Жизнь Карла Великого - Эйнгард

Иноземной одеждой, сколь бы ни была она красива. Карл пренебрегал.

Лишь в Риме, по просьбе папы Адриана, а в другой раз, его преемника Льва, он возложил на себя длинную тунику и хламиду и обулся по–римски.

Только в особо торжественных случаях он облачался в одежды, затканные золотом, и надевал обувь, усыпанную драгоценными камнями, плащ застегивал золотой пряжкой и надевал золотую корону.

В обычные же дни наряд его мало отличался от одежды простолюдина.

24. Умеренный в еде и питье. Карл, как укажу дальше, особенно мало пил и ненавидел пьянство во всяком, не говоря уже о себе и своих близких.

Но в пище он не мог быть равно воздержан и часто жаловался, что пост вредит его здоровью.

Званые обеды давал он только по большим праздникам и в этих случаях созывал множество гостей. Обычный же обед был очень прост: он состоял лишь из четырех блюд, не считая жаркого, которое сами охотники подавали прямо на вертелах и которое Карл предпочитал всякому другому яству.

Во время еды он слушал музыку или чтение. Его занимали подвиги древних, а также сочинения святого Августина, в особенности то, которое называлось «О граде божьем».

Воздержанность его в вине доходила до того, что за обедом он выпивал не более трех кубков, После обеда в летнее время он съедал несколько яблок и выпивал еще один кубок: потом, раздевшись донага, отдыхал два или три часа.

Ночью же спал он неспокойно: четыре–пять раз просыпался и даже вставал с постели.

Во время утреннего одеванья Карл принимал друзей, а также, если было срочное дело, которое без него затруднялись решить, выслушивал тяжущиеся стороны и выносил приговор, как будто бы сидел в судейском кресле. В это же время он отдавал распоряжения своим слугам и министрам на весь день.

25. Был он красноречив и с такой легкостью выражал свои мысли, что мог бы сойти за ритора.

Не ограничиваясь отечественной речью, Карл много трудился над иностранною и, между прочим, овладел латынью настолько, что мог изъясняться на ней, как на родном языке; но по–гречески более понимал, нежели говорил.

Прилежно занимаясь различными науками, он высоко ценил ученых, выказывая ям большое уважение.

Грамматику он слушал у Петра Пизанского — дьякона, человека преклонных лет; в прочих же предметах имел наставником Альбина (прозванного Алкуином), тоже дьякона, сакса, родом из Британии, мужа, умудренного во многих науках. У него Карл обучался риторике, диалектике и в особенности астрономии, благодаря чему мог искусно вычислять церковные праздники и наблюдать за движением звезд.

..Пытался он также писать и с этой целью постоянно держал под подушкой дощечки для письма, дабы в свободное время приучать руку выводить буквы; но труд его, слишком поздно начатый, имел мало успеха.

26. (Проникшись с детства христианскою верой. Карл следовал ей свято и неуклонно.

Он посещал церковь в различное время, даже ночью, если не был болен; причем следил, чтобы все выполнялось как должно и ни в чем не нарушались религиозные предписания. Им же был установлен строгий порядок церковной службы и песнопения. Весьма искусный в этом. Карл, однако, сам никогда на людях не читал молитвы, а пел только в хоре, да и то лишь вполголоса.

27. Заботясь о помощи бедным, он посылал доброхотную милостыню многим нуждающимся христианам, будь то в пределах его королевства, будь то даже в странах заморских — Сирии, Египте, Африке, Иерусалиме, Александрии или Карфагене. Именно ради этого он и стремился к дружбе с иноземными государями.

Но более всего радел он о восстановлении былого величия Рима, отправляя бесчисленные дары папам и щедро украшая собор апостола Петра, который выделял среди всех церквей мира.

Сам, однако, ва сорок семь лет царствования был на богомолье а Риме всего четыре раза.

28. Но не одно лишь благочестие заставило его предпринять свой последний поход в Вечный город [800].

Дело в том, что римляне нанесли тяжкие оскорбления первосвященнику Льву, лишили его зрения и вырвали язык. Вот почему, прибыв в Рим для восстановления попранного порядка, король провел там целую зиму.

Тогда–то он и получил звания императора н августа (25 января 800].

Этим на первых порах Карл был столь недоволен, что утверждал даже, будто, знай он заранее о намерениях папы, он «бы в тот день не пошел в церковь, невзирая на торжественность праздника. Ненависть константинопольских императоров, тотчас возникшую, Карл перенес с великим терпением, а упорство их победил своим великодушием, в котором, несомненно, намного их превосходил. Он часто отправлял к ним посольства и в письмах называл своими братьями.

