Пособие для новобрачных - Саша Майская

— Идеальная женщина — это условность. Критерии у всех разные. У Наташки одни, у меня другие, у тебя третьи. Мужчин это тоже касается. Определи основные черты ТВОЕГО идеального мужчины и начинай корректировать свое поведение.

— Минуточку! Я вовсе не собираюсь растворяться полностью в своем избраннике и менять себя. Мой идеальный мужчина должен принять меня такой, какая я есть…

— Хочешь закадрить летчика — езжай на аэродром. Наташка, а ты не усложняешь задачу? Катерине вряд ли потребуется столь подробное описание мужчины, которого она себе и так хорошо представляет.

— Ага! Знаем, плавали. Лицо Брэда Питта, фигура Турчинского, интеллект Жореса Алферова. Получился крокодил.

Катерина замахала руками на подруг.

— Я, честно говоря, думала, что вы научите меня какому-нибудь секретному фокусу типа стрельбы глазами, или носить лифчик без бретелек.

— Гардероб — это важно.

— Наталья, ты размениваешься на мелочи!

— Шура, не пыхтите, а то улетите.

— Де-воч-ки! Прекратите отвлекаться! Я, Катя, ваша подружка, я рядом и мне нужна ваша помощь.

— Да, извини. Начнем с малого. Ногти.

— Я знаю, нужны накладные. Френч маникюр, да?

— У тебя пальцы короткие, я бы рекомендовала миндалевидную форму. Волосы…

Обе уставились на Катерину таким взглядом, что она запаниковала и попыталась пригладить непокорные кудри, выбившиеся из хвоста. Шурка кротко посоветовала:

— Ты на ладони еще поплюй.

Наташка нахмурилась.

— Девочки, так не пойдет. Катерина, мы ни за что не найдем верное решение, пока не выясним подробно, какой мужчина тебя может заинтересовать.

— Хорошо. Только не язвите. Значит, так: он должен быть добрым, честным, иметь чувство юмора…

— Да это понятно, таких все хотят. Добавим сюда же сексуальность — в качестве бонуса.

— Наталья, ты мне сейчас напоминаешь электронную сваху: «Введите параметры, ждите ответа».

— Даже не хочу спрашивать, откуда ты знаешь про электронную сваху. Давай дальше. Профессия.

— Не знаю. Он должен быть профессионалом.

— Жиголо тоже бывают профессиональные. Ладно, с этим ясно. Запишем — высшее образование. Еще?

— Ну… Постарше меня. Мужественный. Никогда не был женат или хотя бы без детей. Не хочу быть мачехой.

— Ясное дело. Дальше?

Катерина невольно задумалась об Олеге Супрунько. И с какого перепугу он показался ей симпатичным?

— Он должен быть… не знаю, как объяснить… Классным! Чтобы не питался в Макдоналдсе, предпочитал рестораны. Небольшие, но хорошие. Любит готовить, умеет готовить, либо готов научиться вместе со мной. Умеет пользоваться столовыми приборами, знает, зачем нужны четырнадцать вилок слева и пятнадцать ножей справа от тарелки. Да, и сможет мне это объяснить, не издеваясь над моей дремучестью.

— Такое ощущение, что ты очень голодная. Давай еще куда-нибудь.

— Культурный. Воспитанный. Элегантный…

Теперь в голове крутился образ Андрюши — потому что Андрюша как раз был полной противоположностью всему названному.

— …Любит ходить в театр, на концерт классической музыки, в музей, на выставку… Да, он никогда не будет занимать у меня деньги!

— Пишем: обеспеченный…

— Поймите, не то чтобы это было самым важным…

— Давай дальше! Все нормально.

— Хорошо. Машина. Не обязательно «лексус», но и не ведро с гвоздями. И он должен непринужденно и естественно придерживать дверь, когда я вхожу, подвигать мне стул, а еще дарить моей маме на Восьмое марта цветы не для того, чтобы подлизаться, а потому, что родила меня…

— Ты прям как Басков… Дальше.

— Хорошо одевается. Умеет носить костюмы. Не просит меня завязывать галстук. Не носит белые носки. Не страдает дальтонизмом при выборе рубашек. Не морщит лоб и не цокает языком при виде счета в ресторане. Умеет выбирать вино. Непьющий!

— Все?

— Да. Нет! Умеет танцевать.

— Вальс? Ламбаду? Летку-енку?

— Умеет танцевать в принципе. Когда надо — ламбаду, когда надо — менуэт. Самое главное, конечно, вальс, потому что это жуткое зрелище, когда жених оттаптывает ноги невесте и путается в ее платье.

Шурка ехидно прищурилась.

— Еще что-нибудь, для полноты образа?

— Ну… он должен уметь разговаривать на хорошем русском языке. Знать иностранный, лучше парочку. Не говорить «взади» вместо «сзади» и «ложат» вместо «кладут». Это сделает счастливой мою мамочку.

Шура Либединская расплылась в приторной улыбке.

— Знаешь, Голубкова, ты можешь мне не верить, но ты только что описала точный портрет Сереги Куприянова, нашего босса!

Немая сцена.

У Куприянова было очень плохое настроение. День не задался, если не считать парочки просветов. Одним из подобных просветов стала плановая, так сказать, починка ксерокса, зажевавшего бумаги той зеленоглазой женщины… девушки… дамы — черт его знает, как ее назвать, чтобы соблюсти политкорректность.

Даже странно, ей-богу. С некоторых пор он привык, что от женщин одни неприятности.

У нее зеленые глаза и вьющиеся волосы, живые и блестящие живым блеском. Куприянов ненавидел сверкающие шлемы из лака и мусса, которые женщины носят на голове.

А еще она совершенно не излучала той агрессивной женственности, которая так и перла почти от всех сотрудниц его фирмы. Во всех этих псевдоофисных костюмах на голое тело, расстегнутых до пупа блузках, невидимых чулках и хищных лаковых шпильках было слишком много сексуальной энергии, которая, безусловно, хороша, но только не в рабочее время и не в таких количествах. Даже его собственная секретарша Рита приносила ему кофе с таким видом, будто собиралась немедленно раздеться и отдаться.

Кому-то это нравится, наверняка. Но только не Сергею Куприянову. Для него это всегда было тяжелым испытанием, а не удовольствием.

Он не понимал, почему все эти разнокалиберные красотки с хорошей зарплатой и вполне себе состоявшейся карьерой так отчаянно, с голодным волчьим блеском в глазах рвутся к нему в постель. То есть понимал, конечно, но примириться так и не мог.

Катерина-Екатерина показалась ему совсем другой. Спокойной. Ненавязчивой. Воспитанной. Интеллигентной!

Какая жалость, что он встретил ее только сейчас, а не лет пятнадцать назад. Тогда ему отчаянно требовалась именно такая, теплая, искристая, негромкая, с милой улыбкой и ямочками на щеках…

Наверное, она умеет внимательно слушать и совсем не умеет поучать. Куприянов ненавидел, когда женщины начинают поучать. Возможно, кому-то это в кайф, но только не ему. Если ему требовался совет, он спрашивал сам, но слушать бесконечные нотации… Увольте!