Гаркуша, малороссийский разбойник - Василий Нарежный

В первый раз в жизни Гаркуша увидел себя из предводителя быков, козлов и баранов предводителем людей. Гибельное чувство властолюбия, подобно электрической искре, потрясло в основании душу его. Кровь закипела в жилах, глаза запылали. Я уверен, что и Александр Македонский не с большим самонадеянием оставлял свои пределы, дабы вторгнуться в персидские. К несчастью, сие чувство, поселясь единожды в душе человека, редко его оставляет и почти всегда сопровождает до самой могилы. Если бы Гаркуша был в числе бродяг, прибывших первоначально в новооткрытую Америку, то едва ли бы уступил, если не перещеголял еще знаменитых разбойников Кортеса и Пизарра{3}.

Глава 7

ПЕРВОЕ УДАЛЬСТВО

Около полуночи остановился Гаркуша на берегу реки.

Мельница Балтазарова была уже в виду. Тут по приказанию его все спутники натерли лица и руки принесенною сажею, пришили в приличных местах к платью бычачьи хвосты и отправились на промысел. Все было тихо, везде покойно. Они перешли плотину до половины и главный запор вынули. Вода, будучи доселе наравне с берегами, хлынула с ужасным стремлением. Колеса, жернова, все задвигалось, затрещало, все пошло вверх дном. Устрашенный мельник, выскочив на плотину, крестился и читал громогласно молитвы для прогнания демонов, ломающих мельницы. В то время Гаркуша с товарищами стояли уже на своем берегу реки, радуясь первой удаче и разрывая весьма усердно плотину, что, так сказать, в один миг и исполнили.

На сей неслыханный шум и треск несколько крестьян, привезших по вечеру хлеб для помолу и спавших в ближнем перемехе, прибежали к берегу и, видя там более полдюжины дьяволов, окаменели от ужаса. Гаркуша спросил их охриплым, сиповатым голосом: что они за твари, что в такое время и в таком месте, которое искони принадлежит собственно ему с товарищами, осмелились предстать пред ними? Бедные крестьяне, собравшись с духом, бросились от них опрометью вдоль берега, прося помощи у всех святых. Гаркуша для наведения на них большего страха погнался с товарищами вслед за ними, крича, свистя, каркая, блея и лая. И самый несуеверный крестьянин пришел бы в трепет от такой адской музыки. Скоро увидели они подле набережных кустарников несколько телег, накладенных хлебом, и стреноженных лошадей, вблизи пасущихся. Гений Гаркуши воспламеняется. Он приказывает троим товарищам продолжать погоню с прежними завываниями по крайней мере на версту и после как можно поспешнее возвратиться; а сам между тем с другими тремя бросились к лошадям, переловили, впрягли и ожидали возвращения прочих. А чтобы удостоверить более, что дело сие не есть человеческое, они с каждого воза сняли по мешку, разрубили их на части и на довольное пространство рассеяли рожь и пшеницу, лоскутья мешков бросили у берега, а несколько в воду. Также у лошадей подстригли несколько хвостов и грив и с частями сих украшений то же сделали. Преследователи, возвратясь, донесли, что они загнали беглецов в тростники, буераки и трущобы, откуда, вероятно, до рассвета они не вылезут. После сего, севши на телеги, спокойно отправились окольною дорогою к дому своего пана.

Что касается до представления из себя водяных чертей, то это был обдуманный план Гаркуши; но поступок с крестьянами, о которых он нимало и не думал, должно приписать творческой силе воображения, присутствию духа и дерзости. Чего можно ожидать от теперешнего новичка Гаркуши, когда он сделается настоящим искусником в своем деле?

На рассвете дня витязи ввалились на задний двор панский. Пан Кремень, яко деятельный человек, редко просыпал зарю утреннюю. Узнав о прибытии исполнителей справедливой воли его, он поспешил на гумно. Увидя их в таком наряде, он немало подивился. Но когда Гаркуша с жаром и красноречием рассказал по порядку происшествие и указал на четыре воза с хлебом и на стольких же коней, то пан Кремень так восхитился, что едва удержался, чтобы не обнять изобретателя сей новости. Он обещал им вскорости прислать сытный завтрак и позволил спать до самого вечера, в которое время явиться для принятия дальнейших приказаний. Уходя в свою комнату, он произнес со вздохом:

– Жаль, что такой храбрый и расторопный малый не дворянин! Хотя бы он был беднейший из наших шляхтичей, я не усомнился бы выдать за него дочь мою Авдотью. Чего бы не наделал я с таким зятем?

Глава 8

ПРАВОСУДИЕ

Вскорости бдительный дьяк Яков Лысый со вчерашнею сволочью{4} явился во дворе панском, представлен пред судию грозного, произнес вчерашнюю речь и по-вчерашнему требовал правосудия и удовлетворения.

– Это дело, – отвечал пан, – рассмотрел я подробно, вошел во все обстоятельства и считаю Гаркушу не столько виновным, как вы показываете, а напротив, еще обиженным, и удивляюсь, что он не требует от меня должного над вами правосудия. Во-первых: ты, бездельник Карп, толкнул Гаркушу в церкви. Знаешь ли, какой это тяжкий грех?

