Ветвь оливы - Вера Космолинская

— Прекрасно, — кивнул отец, — действуйте.

— Папа, — неуверенно проговорила Линор. — Но ведь память мы все-таки потеряем, в любом случае. Система не рассчитана на подобное. Два сознания — куда ни шло, но три!.. — Она покачала головой, затем пожала плечами и махнула рукой.

— Простите, — сказал вдруг Гамлет. — А наших двойников в нейтральном времени… в окне… этот маневр не убьет?

— Не должен, — бодро откликнулась Антея, не поворачиваясь от клавиатуры. — Все расчеты производятся здесь. А там все наши манипуляции займут миллисекунду. Правда, скорее всего мы не сможем стереть им память о произошедшем, но на том уровне, думаю, наши знания им и не пригодятся, и не повредят. Все, чем мы не пользуемся, отходит на второй план, неизбежно. Так что это не будет мешать им жить и очень скоро окажется для них полнейшей абстракцией. В любом случае, будет иметь смысл только то, что нужно им на месте…

— Скоро — это в смысле, если и когда все кончится? — недоверчиво сказал Гамлет. — Ну, ладно…

— Тебя что-то волнует? — спросил Фризиан. — Какая разница? Это же не переселение душ, всего лишь двойники. Ничего личного. Убьет это их или не убьет, их «окно» тоже исчезнет, если у нас ничего не выйдет.

— А ты не задумался, — ехидно парировал Гамлет, с неожиданным хладнокровием, — что если мы все вспомним, и они узнают, что им причинен вред, то помогать нам они не станут, и не захотят, как минимум, возвращаться туда, где их нет!

— Гм… — сдержанно сказал Фризиан, — тогда, судя по всему, нам будет предстоять очень долгая жизнь вместе. В далеком прошлом.

— Может быть еще веселее, — решил я. — Если их некуда будет «сбросить», мы можем очень дружно вместе с ними вернуться сюда и никогда уже от них не избавиться!

— Нда, — протянул Олаф. — Девушки, слышите? Пусть у них все будет хорошо, о кей? Нам это тоже жизненно важно!

— Сказки! — бросила Линор. — Насчет «не избавимся». В случае смерти носителя следует автоматический сброс, и мы возвращаемся на место в первоначальном виде!

— А двойной сброс тоже получится? — поинтересовался я. — Кажется, ты что-то говорила про «третьих лишних» — еще неизвестно кто кого вытеснит!

Линор посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Прекрати, Эрвин! Только этого не хватало! — и я понял, что это возможно.

— Может, хватит уже? — укоризненно сказала Антея. — Все должны выжить, что же тут непонятного?

— Должны, так должны, — поддакнул Олаф.

— Кажется, мы уже говорим под руку, — заметил Фризиан и, согласившись с ним, мы отправились в другой конец зала, осмотреть незанятые капсулы — все ли с ними в порядке. Много времени это не заняло, но все-таки хоть как-то отвлекало. А потом наведались в смежный маленький зал, — уставленный креслами, столиками и пальмами в кадках, — к кофейным автоматам. Мы допивали по третьей чашке, когда нас позвали обратно. Кофе для девушек мы прихватили с собой, чему они очень обрадовались. Отец пару раз заходил к нам, и мы пришли к выводу, что ему это уже вряд ли нужно, в обратном случае, он бы наверняка нас об этом известил.

— Итак, — объявила Линор, — наш конечный пункт — шестнадцатый век, Франция, незадолго до Варфоломеевской ночи. Напоминаю, что мы не можем попасть туда заранее, иначе окажемся в другой вероятности. Мы переместимся в тот же день, в котором зафиксировано присутствие их обоих с полной достоверностью, несколькими минутами позднее, для верности. Если бы мы могли отправиться туда непосредственно, поток был бы очень удачный — подходящие двойники поблизости нашлись сразу же. Возраст, социальный статус, внутренние связи в группе практически идеальны. Другие подходящие двойники обнаружились только в одном из окон. Зато они также взаимосвязаны, возраст и психика достаточно гибки для подобного приключения, и потом, конец двадцатого века — хоть и не совсем еще достаточный уровень цивилизации, но мышление у людей той эпохи уже достаточно футуристическое, они должны это выдержать. Процентный уровень психического соответствия очень высок, можно сказать, идеален.

— Ну что ж, — воскликнул Олаф. — Прекрасно! Тогда — прямиком к делу?

— Разумеется, — сказала Линор предупреждающе. — И все-таки, совершенный идеал, увы, недостижим. У нас бы с ними проблем не возникло — у нас есть все объяснения, а у них — способность нас понять. Но вот как они будут понимать друг друга, по крайней мере, в четырех случаях из семи вызывает некоторые сомнения.

— Что вы имеете в виду? Терять ведь нам все равно нечего.

— Терять нечего, но будет лучше, если вы будете предупреждены.

Линор вывела тексты досье в голографическую проекцию.

— Да… — через некоторое время проговорил Фризиан. — Могут и не понять.

— Но… — Гамлет прочистил горло. — Если они правда похожи на нас, они все же, надеюсь, поймут, что… э… цель оправдывает средства…

— Может, — критически покачал головой Фризиан, — но я бы так не надеялся. Все-таки, на самом деле это не мы — всего лишь повторение определенных психических структур, подобное строению кристаллических решеток…

— Э… а других вариантов точно нет? — поинтересовался Олаф.

Я покосился на отца. Он был невозмутим и только поглядывал на часы. Ну что ж, остается только положиться на котов в мешке… Ну и лотерея, не вселенная, а просто какое-то казино…

— Увы, нет, — покачала головой Линор. Было что-то в ее голосе от забивания последнего гвоздя в крышку гроба. — Остается только положиться на идеальное внутреннее соответствие всех компонентов. Внешнее нам, к сожалению, не поможет.

— А теперь, — сказала Антея, — краткое ознакомление с досье двойников из конечного пункта. — Парадоксально, но мы вздохнули с облегчением, так как эти действительно были похожи на нас, хотя именно поэтому у них и могли бы быть проблемы с двойниками из другого времени. Но сходство именно с собой почему-то всегда успокаивает, невзирая уже на все остальное.

— Ну что ж, — подытожил отец. — Это все. — И это «все» прозвучало дьявольски «просто». Как «просто — конец». — Если у вас есть вопросы, то времени у нас нет. Ввод программы и — по машинам, дамы и господа! Если нам повезет, мы еще все обсудим.

Мы как зачарованные посмотрели, как Линор и Антея запускают программу, и — наступило время идти к капсулам.

— Никогда не думал, что все так закончится, — отрешенно пробормотал себе под нос Гамлет. — А может и к лучшему… «ничего не заметим и ничего не вспомним…»

— Даже не мечтай, — возразил теперь я, и Гамлет невесело усмехнулся. Хлопнув его по плечу, я пошел к своей капсуле. Странно. Казалось бы, все так просто и совсем не страшно, и мы спокойны, совершенно спокойны, никакой паники. Я спокоен, я почти ничего не чувствую. Но почему каждый шаг дается с трудом, будто воздух превратился в прозрачный клей? Оглядываться не стоит. Я окинул взглядом ждущую капсулу, гладкую, отполированную, обтекаемую. Что было прежде — курица или яйцо? Если обратить время вспять, в вопросе останется столько же смысла.