В поисках чаши Грааля в Крыму - Владлен Авинда

Чем больше всматриваемся мы в разнообразные древности этого огромного урочища, тем яснее становится, что Кизил-коба в свое время являлась центром какого-то своеобразного мирка. В VII-VI столетиях до н.э. и позднее его обитатели жили довольно замкнуто и, видимо, несколько изолированно от населения соседних урочищ, а тем более от чужеземцев. Коренное население Крымских гор во многих местах долго сохраняли свою независимость, а вместе с ней и самобытную примитивную культуру, которую оно донесло почти до раннего средневековья».

Прощайте Мед и Роса! Мы будем помнить о вашей горячей любви и самопожертвованию ради своего народа. Пусть эти строки станут воспоминаниями о вашей печальной повести древнего времени!

СТРАШНАЯ ТРАГЕДИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

На высокой конусообразной горе, древнем коралловом рифе, высится генуэзская крепость, словно каменная ступень в небо. Вершину мощного скального утёса, который пропастью уходит прямо на юг в море и плавно спускается к северу, венчает Дозорная башня. В ясную погоду с ней открываются синие дали, где в прозрачности необычным пареньем встают силуэты Медведь-горы и скалистая корона Ай-Петри. Ночью на башне горел огонь маяка, как красная мигающая звезда, поднявшаяся в бархатную высоту. И на дрожащий свет белыми мотыльками парусов летели быстроходные корабли. Из бездны небесного эфира и льющего серебром моря выплывали сладкозвучные сирены к звонкому утёсу, где кружилась бессмертным пеньем печальная легенда о бросившейся со скалы обманутой дочери архонта, правителя крепости. Её любимого, простого пастуха, коварным путём отправили в заморское плавание, откуда он не вернулся. И девушка, не выдержав разлуки, укоряя отца в предательстве, лебедем со сложенными крыльями сорвалась в паденье. И теперь душа её парит над волнами, облетая каждый приплывающий корабль к Солдайи, разыскивая среди команды своего любимого.

Цитадель, или Консульский замок прекрасно и гармонично вошёл в очертания утёса, обнесённый мощными стенами с двумя большими прямоугольными башнями, где своим строгим силуэтом вознёс его к легким контурам прозрачных облаков, витающих над миром. Тучки – »белогривые скакуны» сдерживали свой быстрый «бег» у высокой башни, заглядывали в узкие стрельчатые окна-бойницы, будто пытаясь разглядеть лик уже новой властительницы замка, так дивно играющей на лютне и чистым голосом певшие итальянские песни. Теперь комендантом крепости был верный служака банку Святого Георгия, владевшим черноморской колонией Капитанство Готия, куда входила крепость Солдайя, Христорофо Ди Негро, сухой старик в малиновом камзоле и кружевным белым воротником. А его прелестную дочь звали Франческа, и она тоже горячо и неожиданно полюбила простолюдина рыбака Никколу, познакомившись с ним в плавание на парусной лодке на рыбной ловле. «Маленькие люди без имени» – к такому городскому плебсу относился Никкола, хотя на вид был красивый и крепкий. Свою тайну молодые держали в строжайшем секрете, боясь гнева вспыльчивого отца, тоже способного отослать Никколу подальше от Франчески, как сделал архонт в античной легенде.

Стены крепости и башни сложены из местного серого известняка и песчаника. И пахнут смолами, мхами, травами, солью моря, солнечным жаром – каменные кружева с мерлонами и кремальерами зубцов на высоких восьмиметровых стенах. Почти все башни трехстенные, открытые изнутри с удобными деревянными настилами для обороняющихся воинов. Они были теснее связаны с системой обороны города, чем замкнутые четырёхстенные, стоящие словно «отшельники-монахи в длинных рясах».

Территория крепости делится на два яруса: нижний, ограниченный рвом и наружными стенами с боевыми башнями, и верхний – цитадель. Единственный вход в крепость через северные ворота, наглухо закрывающиеся уже вечером. По Уставу генуэзских колоний на Черном море комендант не имел право ночью покидать крепость. Хорошо сохранились пазы, где поднималась решётка, и следы устройства для подъёмного моста через ров. Ворота крепости прикрываются двумя полубашнями. Западная – носит имя консула Якобо Торселло; восточная называется башней Бернабо ди Франки ди Пагано. Башни поставлены под углом друг к другу, чтобы можно было вести перекрёстный обстрел на всём внутреннем пространстве предмостного укрепления.

Воздушный эскиз, плывущий над туманом, в ярком охряном блеске застывшая каменная прелесть зодчества, выдающийся памятник итальянской средневековой архитектуры сохранился лучше всех генуэзских строений Крыма. Архитектурный ансамбль крепости тонким рисунком резца великолепно вписывается в дикий взрыв пропастей и вертикальных скал и напоминает королевскую золотую лилию на горном плече царствующего утёса над волшебством вечерней зари.

Возводили каменную мощь и гордость долго и упорно. Об этапах строительства крепости говорят высеченные на оборонительных башнях витиеватые латинские надписи на мраморных плитах, сообщающие, в каком году, в правление какого «достопочтённого консула и коменданта Солдайи» была построена та или иная башня. Самая ранняя постройка датируется 1371 годом, а поздняя уже другим веком – 1469 годом.

Но строить крепость генуэзца стали не на голом месте, а использовали древние защитные укрепления, оставшиеся от русичей и греков.

Крепость Солдайя стала всемирно известной, о ней с восхищением рассказывали путешественники. Вот что пишет в середине ХIХ века Дюбуа де Монпере, побывавший почти во всех страны Европы: «Нельзя себе представить руин более прекрасных, величественных и вместе с тем меланхолических, нежели руины Судакской крепости». Русский историк М.П. Погодин тоже, в восторге от увиденного средневекового зодчества, заявляет, что во всей Европе «нет развалин живописнее этих, никакие рейнские замки не сравняются с ними».

Над Черным морем нависла тяжёлая и грозная туча, а багровое солнце блистало, как рваная рана сочащаяся сукровицей – это турецкий флот из триста судов, вооружённые пушками, с 24 тысячами десанта устремился на Крым. И вот грозная армада появилась на рейде Кафы. Страшная паника заметалась над большим и богатым городом как дикая пляска грозы с первыми огненными всполохами молний – это ударила ядрами боевая артиллерия, снятая с кораблей и установленная против крепостных стен Кафы. На пятый день они стали рушится под многодневной канонадой. Татарская конница окружила город, не давая спасения никому из бежавших жителей. Турецкие галеры барражировали на рейде, не пропуская помощь генуэзцам с моря. Перед турецким главнокомандующим предстали кафинские парламентёры и поднесли удивлённому Ахмад-паши ключи от города. Поразились турки, даже возмутились, что такой сильный укреплённый город с большим количеством защитников сдаётся почти без борьбы и боя. Так быстротечно пала Кафа на милость победителя, но была залита коварной жестокостью погромов, грабежей, от устроенной резни над мирными жителями. И кровь пролилась потоком, и смерть, закрывая солнце, вознеслась над обречённым городом. И мужество защитников было утеряно в костре пепелищ, где танцевали кривые сабли турок, отрезая носы, уши, руки, ноги, головы пленённых. Песня горя тягостно стонала над растерзанным городом. Полны кровью чаши сытых турок, осушившие их до дна.

Спаси, Господи, от проклятых завоевателей! Но небо угрюмо молчало, будто закрытое грехом стелющихся жирных туч от чёрных, густых и смрадных пожаров. За что, Господи, такая страшная боль и безумные страдания для подаренной тобой жизни людей? Даже только появившихся ангельских детей рассекали острые ятаганы турок, предававшимися утехами в мучениях и истязаниях невинных новорождённых. Неужели нет Страшного суда над этим зверством?

И теперь турецкая тяжёлая волна, обогащённая захваченными продуктами, военной амуницией, золотом, драгоценностями и рабами двинулась на осаду крепости Солдайи, надеясь на такую же скорую победу.

Но сильный и яростный дух славных крестоносцев, закованные в железные панцири, жил и витал в воинственном наряде защитников – они решили не сдаваться, а умереть в бою и обороне города. Станковые самострелы с каменными ядрами и острыми стрелами, стоящие на стенах и башнях, тоже вселяли надежду в героическую оборону города-крепости. И взвились штандарты Светлейшей республики Генуи над главными воротами и цитаделью-донжоном крепости, сверкая позолоченными крестами.

Никкола, метко стрелявший из арбалета, пристально просмотрел и изучил территорию, с которой враг готовился атаковать башню Паскваля Джудиче, где он был зачислен в оборонную команду из гражданского населения города. В мечтах он лелеял совершить героический подвиг, чтобы спасти Солдайю от грозного и сильного неприятеля и тогда суровый и желчный консул и комендант Христорофо ди Негро сжалится над ним и отдаст ему в жёны свою дочь Франческу, беззаветно и безумно любимую Никколой.