Предел зла - Светлана Алешина

— Там проблемы? — спросил один из них.

— Нет, ничего, все нормально, — преувеличенно бодрым голосом ответил Геннадий. — Михаил сейчас все уладит.

— Маленькие шероховатости в нашей так гладко начавшейся беседе, — прокомментировал со своей стороны ситуацию Измайлов и улыбнулся почему-то виноватой улыбкой. Очень вежливый, обходительный человек, он никогда не отказывался прийти на помощь тому, кто нуждался в нем. Был прекрасным музыкантом, аранжировщиком, и Шатров очень ценил его. Без Эльдара не было бы группы «Семь гномов» и песни Шатрова некому было бы облекать в удобоваримый и продаваемый материал.

Музыканты продолжили деловое обсуждение, и в гостиной снова зазвучала английская речь. Но вскоре в благолепие изысканного англоязычия вклинился грубый русский мат. Донесся он с первого этажа особняка и, увы, не перестал быть грубым оттого, что выкрикивала непотребщину женщина. Обладавший острым слухом Шатров сразу понял, что там происходит, и напрягся, невольно прибавив громкости в своем голосе.

Немного погодя на первом этаже уже слышалась возня и отчаянные женские крики. Немцы переглянулись между собой и вопросительно посмотрели на хозяина дома. Но Геннадий, словно не замечая ничего, деланно-возбужденно говорил:

— Я сейчас продемонстрирую новую песню, ее можно сделать в рэп-варианте, если это будет нормально для немецкого рынка. Можно в техно — как хотите, мне все равно, какая здесь будет аранжировка. — Шатров нажал клавишу на синтезаторе, и из колонок зазвучали мощные риффы электронных ударных. — Можно живой вариант с гитарами.

Затем Геннадий повернул к себе микрофон и на достаточно неплохом английском начал читать, как он говорил, очередную «телегу». Немцы, понятное дело, сразу забыли о подозрительном шуме внизу и сосредоточились на прослушивании песни. Шатров пел около двух минут. Наконец он закончил, и на лицах гостей из Германии появились улыбки.

— Я думаю, лучше рэп-версия, — высказался Герхард, лощеный прилизанный субъект в безукоризненном костюме. — Тогда мы окажемся в теме.

— Подработать надо, припев лучше сделать немецким, — добавил толстый Карл, который вот уже целый час потягивал пиво из большой кружки. — Так будет более оригинально. Немецкий рэп, к тому же исполненный русским, — это, как вы выражаетесь, фишка!

— Ноу проблем, — поднял вверх руки Шатров. — Сегодня же буду думать. И работать над немецким произношением.

— У тебя нормальный хохдойч, Геннадий, — успокоил его Герхард. — К тому же иностранный акцент в разумных дозах не помешает, а только подчеркнет нашу фишку.

— О'кей, — подвел итог обсуждению Измайлов. — Мне кажется, еще чуть-чуть пива было бы очень кстати.

Шатров кивнул в знак согласия. Герхарда и Карла можно было не спрашивать — они приехали из страны, где пиво является чуть ли не священным напитком. Эльдар полез в холодильник и вытащил оттуда несколько банок «Балтики».

Тем временем возня на первом этаже вроде бы прекратилась, но Коротин наверху так и не появился.

"По-видимому, обсуждает с охранниками, как достала всех эта тварь, — подумал про себя Шатров. — Будем надеяться, что они выкинули ее отсюда.

Вот сука, вот сука! — продолжил размышления Геннадий, когда Эльдар взял ситуацию в свои руки и принялся обсуждать с немцами детали новой аранжировки. — Говорил же ей, чтобы она не приходила сюда! Говорил, что знать не желаю! Черт попутал связаться с этой шалавой…"

Шатрову, правда, только и оставалось что винить в этой ситуации самого себя. Потому что это он в один весенний мартовский день три года назад позволил остаться Яне Ковалевой в его квартире, хотя прекрасно знал, что она проститутка и алкоголичка.

Более того, он позволил ей постоянно измываться над собой, бросать в лицо обвинения в том, что он не мужчина, потому что не умеет зарабатывать деньги. Позволил украсть у себя кое-какие вещи по мелочи и обмануть себя насчет мнимого аборта. Это уже потом, где-то в сентябре, Яна объявила ему, что он скоро станет папой и что никакого аборта весной она не сделала, а вместо этого купила себе новый плащ, ботинки и платье. Остатки денег она благополучно пропила.

