько раз сильно дернуть всем телом, чтобы изменить его положение, после чего я стал крутиться через левое плечо. Перемещаясь таким странным образом, я закатился на поверженного врага и стал примериваться к тому, чтобы ударить его головой.

Даже не подозревал, что во мне такая великая тяга к жизни!

Со стороны это, должно быть, смотрелось забавно. Или мерзко — тут каждый сам решает. Пацан со связанными за спиной руками и стреноженными ногами, как гусеница ползает по лежащему на земле мужику, который в это время стонет от боли. От боли же, да?

Где-то на периферии шла еще одна схватка. Толстый дрался с кем-то или чем-то. Со стороны, куда он улетел сбитый этим непонятным снарядом, доносились хеканья и возгласы.

Но меня они пока слабо интересовали. Кем бы не был тот, кто вмешался в мою казнь, он должен был разбираться со своим противником самостоятельно. А у меня было чем заняться. Я как раз дополз до лица Тощего и стал примериваться к тому, чтобы ударить его головой.

Однако тот уже немного очухался и стал отпихивать меня обеими руками. Правда, делал он это еще вяло, и пока сбросить меня у него не выходило. Но такое не могло продолжаться долго — у него, так-то, обе руки свободны, а мои были стянуты за спиной. Счет шел на секунды, и я вдруг принял одно из самых странных решений в своей жизни. Открыл рот и впился зубами в глотку врагу.

Тощему словно сил подбросили. Он схватил меня за волосы, стал пытаться оторвать от себя, но я держался, как питбуль. Вскоре в рот мне хлынула теплая жидкость с привкусом железа, а похититель дернулся несколько раз и затих.

А я все продолжал сжимать зубы, и только секунд через десять до меня дошло, что он мертв. Что я убил его. Зубами перекусил какую-то артерию или что-то еще нарушил. Но он точно сдох.

Понимание этого шибануло по затылку веслом. Я убил человека. Я его