29. По принятии императорского титула Карл, видя большие недостатки в законодательстве своего народа, — ведь франки имеют два закона, весьма различные во многих пунктах, — задумал восполнить недостающее, примирить противоречивое и исправить несправедливое и устаревшее.

Однако он ничего этого не сделал, только добавил к законам несколько глав, да и то не вполне завершенных. Но зато приказал собрать и записать устные законы народов, находившихся под его властью.

Также повелел он отобрать и сохранить древние песни, в которых воспевались деяния и войны прежних королей.

Карл начал составлять грамматику родного языка и дал отечественные названия месяцам, которые раньше именовались частично по–франкски, частично по–латыни. И двенадцать ветров получили от него франкские имена, в то время как прежде их имели едва лишь четыре.

30. В конце жизни, удрученный недугом и старостью. Карл призвал к себе Людовика, короля Аквитании, единственного оставшегося в живых сына Гильдегарды, и, созвав торжественное собрание знатных франков всего королевства, назначил его, с общего согласия, своим соправителем и наследником, а затем возложил ему на голову корону и приказал впредь именовать его императором и августом [813].

Этот акт всеми был встречен с большим удовлетворением, ибо казался внушенным Карлу свыше и должен был умножить славу франкского государства и устрашить чужеземные народы.

Отпустив затем сына в Аквитанию, император, невзирая на старость, отправился, как обычно, охотиться неподалеку от столицы. Проведя в этом занятии остаток осени, Карл возвратился на зиму в Ахен. Здесь он, сраженный сильной лихорадкой, в январе слег. Как всегда в подобных случаях, он стал поститься, рассчитывая этим прогнать или, по крайней мере, ослабить недуг. Вскоре к лихорадке присоединилась болезнь в боку, которую греки называют плевритом, Карл оке продолжал воздерживаться от пищи и лишь изредка пил. И вот на седьмой день, приняв причастие, он умер.

Это случилось на 72‑м году его жизни и 47‑м году царствования, в пятые календы февраля, около трех часов дня [28 января 814].

31. Тело его, омытое и облаченное в парадные одежды, при великом плаче народа, было доставлено в церковь и предано земле.

Сначала, правда, колебались, где его положить, ибо сам Карл не оставил каких–либо распоряжений на этот счет. Но затем единодушно решили, что нигде нельзя достойнее похоронить императора, нежели в соборе, который он сам построил, и в городе, который сам избрал в качестве столицы.

Там он и был погребен в день смерти, а над могилой воздвигли золоченую арку с надписью и его изображением, которая гласила: ПОД ЭТИМ КАМНЕМ ЛЕЖИТ ТЕЛО ВЕЛИКОГО И ПРАВОВЕРНОГО ИМПЕРАТОРА КАРЛА. ОН ЗНАТНО РАСШИРИЛ ФРАНКСКОЕ КОРОЛЕВСТВО И СЧАСТЛИВО ЦАРСТВОВАЛ XLVII ЛЕТ. УМЕР СЕМИДЕСЯТИДВУХЛЕТНИМ В ГОД ГОСПОДЕНЬ DCCCXIV, ИНДИКТА VII, V КАЛ. ФЕВР.

32. Незадолго до его кончины явились многие знамения, причем не только окружающим, но и Карлу был ясен их смысл.

Три последних года наблюдались солнечные и лунные затмения, а на солнце целых семь дней подряд замечали темные пятна.

Портик, который с большим старанием был построен между собором и королевским жилищем, внезапно рухнул и развалился до основания. Также и мост на Рейне у Магонтиака, который Карл десять лет с великим трудом создавал и украшал, почему казалось, простоит он вечно, сгорел от неочастного случая за три часа — кроме части, находившейся под водою, от него не осталось ни щепки.

Однажды во время последнего похода в Саксонию против Годфрида, короля данов. Карл, выступив на рассвете из лагеря, увидел упавшее с неба пламя, которое перед этим пролетело с ярчайшим сверканием в направлении справа налево. Пока все изумлялись, под Карлом упала на передние ноги лошадь, и он полетел на землю с такой силой, что лопнула застежка у плаща и разорвалась перевязь. Подоспевшая прислуга должна была снять с короля все вооружение, и без ее помощи Карл не мог подняться. Копье же, которое он крепко держал в руке, выпало и улетело на расстояние не меньше, чем в двадцать футов.

Ахенский дворец часто сотрясался, а в домах, где бывал император, слышали треск балок. Собор же, где позднее Карл был погребен, испытал удар молнии, причем золотое яблоко, украшавшее вершину купола, раскололось и упало на крышу стоявшего рядом епископского дома.