А еще через три месяца через знакомых проституток Шатров узнал, что Яна собрала деньги на аборт с еще двух мужчин, с которыми тогда встречалась помимо него. Но и этого показалось мало авантюристке — она пустилась в слезы и разжалобила целую проститутскую контору, которая вошла в ее положение и скинулась на тот же пресловутый аборт.

После всего этого Яна вильнула хвостом и уехала на свою историческую родину в Большие Дурасы.

А в декабре на свет появилось новое существо, не нужное ни непутевой мамаше, ни папаше, который в свое время честно дал деньги на то, чтобы это дитя не родилось. Шатров никогда не видел свою дочь.

Ковалева, правда, один раз наведалась к нему и попросила денег, но, видя, в каком положении находится сам Геннадий, отстала. Тогда еще Шатров не был поп-звездой…

Почему все так произошло? Ведь крепкая деревенская девчонка с почти что баскетбольным ростом была совсем не в его вкусе. Ее вызывающая вульгарность порой вызывала у Шатрова чувство отвращения. Увы, тогда Геннадий испытывал острейший кризис в личной жизни: до знакомства с Ковалевой у него не было женщины три месяца, и он, так всегда желавший иметь ее под рукой, не смог устоять. Но за это ему пришлось заплатить такую цену, которую он, не мог предвидеть даже в самом страшном сне.

Тогда он закрывал глаза на то, что его сожительница работала проституткой и помимо клиентов встречалась еще с одним мужчиной. Он не воспринимал насмешки старых друзей, оправдывая свое поведение тем, что представителям богемы дозволено чудить по-всякому, в том числе и таким образом.

Это сейчас он стал звездой эстрады и не взглянул бы теперь на эту длинную нескладную женщину с круглым лунообразным лицом. Он просто скользнул бы по ней равнодушным взглядом, в долю секунды оценив, что он ее не хочет. А если не хочет, то какой смысл утруждать себя произносить слово? Ведь ее лицо говорит само за себя — искать интеллект и духовность за ним так же бессмысленно, как сажать на Кольском полуострове мандарины. А тогда — тогда были два месяца бешеного, на грани помешательства секса и… ничего, абсолютно ничего в душе. Остались только воспоминания о немытых стаканах, загаженном столе, блевотине от перепоя и ощущение падения в пропасть, в которую Шатров никогда ранее не падал.

Это потом пришли для Геннадия лучшие времена, он раскрутился, наладилась личная жизнь. Но прошлое упорно напоминало о себе. И как только о Шатрове заговорили на телевидении, его песни стали звучать по радио, он был буквально атакован бывшими женщинами. Даже теми, за кем он когда-то бегал, а они не хотели воспринимать его как мужчину. Одной из первых среди них была бывшая проститутка Яна Ковалева.

Естественно, прежде всего она попросила денег, обосновывая это очень просто — есть общий ребенок и, хоть Геннадий официально не признавал отцовства, надо помочь. Хоть немного — ведь для Шатрова это такие пустяки. Теперь-то, когда его доход вырос во столько раз! Когда займы денег у друзей на аборт уже казались ему страшным сном!

Жалобы Яны возымели результат. Шатров размяк. Он дал один раз. Дал второй — естественно, больше. На третий раз он в полном соответствии с классической пушкинской сказкой о золотой рыбке сказал:

— Тысяча долларов — это все, что я могу для тебя сделать. Работай сама. Устраивай свою жизнь. Помнишь, когда я был на мели и просил у тебя деньги, ты что мне ответила?

Яна молча хлопала невинными глазками.

— А я тебе напомню, — прокурорским голосом гремел Шатров. — Ты сказала, что мужик сам должен зарабатывать, а женщина, то есть ты, эти деньги тратить. А у меня в тот день денег даже на пельмени не было! У тебя же, кстати, они были — за один день ты заработала в постели тысячу рублей и дать мне полтинник могла. Но не захотела.

— Но ведь сейчас у тебя есть не только на пельмени, — нагло улыбнулась Ковалева.

Шатров скрежетал зубами, но вступать в дискуссию не стал, понимая, что читать моральные проповеди перед этой женщиной — дело пустое. И отсчитал несколько зеленых бумажек, презрительно бросив их на стол.

— В последний раз.

Однако аппетит приходит во время еды. Ковалева действительно на время оставила певца в покое, но через полгода объявилась снова. Похвасталась новым телевизором и обновками гардероба. Шатров сквозь зубы улыбнулся, поскольку понимал, что куплено это на его деньги. Кончилось все абсолютно предсказуемо — Ковалева пожаловалась на ужасные обстоятельства, свалившиеся на ее голову. В число оных входили ограбление, пожар, изнасилование на дороге милиционерами, разве что землетрясение ею не упоминалось. И… попросила денег.