Дверь в зиму - Владислав Силин

Затылок доски-кассирши одеревенел. Сказано все это было с умыслом. То ли охранник мстил, то ли бунтовал — бессмысленно и беспощадно.

Возилась донья Аля долго. Волька заскучал и принялся глазеть по сторонам. Витрины, плакаты… В одном из зеркал мелькнул рукав серой рубашки с кружевами, и скука с Вольки мигом слетела.

Откуда рубашка? Ох!.. Покупателей в зале: две крашеные бабки-авоськи, питбуль в синем пиджаке и припевочка-тинейджер с кольцом в носу и двумя в пупке. Чья же рубашка? Или сама по себе гуляет?

Волька насторожился. Небылец даром времени не теряет. Неужели Двит Лир? Волька скрестил пальцы и коснулся носа — думай, думай!

Заклятие подействовало. Мир словно вывернулся наизнанку, открывая свои тайны. Припевочка украдкой перевесила два платья на одну вешалку. Можно не сомневаться: заглянет через пару часов и хапнет — якобы для примерки. Бог с ней. Воровство не есть преступление по меркам путешественников. Может, она тоже из мира в мир гуляет, разве ее поймешь?..

А вот лишнее отражение — это серьезно.

Стараясь не маячить перед глазами охранника, Волька принялся осматривать зеркала. Обманное нашлось скоро — в закутке между плащами и женским бельем.

— Привет! — помахал рукой парень в серо-стальной рубашке. — Привел свою кралю?

— Ты почему с оружием?! — зашипел Волька. Отражение опустило глаза:

— Театр… Он еще и спрашивает. А что мне с твоей девицей — целоваться?

Рубашка заколебалась, перетекла в синюю бархатную безрукавку. У Двит Лира вдруг оказались седые бакенбарды, в уголках глаз обозначилась старческая сеточка морщин. Лезвие же на поясе никуда не делось — уродливое, с оловянным блеском.

— Но Небылец обещал… только выхватить…

— Так и выхватим же!.. Проснется у себя дома, в постели. А эти все — тут же забудут. Обещаю. Ну так где она?..

Волька молчал. Оловянное лезвие притягивало взгляд. Вот, значит, как… Вляпалась донья Аля. Все знают, когда и для чего Двит Лир вынимает меч из ножен.

Убийство — тоже не грех для путешественников. Сэр Макс, апостол библии эскапистов, убивал людей десятками. Плевками и пальцами, огнем и мечом… Каждый раз находя прекрасные философские оправдания, среди которых самое простое: «Так надо». Или еще проще: «Мне подсказало какое-то предчувствие».

— Ну так что? — осклабилось отражение. — В молчанку играть будем? Волька попятился:

— Зачем она тебе? — Слова звучали беспомощно и жалко. — Какая тебе разница, попаду я в свое «там-не-здесь» или нет?

— Мне — никакой. Если ты, мозгляк, сдохнешь в канаве, я лишь обрадуюсь. Но мой господин дал слово. Понимаешь, что это значит?

Рука волшебника метнулась, как жабий язык. Двит схватил Вольку за грудки, подтянул к зеркалу. Футболка затрещала. Нос и щека больно уперлись в ледяную поверхность стекла.

— У вас нет колдунов. — Слова гудели колоколом, не давая собраться с мыслями. — У вас нет хороших воинов. Потому что ваши слова утоплены во лжи. Все у вас наполовину, все понарошку. У нас — иначе. Давай показывай!

Ноги ослабли. Хана… «Нет, меня-то убивать он не станет». Небылей обещал отправить Вольку в другой мир. В иной мир. В Зиму.

Волька обреченно огляделся. Да ведь не помнит он, В какой кабинке Аля! Может, она уже переоделась? Взяла, ушла — и запросто. Чего он привязался — то?!

Девушка-консультант в сером костюмчике участливо наклонилась к нему:

— Простите… с вами все в порядке?

В лице — искреннее участие. За это все можно простить, даже дурацкую казенную фразу.

— Все хорошо.

Ой, врет. Ой, нехорошо все… Припевочка оказалась глупее, чем можно было ожидать. Схватила вешалку с двумя платьями — и в крайнюю кабинку. Еще одну заняла дамочка в бледно-зеленом пиджачке.

Невидимые пальцы передвинулись выше, легли на горло. Двит Лир не поймет. Для него нет разницы между женщинами. Опасную гостью должен указать именно Волька.

Пять лет. Пять лет он превращался в путешественника по мирам. Ломал сон, привыкая парить в тонкой грани между явью и забытьём. Собирал книги о предшественниках. Изнывал на скучной, беспросветной работе — чтобы понять, насколько бессмысленно все его существование.

Это не испытание. Настоящий выбор — он сейчас. На что ты пойдешь ради мечты? Чем пожертвуешь?

Волька вытер верхнюю губу. Из носа текло — как всегда, когда приходилось волноваться. «А может, она тоже… кого-нибудь… — мелькнула гаденькая мысль. — Она ведь путешественница».

— Быстрее; — шепнул Двит. Волька поднял глаза. В зеркальном потолке отражался он сам, а рядом стоял худенький мальчишка с оловянной саблей.

— Ага, сейчас…

Что делать? Кто подскажет?! Нога за ногу, словно на эшафот, он поплелся к кабинкам. Вот та, что с наивной маленькой воровкой. Вот здесь модница в зеленом. Чужая. Незнакомая. Всего-то — кивнуть незаметно, отойти в сторону.

И после этого его повсюду примут с распростертыми объятиями. Хоть в Ехо, хоть в Амбере. Мерзавцы повсюду в цене.

У Алиной кабинки шаг его замедлился. Отражение Двит Лира встрепенулось. Вот и все… Дело сделано, ничего не воротишь.

— Аля… — сипло выдохнул он. — Беги!

— Что?! — ледяная рука сжалась. — Предатель!

Клацнули зубы. Невидимый кулак прошел вскользь, едва зацепив скулу, но этого хватило. Волька мотал головой, не до конца веря в то, что бьют именно его. И кто?! Двит — невидимка!

Удар. Над головой крутнулся зеркальный потолок. Холодная рука убралась с горла, и тут же срезанные невидимым лезвием портьеры рухнули на пол. От женского визга заложило уши. Кричали все — снежногривая кассирша, полураздетые девицы в кабинках, консультантши.

— Ух, с-сука! — Болтливый охранник уже рвал из кобуры пистолет. Лира он не видел, зато прекрасно понимал, что вся эта катавасия как-то связана с Волькой. С хрустом разлетелась никелированная стойка. Еще и еще одна. Платья стаей тропических птиц разлетелись по залу.

— Чего ждешь? — Аля схватила Вольку за локоть, едва не оторвав руку. — Бежим!

— Ты?!.. Куда?.. Я не могу…

Пол качался зыбкими волнами. Тошнота плескалась у самого горла, грозя вырваться наружу. Донья Аля пригнулась, перебросила Вольку через плечо и бросилась бежать.

Вырвало Волысу уже на улице. Он стоял, уцепившись за забор, а перед глазами плавали зеленые круги. Аля бережно придерживала его, не давая упасть.

— Пойдем, горе ты мое… Я тут фонтан видела. Умоешься.

— Ага…

Левая половина лица онемела и налилась огнем. Волька с трудом доковылял до фонтана и уселся на выщербленный мраморный парапет. На душе было гадко и тускло, как всегда бывает после драки. Струи скатывались по плечам веселых медных детишек, заставляя воду бурлить гроздьями серебристых пузырьков. Аля сосредоточенно обтирала ему лицо мокрым платком. Воняло ржавчиной и духами.