Личное удовольствие - Лоуренс Сандерс

— Привет, дерьмо, — приветствовал меня Чес.

— Здорово, вонючка, — произнес я в ответ. — Ты выглядишь усталым. Бегал на четвереньках?

— Я положу тебя на обе лопатки в любой момент. Ты весь в трясучке, твоя задница ссохлась, а глаза лопаются от крови. Опять, небось, пил и трахался без разбору?

— Да, и собираюсь продолжать в том же духе. — Я начал выкладывать покупки. — Как ты думаешь, соленые грибы пойдут с солониной?

— Сейчас определим. Бери кресло и садись к столу.

Это была скорее стойка, чем стол: толстый лист фанеры, положенный на козлы для пилки дров, достаточно высоко, чтобы коляска брата могла подкатываться вплотную. На этом импровизированном столе находился текстовой редактор. Сюда я и вывалил наш ленч и разлил „Джек Дэниелс" в кувшины, которые Чес использовал как стаканы.

— Как Таня? — спросил он.

— В порядке.

— А Марлен?

— Тоже.

— Ты счастливчик. И стопроцентный мерзавец, потому что так обманываешь ее.

— Ничего не могу поделать, — ответил я. — Это как отвратительная привычка, вроде ковыряния в носу.

Он засмеялся:

— Я надеюсь, она поймает тебя на обмане, разведется и получит хорошие алименты.

— Она не станет. Марлен знает, что я бабник, и ее абсолютно не интересует, кого я трахаю. Только бы не ее.

Чес внимательно посмотрел на меня.

— Сынок, там, где вопрос касается женщин, ты полный идиот. Как ты провел эти дни? Было что-нибудь интересное?

— Ничего особенного. Я положил глаз на один лакомый кусочек, живущий по соседству. У нее потрясающая задница. Но ее муж и Марлен работают вместе, и мы периодически ходим друг к другу в гости. Организовать что-нибудь здесь будет очень трудно.

— Ты найдешь способ, — усмехнулся он.

Его вопросы, касающиеся моей частной жизни, не были праздным любопытством. Когда я сказал, что у Чеса с мозгами стало все хорошо, я был не до конца откровенен. С тех пор как мой брат вернулся из Вьетнама без ног, он так и не пытался попробовать опять это с женщиной. Чес говорит, что потерял к этому интерес, но ему чертовски любопытно, как все происходит у меня.

Я спросил у доктора Черри Ноубл об этом моменте. Она — тот самый психоаналитик, который вытянул Чеса из дерьма.

— Ему намного лучше, — начал я, — но мне кажется, он не функционирует как мужчина. У него нет ног, но осталось все другое. В чем же дело?

— Он чувствует себя неполноценным, — объяснила доктор Ноубл. — Он потерял часть себя и думает, что женщины отвернутся от его, как он считает, физического уродства. Ваш брат боится, что если он сделает попытку, то будет отвергнут, или же, что у него ничего не получится. Именно поэтому Чес даже и не пытается.

— Сколько это будет продолжаться? До конца его дней?

— И такое бывает. Но я попытаюсь вытащить его. Он славный парень, и если кто и заслуживает немного радости, так это он.

— Не говорите ему о нашем разговоре, — попросил я, — а все счета присылайте мне.

— Счетов не будет, — сказала она просто.

К моменту, когда мне надо было возвращаться в офис, я съел только одну порцию соленых грибов, в то время как Чес уплетал уже третью. Он передал для Тани свою последнюю книгу, с автографом. Книга называлась „Приключения Томми-Муравья".

Я был уже снаружи и открывал свой „линкольн", когда к дому подъехал белый „ягуар" доктора Черри Ноубл. Она вышла из машины и направилась ко мне.

— Герман! Какой приятный сюрприз. Мы не виделись сто лет. Я как раз думала о вас утром. Как настроение?

— Если мне будет лучше, я стану просто бесчувственным. А у вас все в порядке?

— Все хорошо, спасибо. Вы навещали Чеса?

— Да. Сегодня наш традиционный ленч по четвергам.

— Ах да, правильно. Я совсем забыла. Как он?

— По-моему, хорошо. У него есть какой-нибудь прогресс, доктор?

— Гм, — ответила она.

— Ну, что ж, работайте дальше. Я в самом деле ценю то, что вы делаете.

Доктор Ноубл кивнула. Пока она шла к сараю моего брата, я провожал ее взглядом. На ней было розовое льняное платье, плотно облегающее фигуру.

И какую фигуру, Бог мой!

5

Доктор Черри Ноубл

Среди моих пациентов Чес был единственным ветераном вьетнамской войны. Я проработала всю литературу по этой теме, но так и не оказалась достаточно подготовленной к серьезности его проблем. К счастью, по мере наших совместных усилий проблемы все же разрешались. Однако прошло почти два года, прежде чем стало возможным сделать наши каждодневные встречи более редкими. Я не утверждаю, что именно мое мастерство психиатра привело к тому, что у Чеса исчезли мучающие его ночные кошмары, или тяжелая депрессия, или внезапные приступы неподконтрольного всхлипывания. Я считаю, что без его активного участия не было бы никакого успеха. Он помог себе сам. Чес Тодд — очень сильный человек.

Пока мы занимались лечением, я обнаружила, что он мне нравится. Сначала он вел себя как личность со склонностью к скатологическому юмору. Но затем, убедившись, что на меня это не действует, стал говорить почти нормально. У него оказалась мягкая и ранимая душа — я поняла, что именно это и есть настоящий Чес.

Я не касалась его атрофированного либидо, а выздоровление не могло быть полным без решения этого аспекта. Я надеялась, что сексуальные проблемы решатся сами по себе. Доктора лечат, природа успокаивает. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как закончились наши сеансы, а я так и не заметила прогресса.

Чес запер дверь за своим братом. Я позвонила и услышала шум мотора его инвалидной коляски. Через минуту он открыл дверь и, увидев меня, заулыбался.

— Сегодня у меня чудесный день! Вы очень элегантны. Розовый — определенно ваш цвет. Входите.

Его студия была в полнейшем беспорядке. На столе виднелись следы ленча с Германом. Я начала убирать грязные тарелки.

— Оставьте это, Черри. Я уберу все сам. Хотите маринованный огурец с укропом?

— Нет, спасибо, — ответила я, рассмеявшись.

— Тогда „Джек Дэниелс"?

— Чуть-чуть. И много-много воды со льдом. Я сделаю сама.

— Будьте как дома.

Это было ветхое строение, но Чес оборудовал в нем крошечную кухню, которая содержалась в идеальном порядке. Я приготовила свой напиток и села на шаткий стул с высокой спинкой напротив хозяина.

— Я встретила Германа на улице, — сказала я. — Вы хорошо посидели?

— Как обычно. Я всегда рад его видеть. Раз в неделю. Я люблю своего брата, но много Германа — это уже не для меня.

— Почему вы так говорите, Чес?

— Он слишком большой развратник. У него одна забота — гоняться за женщинами. Почему мужчины ведут себя таким образом, док?