Побочный эффект - Рэймонд Хоуки

Расстегнув нагрудный карман рубашки, Манчини вынул из него листок бумаги.

- Ну-ка взгляни на этот список, - сказал он, разворачивая листок и подавая его Зимински. - Это имена кое-кого из тех, кому Снэйт сделал пересадку. И, как и Спигел, все они в отличной форме.

Зимински нацепил на нос старомодные очки в металлической оправе и принялся просматривать список.

- Это та самая? - спросил он, указывая на фамилию известной на весь мир киноактрисы.

- Да.

- И ей пересадили сердце!

- Фаллопиевы трубы, - ответил Манчини. - Она всю жизнь мечтала иметь детей, но зачатых в пробирке не хотела. А в апреле наконец родила девочку.

Зимински стал читать дальше.

- И тебе ничего не кажется странным в этом списке? - закончив, спросил он.

- Странным? - нахмурился Манчини. - Что значит "странным"?

- Во-первых, все это люди богатые. Я знаю, что среди пациентов Снэйта не бывает бедняков, но и богатых он берет не всех подряд. - Зимински шлепнул по списку тыльной стороной ладони. - Те же, кто числится в этом списке, не просто богаты, они очень богаты, таким он, по-видимому, не отказывает. И подобное обстоятельство не представляется тебе странным?

- А что тут странного? Как говорится, за что платишь, то и получаешь...

Зимински вернул ему листок.

- Именно этот вопрос я и хотел задать тебе, - сказал он, снимая очки. Сколько, по-твоему, стоит пересадка у Снэйта? Например, пересадка сердца?

- Точно не знаю. Знаю только, что Спигелу пришлось раскошелиться.

- Пятьдесят тысяч долларов? - настаивал Зимински.

- Ты шутишь! - расхохотался Манчини.

- Сто тысяч?

- Скорей, миллион.

- Миллион? - Зимински недоверчиво уставился на него. - Миллион долларов за пересадку сердца?

Почему-то вдруг разволновавшись, Зимински вскочил и забегал по комнате, бренча мелочью в кармане.

- Не понимаю, - наконец признался он. - Просто не понимаю, что надеялся Спигел приобрести за свой миллион? Снэйт получает органы там же, где и любой другой хирург, - в Службе трансплантации.

Манчини хотел что-то сказать, но Зимински не позволил.

- Послушай, давай-ка разберемся в этом деле по порядку, - предложил он, беря в руки шар с крытого синим сукном бильярдного стола. - Значит, как все происходит? К врачу привозят человека с непоправимой травмой мозга. Так? Сердце у него еще бьется, но, если исходить из общепринятых нынче понятий, под коими разумеется летальный исход, его можно считать мертвым. Поэтому врач звонит в Службу трансплантации и говорит, что может предложить им труп, у которого сердце еще бьется. Служба трансплантации сравнивает группу крови и данные тканевого типирования пострадавшего с данными состоящих у них на учете реципиентов, и наиболее совместимый реципиент, который к тому же больше других нуждается в пересадке, получает новое сердце... Предположим, Снэйт поставит тебя на учет. Тебе сорок восемь лет, а это, будем смотреть правде в глаза, никак не назовешь первой молодостью, да и сердце у тебя не слишком плохое. Поэтому, если не подвернется донор, у которого группа крови и данные тканевого типирования совпадут полностью с твоими - а одному богу известно, может ли это когда-нибудь случиться, - пересадку предпочтут сделать не тебе, а человеку более молодому, с более слабым, чем у тебя, сердцем... По крайней мере так должно быть, - добавил он, вдруг метнув шар через весь стол. - Если только те, кто заправляет Службой трансплантации, не берут у Снэйта взяток.

- Сначала ты делал из него Иисуса Христа, - проворчал Манчини, - а теперь называешь жуликом.

- Ладно, ладно! - сказал Зимински. Его вдруг осенила другая мысль. Подожди-ка минуту... - Он почесал щеку. - А может, он покупает органы...

- Покупает органы? - забеспокоился Манчини. - Ты хочешь сказать, покупает их в морге?

- Не в морге, а у людей. У живых людей. Такое уже случалось. Еще в тридцатых годах какой-то итальянец продал для пересадки одно из своих яичек, и я сам по крайней мере слышал об одном шейхе из Саудовской Аравии, который у своего же пастуха купил себе почку... Наверное, если долго и упорно искать, то можно найти человека с нужной группой крови и соответствующими данными тканевого типирования, который согласится продать за большие деньги почку или фаллопиевы трубы. Потому что можно жить и с одной почкой, а если не хочешь детей, то и без фаллопиевых труб...

