Поправка за поправкой - Джозеф Хеллер

Как только заезд начался, о студенте практически забыли. А как только заезд завершился и Овсяная Прорва победила именно с тем результатом, какой предсказал молодой человек, к нему с надеждой сбежались зрители, и в глазах каждого из них читалась как бы мольба прокаженного. Вот таким образом в многовековой войне человечества с букмекерами появилось новое оружие — чисто научный подход. И пусть они теперь подыскивают адекватный ответ.

Жена Лота [7]

Ночь, перекосившись, висела над ними — лишенная глубины, тихая, холодная и становившаяся с каждой новой минутой все более тихой и холодной. Тишину нарушал лишь стрекот сверчков в полях по сторонам от шоссе, однако звук этот, если о нем не думать, сливается с безмолвием и растворяется в темноте. Единственным, что в ней светилось, были фары машины Сидни Купера. Луиза так и сидела за рулем, наружу не вышла, и сейчас он, взглянув на жену, увидел, что она курит. Свет фар понемногу тускнел, становился желтоватым, оставляя асфальт черным, выхватывая из мрака лишь Купера и мужчину, который лежал перед ним на дороге, глядя в черную ночь. На лице мужчины застыло деревянное, непроницаемое выражение, автомобиль его словно обвил покореженный бетонный столб дорожного указателя.

— Сколько времени? — спросил мужчина.

Купер поддернул рукав, повернул часы к свету и ответил:

— Он уехал минут пятнадцать назад.

— А сколько, сказал он, отсюда до города?

— Около восьми миль, — ответил Купер. — Они скоро приедут.

Мужчина замолк. До сих пор он вел себя замечательно, и Купер испытывал к нему искреннюю жалость.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Прекрасно, — беззлобно ответил мужчина. — Здоров как бык.

— Простите, — сказал Купер. — Глупый вопрос.

Мужчина чуть повернул к нему голову, улыбнулся.

— Это всего лишь невинный сарказм, — сказал он. — Меня всегда переполняет невинный сарказм.

— Хотите сигарету? — спросил Купер.

— Нет. Курить мне, пожалуй, не стоит. А вы курите, не стесняйтесь.

— Да ничего. Я, вообще-то говоря, и не хочу.

— Как ваша жена?

Купер оглянулся на нее. Луиза неподвижно сидела за рулем, отвернувшись от них и глядя в боковое окно.

— Все в порядке, — медленно произнес он. — Немного испугана, я думаю. Первая ее авария.

— И моя тоже, — сказал мужчина.

— Вам очень больно?

— Уже нет. Нога онемела, я почти ничего не чувствую. Какую-то мышцу время от времени сводит, вот тогда становится больно, но не так уж и сильно. На что похожа моя нога?

— Не знаю, — ответил Купер. — Вообще-то я к ней не приглядывался.

— Она сломана?

— Да, — подтвердил Купер. — Сломана.

Ему всегда хотелось узнать, как выглядит сломанная нога, и теперь он получил такую возможность — хватило бы и одного взгляда. Мужчина примолк, и Купер снова услышал, как на них волной накатывается гомон сверчков, а с ним и какое-то карканье, издаваемое, решил он, лягушкой-быком. Гомон этот был, вообще-то говоря, оглушающим, если в него вслушиваться, да и холодало здесь ночью очень сильно, даром что дни стояли жаркие. Воздух студил кожу Купера, хотя внутри у него все горело. Холод беспокоил его. Купер знал, что раненого человека полагается держать в тепле, иначе он может погибнуть от шока, и сделал все, чтобы мужчине было тепло. По счастью, в машине имелось одеяло, и Купер подложил его под мужчину, а сверху накрыл своим плащом. Он хотел и плащ Луизы использовать, однако мужчина остановил его, сказав, что и так будет хорошо.

— Вам не холодно? — спросил теперь Купер.

— Нормально, — ответил мужчина. — Вы-то как? Озябли, наверное.

— Нет, — сказал Купер. — Все в порядке.

Лет мужчине было, насколько мог судить Купер, примерно столько же, сколько ему. Лицо зрелого умного человека. Куперу не раз случалось встречать людей с такими лицами, они всегда ему нравились. Лоб мужчины был рассечен, однако кровь из ссадины идти уже перестала; губы с одной стороны припухли, словно покрывшись крупными волдырями.

— Как это произошло? — спросил мужчина. — Знаете, я ведь так ничего и не понял.

Купер и сам не знал, как это произошло. Он спал, машину вела Луиза. Его вдруг здорово тряхнуло, он услышал крик Луизы, а следом — короткий глухой удар, скрежет металла и звон осыпавшихся на асфальт осколков стекла.

— Я и сам не знаю, — ответил он. — Машину вела жена.

— Я как-то видел в одном журнале карикатуру — пустыня с единственным большим деревом посередине и врезавшаяся в него машина. Тогда мне это показалось смешным.

