Место происхождения - Хорхе Андраде

Тополиная аллея

Вечер в аллее мглится.Неразличимы лицау тополиных листьев.

А на границе суши,перекликаясь глуше,дремлет дозор лягушек.

В речке вода лучиста,как из монет искристыхснизанное монисто.

В самой стремнине ловкопродолговатой лодкойправит луна-молодка.

Всхлипнул ребенок? Илиэто в прибрежном илезвезды заголосили?

Тени родных и милыхскорбно проходят мимо,тая непоправимо.

Колокольня Мерсед

Между землей и небом —купол, как остров птичий.Сверху — молчанье тучи.Снизу же — смех девичий.

Бьется в груди у башнисердце из гулкой меди.Башня горит свечоюв красном закатном свете.

Ливень — под стать стекляннымили алмазным крыльям.Грозно венчает куполмолния алым шпилем.

Туче ли голубятня,ангелу ли скворешня, —звонница сыплет перья,словно цветы черешня.

Солнце обучит куполв небе парить жар-птицей.Ночью подскажет месяц,как маяком светиться.

Между землей и небом —кровля, как остров птичий.Сверху — безмолвье тучи,снизу же — смех девичий.

Девушки в белых платьяхулицу смехом будят.Белыми голубямипросятся в небо груди.

Дерево какао

Шоколадное дерево,наставник зеленого попугая,учебник тенив разгаре мая.Сгусток звука, эссенция цвета,который согласно древесному штатучитает округе осоловелойлекции по аромату.

Сложив ладони, став на коленипод ритуальное пение улья,ты удостоилось обожествленья.

Зеленый лозунг,вписанный в ветер,ты словно повесть о Новом Свете.Ты пахнешь детством и той гостиной,где старые ходики капали на пол,как сок из разрезанного апельсина.

Обещание реки Гуайяс

Ты нескончаема, река Гуайяс,[6]ты к морю с грузом горизонтов дальнихидешь, и корабли, не напрягаясь,неспешно сходят с гор твоих хрустальных.

Ты растворяешь даже побратима:с тобой уходит время по теченью,и день тропический необратимыйв твоем теченье катится к забвенью.

За годом год, столетья ряд за рядом,эпохи, поколенья, цвет и тленьеты провожаешь безразличным взглядом,о, пастырь берегов и поселений!

Корабль торговли или голой силы,открытий или авантюры шалойты столько раз на землю выносила,иль в свой плавучий склеп ты помещала.

Смущает твой покой лишь крик испуга,тобой рожденный, или сновиденья:растенье под водой иль рыбы-другаи легкое и тяжкое движенье.

Свое имущество перечисляя,ты смотришь на волов, именья, гроты;по одиночествам своим гуляя,ты в камыши уходишь, как в ворота.

Ты — земледелец, собираешь грязь ты,чтоб сделать плодородным побережье,и, на ходули встав, тебя не застятдома, и сквозь деревья свет твой брезжит.

Свое биенье, сердце с кровью жидкой,передаешь холмам, полям, и чащам,и сахарным стеблям, и пережиткудругой эпохи — ящерице спящей.

Свой след на иле ночью оставляеткорсара тень, зарезанного бандой;протокой лодка синяя ныряет,вылавливая звезды контрабандой.

Сквозь память одиноко пробегая,скрываешься, но неизменно длишься;одна и та же и всегда другая,сама себя преследуя, ты мчишься.

Псам пены и воды твоей швыряюсвою одежду лживую, чужую,и в верности тебя я заверяю,и слову свежести твоей служу я.

О, старшина всех рек! Поток бессменный,свободный, непрерывный твой походитна кровь мою, — в ней корабли мгновенноприходят, и проходят, и уходят.

Погода

Зима. Пророчат все прогнозыосадки в виде перьев, иболиняют ангелы в морозы.

Весна-певунья. Торжествуя,она на листьях, как на счетах,считает птичьи поцелуи.

А летом алый плащ закатавзлетит, скрестив над полем крылья,в которое июль-тореровонзит колосья-бандерильи.

Октябрь. Обобрана до нитки,скорбит и нищенствует нива,и христарадничает пашняс поводырем — плакучей ивой.

Гидрографическая поэма

Реки друг друга ищут по свету,тянутся к морю шеей жирафьей.Реки на карте — синие струны,карта — собранье их биографий.

Гидрографический калейдоскоппроиллюстрирован сменой деревьев.Радугой перьев по берегамснится экватор зарослям древним.

Комель корявый, словно в лиане,в кольцах змеиных с черным отливом.Пальмы кокосовой смуглое тело.Пальмы банановой пышная грива.

В чаще, ломящейся от попугаев,бродит индеец длинноволосый,бродит босой укротитель москитови пожиратель млечных кокосов.

Горные реки в пене погони.Струи острее шпоры колючей.В жгучем потоке дыбятся кони.

Мост закорюкой никнет к стремнине.Здесь индианка каждое утроводу проносит в узком кувшине.

Перепелиный берег излуки.Взгляд черепахи каменноглазой.Мокнет колода золотомойни,корчится в иле корень чумазый.

Ствол каучука среди поляны(лестница ловкого аборигена)прячет под сердцем рваную рану.

Встречная лодка. Паруса шелест.Груз: семена и груда винтовок.Правит рулем белокурый пришелец.

Лемех взрезает берег отлогий,входит железо в землю упруго.Радуга в небе звонкой подковойгнется над пашней, чесанной плугом.

Горные реки — каменотесы.Реки низины — глянец дороги.Реки в чащобе — миллионеры.Спустим же на воду наши пироги!

Воскресенье

Фруктовая церковьв придорожной пыли жизни.Стеклянные апельсины окон.Органные трубы сахарного тростника.

Ангелочки: цыплятадевы Марии.

Голубоглазые колокольчикибосиком выбегаютв поле.

Солнечные часы.Ветер — рубаха-парень,принесший воскресные вестис холма.

Корзина с овощамина голове у индианки.

Когда босые колокольчикивыбегают из древесной церкви,небо закатывает глаза.

Горное селение

Подвешены к балке под самой крышейпочатки, сложившие желтые крылья.

В кустахот солнца стараясь скрыться,морская свинка свистит, как птица.

На солнцепеке вершины выжженнойветер без стука врывается в хижины.

На медных спицах лучей текучихзонтом над холмамираскрылась туча.

ПромокнутФрансиско, Мартин и Санчодо нитки нынче на дальнем ранчо.

Крылом стеклянным прижавшись к ниве,щебечет в поле пернатый ливень.

Индейцы