- Я согласен с твоими рассуждениями, - кивнул Манчини, взглянув на наручные часы. - Эйб, уже поздно, а мне...

- Но эти рассуждения ни к чему, когда дело касается пересадки сердца, невозмутимо продолжал Зимински. - Ибо какой идиот продаст тебе сердце?

- Пусть ни к чему! - Манчини швырнул сигару в камин, поднялся и пошел к двери. - По правде говоря, меня это мало волнует. Откуда Снэйт возьмет мне сердце - его забота. Моя забота - заполучить себе новое сердце, а твоя... Он остановился и ткнул пальцем в Зимински. - Твоя забота - договориться, чтобы я его получил!

4

Прорвавшись сквозь гряду темных кучевых облаков, скопившихся над международным аэропортом города Майами, принадлежащий Манчини золотистый "ДС-7" через десять минут замер в неподвижности на стоянке. Чтобы обеспечить Манчини максимальный комфорт в полете, только на внутреннее убранство самолета было затрачено два миллиона долларов. В самолете были оборудованы салон, стены которого украшали работы ранних американских примитивистов, кухня, две спальни с прилегающими к ним ванными комнатами и - недавнее нововведение - больничная палата, оснащенная самой современной телеметрической аппаратурой для того, чтобы в случае необходимости личный кардиолог Манчини мог наблюдать с помощью спутника за работой его сердца.

Пока аэродромная команда, бросившись под брюхо самолета, подключала к нему наземную энергетическую установку, к передней пассажирской двери подъехал пневмотрап. Стюард открыл дверь, и, после того как два телохранителя удостоверились, что безопасность обеспечена, в дверях появились Манчини и его ослепительно красивая молодая жена.

Как только они появились, сквозь оцепление мрачных с виду полицейских прорвалась толпа телеоператоров, фотографов и репортеров; обгоняя идущего к самолету Зимински, они помчались на стоянку, где, расталкивая друг друга локтями, постарались расположиться у подножия трапа.

Вспыхнули блицы, и миссис Манчини - сработал павловский условный рефлекс, - откинув назад свои длинные, по-модному растрепанные пепельные волосы, тотчас принялась играть роль прибывшей на премьеру кинозвезды.

Манчини в сопровождении телохранителей спустился по пневмотрапу к застывшему в ожидании лесу микрофонов. Зачем он приехал в Майами? Где остановится? Почему выступил в поддержку законопроекта о контроле над продажей огнестрельного оружия?

Манчини вскинул над головой руки, призывая к тишине.

- Зачем приехал в Майами? Провести пару дней в мире и покое. Репортеры начали яростно строчить. - И поэтому, - добавил он, - предпочитаю не отвечать на ваш второй вопрос. - Прокатилась волна смеха, свидетельствующая о том, что шутку оценили. - Почему выступаю в поддержку законопроекта о контроле над продажей огнестрельного оружия? - Тон его стал более серьезным. - Как вам известно, ребята, я вовсе не против оружия как такового. Однако давно пора позаботиться, чтобы оно не попадало в руки психопатов и преступников, и, может, этот закон окажется...

- Но вы всегда утверждали, что помочь этому способна только система более суровых наказаний, а не запрет на продажу оружия, - заметил один из телерепортеров и сунул для ответа свой микрофон под нос Манчини.

- А разве в новом законопроекте говорится о запрещении иметь оружие? Охотникам и членам добропорядочных спортивных клубов, да и вообще любому человеку с честной репутацией, имеющему уважительную причину на владение оружием, будет разрешено его иметь... И не будем путать слова "запрет" и "контроль", - добавил он, оглядываясь в поисках Зимински. - Новый закон позволит усилить контроль за тем, в чьих руках находится оружие, при условии, если мы введем систему более суровых наказаний для преступников.

- Представитель Национальной ассоциации стрелков, - заговорил другой репортер, - назвал перемену в ваших взглядах...

- Никакой перемены не произошло! - огрызнулся Манчини.

- Это его выражение, а не мое. По его словам, вы совершили - цитирую: "...величайшее предательство со времен Иуды Искариота". Что вы на это скажете?

- Скажу только, что если против кого и замышляется предательство, так это против американского народа. Народ давно требует установить контроль над оружием, и, если новый закон не будет принят, от этого больше всего пострадают простые американцы... Не будем забывать, что в нынешнем столетии смерть от огнестрельных ран среди гражданских лиц превышает количество убитых на войне, начиная со сражений времен американской революции и кончая Вьетнамом.

Заметив наконец Зимински, Манчини стал пробираться к нему сквозь толпу репортеров.