— Да, — согласился Купер. — Действительно смешно.

— Окажите мне услугу. Попросите ее подойти сюда на минутку. Мне хочется поговорить с ней. Выяснить, как все случилось.

Купер, мгновение поколебавшись, поднялся на ноги.

— Ладно, — сказал он. — Ничего, что я оставлю вас ненадолго?

— Ничего, — ответил мужчина. — Вы не волнуйтесь, далеко я не убегу.

Купер направился к своей машине. Мужчина повернул голову, чтобы видеть его. Но оказалось, что лежать так ему трудно, и он снова уставился в ночь. Купер наклонился к окну, что-то негромко сказал Луизе, потом открыл дверцу автомобиля и сел рядом с ней. А несколько минут спустя возвратился к мужчине и опустился около него на корточки.

— Она начала обгонять вас. Тут машину тряхнуло, Луиза решила, что у нее лопнула шина. Она ударила по тормозу и вывернула руль.

— И все? — спросил мужчина.

— Да, — ответил Купер. — И все.

— Она хорошо себя чувствует?

— Да. С ней все в порядке.

— А почему она не вышла?

Этого-то вопроса Купер и опасался, потому что не знал, как на него ответить.

— Наверное, вид у меня тот еще.

— Нет, вид у вас нормальный. Немного крови, но она уже высохла.

— Вы ей сказали об этом?

— Да. — Купер повернулся, взглянул на Луизу, та сидела в машине, неотрывно глядя в темное поле. — Она во всем такая. Не выносит ничего страшного.

— Страшного! — воскликнул мужчина. — Выходит, выгляжу я все-таки страшно?

— Так уж она устроена. Во всем. Она и в кино ходит только на комедии да на любовные истории. Такой человек.

Мужчина промолчал. Куперу было неловко, стыдно. В эту минуту он злился на Луизу и презирал себя, потому что она его жена, близкий ему человек. Он медленно встал, взглянул вдоль дороги.

— Видите что-нибудь?

— Нет, — ответил Купер. — Пока ничего.

— Черт, скорее бы уж они приехали. Мне что-то холодно становится.

— Да? — встревожился Купер. — Может, перенести вас в машину?

— Нет. Не стоит.

— А я думаю, лучше перенести. Я осторожненько, а она против не будет, уверен.

Мужчина повернулся к Куперу. Похоже, последние слова его удивили.

— Не в том дело, — сказал он. — Просто я думаю, что меня лучше не тормошить. По-моему, у меня внутреннее кровотечение. Возможно, ребро во что-то воткнулось.

— Кровь во рту чувствуете?

— Вроде бы нет. Только сглатываю все время. Это что-нибудь значит?

— Не знаю, — сказал Купер. — Но что-то значит наверняка. Повернитесь, сплюньте, я посмотрю.

Мужчина повернул голову, сплюнул на землю. Купер пригнулся посмотреть. Было слишком темно. Он поднес ладонь к губам мужчины.

— Плюньте еще.

Мужчина сплюнул ему в ладонь. Купер поднес ее к свету и с облегчением увидел, что кровь на ладони отсутствует.

— Крови нет, — сказал он и вытер ладонь о свои брюки.

— Ну и хорошо, — сказал мужчина. Несколько секунд он молчал, а потом со спокойным отвращением произнес: — Жена Лота! Вот кого она мне напоминает.

— Мне правда страшно жаль, — сказал извиняющимся тоном Купер. — Просто такой она человек. Это бывает.

— Знаю, — отозвался мужчина. — Я, собственно, не в обиде. Вот теперь я выкурил бы сигаретку.

— Думаете, вам можно?

— Думаю, да. Хуже не станет.

Купер достал из кармана пачку, раскурил две сигареты, протянул одну мужчине. Тот глубоко затянулся, подержал дым в легких, выдохнул.

— Когда вернетесь домой, не забудьте руки помыть, — сказал он, глядя в небо.

— Ладно, — пообещал Купер. — А вы это к чему?

— И лучше бы лизолом, — добавил мужчина.

— О чем вы?

— Слюна — страшная штука, — сказал мужчина. — Страшнее некуда. Я однажды увидел плевавшегося человека, так меня потом несколько дней мутило. Есть и то не мог. Вот до чего она страшная. Даже когда мама умерла, мне так худо не было.

Купер не ответил. Они курили и ждали. Молча, пока не приехала «скорая».

Снежная крепость [8]

Мой дядя Давид был человеком рассудительным, трезвым, а тетя Сара — женщиной простой и практичной, жившей с ним, ни на что не жалуясь, в совершенном, казалось, согласии. Когда он читал или размышлял, она копошилась по хозяйству. Но временами он уставал от своих занятий, и тетя, похоже, умела предвидеть эти нечастые случаи. Когда дядя отрывал глаза от книги и снимал очки, она неизменно оказывалась свободной от работы, готовая дать ему отдых, в котором он нуждался.