Вместо того чтобы смиренно просить извинения, ты начал невежничать и браниться. Ты же, корыстолюбивый дьяк Яков Лысый, вместо того чтобы по долгу своему вывести из храма зачинщика брани Карпа, ты вывел невинного Гаркушу? Знаешь ли, что сказано в писании? Не взирайте на лица богатых и бедных не обидите! Во-вторых: все вы знаете, что и маленький щенок огрызается, когда его дерут за ухо, а большой кобель и укусит. Как же можно было Гаркуше не отмстить за себя в обиде, всенародно ему нанесенной? Видите все, что дьяк Яков Лысый сам был причиною опустошения своей голубятни. В-третьих: Карп, видя таковое похвальное дело Гаркуши, вместо того чтобы сохранить должное молчание и радоваться, что не ему отмстили, донес о том по начальству, и Гаркуша был наказан вдвойне, телесно и душевно, ибо умные люди считают деньги другою душою в человеке. Судите сами, справедливо ли это? В-четвертых: Гаркуша разрешил узы девства у невесты Карповой! Это похвально! Истинная экономия требует, чтобы не запускать долгов, ибо они пропасть могут, и так они только расквитались. Но дьяк Яков Лысый оставался еще в долгу, и довольно важном. Гаркуша подпилил деревья в саду его; сего требовала строгая справедливость. Ведь чего-нибудь стоят спина Гаркуши и рубль денег! Вы теперь все квиты, и я строго запрещаю – под опасением моего гнева и моих арапников возобновлять вражды и неустройства. Я думаю, что и сам царь Соломон не иначе рассудил бы это дело{5}.

Произнесши слова сии с величайшею важностью, он вышел. Долго просители стояли безгласны, смотря друг на друга и не веря своему слуху. Наконец, утерши пот, в который их бросило, и почесавши затылки, побрели они с панского двора повеся головы. К пущему их бешенству Гаркуша в самый полдень, имея бриль набекрень, разгуливал по селению, попевал весело и громко посвистывал.

Перенесемся теперь в село Балтазарово. С великим недоумением слушал он повесть мельника о ночном ратоборстве ночных дьяволов с его мельницею. Прочие крестьяне с плачем то же подтверждали, доказывая, что те же злые духи поели их лошадей, хлеб и самые телеги, что видеть можно было из огрызков.

По довольном обдумывании пан произнес со вздохом:

– Неужели я в целой здешней округе грешнее всех дворян, что нечистая сила на меня одного обрушилась?

Хотя я и не смею назваться праведником, ибо это дело закрытое, однако могу по сущей справедливости сказать, что сосед мой Аврамий Кремень грешнее всякого грешника! О тезоименитый мне угодник! Какой луч разумения поразил меня прямо по лбу? Не от злобы ли сего заклятого я терплю новые пакости? Так! И сомневаться нечего!

Много ли, по-вашему, было нечистой силы?

– Тьма-тьмущая! Целый берег наполнен был – с нами крестная сила! Какие же страшные! Черны, как сажа, а хвосты – о господи – совершенно бычачьи!

Пан Балтазар вторично задумался, и как он был от природы более молчаливого, нежели болтливого свойства, то не менее как через четверть часа произнес следующее:

– Готов побожиться, что страх удвоил или утроил всякий предмет в глазах ваших. Чтобы нам узнать настоящую истину, приказываю тебе, мельник, и всем вам, обиженным, запасшись на три дня кормом, тихомолком идти в лес, окружающий вертеп пана Аврамия, и как можно внимательнее примечать, не перенесли ли туда дьяволы чего-нибудь от хлеба, телег и лошадей ваших? Если предвещание мое сбудется, то уверяю вас панскою честью, что все мы не останемся без отмщения!

Глава 9

НЕ ТАК ВЫШЛО, КАК ДУМАЛОСЬ

Два дня прошли, и подданные пана Балтазара, сидя в трущобе недалеко от дома пана Аврамия, ели, пили, спали и, проснувшись, недоумевали, почему они ничего особенного не видят? Мельник, будучи по обыкновению догадливее прочих, с важностью заметил, что, по-видимому, они вместо трех назначенных дней просидят и три месяца, если волк или медведь не заманят туда охотников, и что, не вышедши на свет, они в потемках ничего не увидят. Таковое замечание принято было с должным уважением, и наши лазутчики, оставя на своем логовище одного с ружьем для охраны припасов от зверей и хищных птиц, пошли украдкою к выходу из лесу. Едва они высунули носы изза деревьев, как невдалеке увидели кучу верховых и стаю собак. Мгновенно прилегли они в кустарнике, в надежде, что охотники скоро проедут. Когда те приблизились на такое расстояние, что можно было отдельно различать предметы, то пораженные соглядатаи узнали страшного пана Кремня, окруженного псарями, и под некоторыми из последних – своих коней. Хотя хвосты и гривы были у них пристрижены, однако бедняки не могли ошибиться в прежних своих сотрудниках. Они бы подняли сильный вопль, а может быть, и целое сражение, если бы то был не всеужасный пан Кремень с своими витязями, коих считали могущественнее чертей, а особливо когда ими сам предводительствовал, – так обыкновенно они изъяснялись, говоря о пане Аврамии, который славился удалее самого Вельзевула. Посему удовольствовались тяжким вздохом; мельник дал знак, и все, прилегши ниц, притаили дыхание. Таковая мудрая предосторожность не послужила им на сию пору в пользу. Резвые собаки, играя по сторонам дороги, нашли лазутчиков и подняли страшный лай и вой. Вдруг охота остановилась, и пан Кремень, взводя курок, сказал: