По следам солнечного камня - Ромуальдас Неймантас

В одном углу стоял вырезанный из дерева покровитель семьи хохлатый чибис. Его нарядный хохол был изготовлен из сушеного мха и обновлялся каждым летом. У ног покровителя было положено вдоволь всякой пищи. Семья кузнеца постоянно проявляла заботу о своем добром духе, веря, что по ночам чибис пополняет запасы продовольствия.

В другом углу стоял деревянный станок, изготовленный из ясеневых реек еще дедом и за долгие годы словно отполированный до блеска руками ткачих. На нем чаще всего работала сестра Жеде. Она искусно ткала себе приданое из льна, выращенного на просеках.

По самой середине жилища, которое все называли нумас, в углублении глиняного пола, обложенном по краям камнями, день и ночь горел вечный огонь семьи[13]. За ним присматривали мама и Жеде. Они гасили его лишь однажды в году, перед Праздником Огня. Ранним утром, еще до восхода солнца, кривисы брали два дубовых полена и добывали искру, от которой загорался святой огонь. Когда он догорал, каждая мать брала из него по головешке и зажигала огонь в своем нумасе. А затем снова вместе с дочерьми присматривала за огнем до следующего праздника…

Айстис смотрел и вспоминал, как все началось.

Он и Угне стояли невдалеке от нумаса, где жил Айстис, когда прибежал Эглис с жезлом глашатая в руках:

— Скальвы прискакали!

Он передал палочку-жезл Айстису. Это означало, что теперь Айстис должен быстро добежать до соседнего нумаса, сообщить новость и передать жезл. Так он обойдет весь род и вернется к Даумасу, который послал его.

Новость вызвала всеобщее оживление.

— Скальвы!

— Вы слышали, скальвы прискакали!

— Что принесли?

— Сырцовый холст? Ой, лишь бы сырцовый холст привезли! Сколько лет жду…

— Может быть, брошки?

— Что? Скальвы? Достать бы у них меч!

— Он тебе будет не по карману! Они много просят за меч.

— Я целый год собирал янтарь! Должно хватить…

Люди галдели, словно потревоженные гуси.

А в воротах уж показалось десятка два всадников, которые вели на поводу лошадей, навьюченных кожаными сумками. Конь в яблоках с отвисшей губой зафыркал, увидев собаку Айстиса, которая следила за каждым движением приезжих.

Скальвы ехали не торопясь, гуськом, полные собственного достоинства. Айстис внимательно разглядывал всадников в кожаных поддевках, с мечами, подвешенными к поясу. К их седлам были прикреплены щиты и короткие копья, луки и колчаны со стрелами. По виду их скорее можно было принять за охотников или мужчин, собравшихся в дальний военный поход, чем за купцов.

Наконец все скальвы оказались внутри селения. Ворота закрылись. Сторожевые снова заложили их длинным тесаным бревном.

Приезжие спешились и, собравшись гурьбой, переговаривались между собой, дожидаясь хозяев.

В дверях большого нумаса, где собирались старейшины рода, показались те, которых они ждали. Впереди всех шагал высокий худощавый старик с бледным лицом, длинным носом, полуприщуренными глазами. Он был одет в длинное, до пола, льняное облачение и подпоясан плетеным кожаным ремнем с большой янтарной брошью, напоминающей голову ужа. Распущенные седые волосы падали ему на плечи.

Это был кривю кривис — верховный жрец рода Даумас.

Вокруг него толпились кривисы рангом пониже и совсем молодые жрецы — кривайтисы, а также другие мужчины рода.

— Добро пожаловать! — прогремел густой бас Даумаса.

Ему отозвалось эхо дубовой рощи. Этот голос обладал странным могуществом: от него содрогался всякий, кто его слышал. Даумас проницательным взглядом окинул каждого приезжего. С особым вниманием он оглядел главу скальвов Немиса, который не впервые привел в селение купцов. Завершив осмотр, как бы попытавшись выведать, с какими новостями прибыли скальвы, Даумас взял из рук помощника святой огонь, теплящийся в небольшом глиняном сосуде, и кинул в него щепотку пахучих трав. Поднялся светлый дымок. Тогда Даумас подымил в сторону гостей и вместе с другими людьми рода молча обошел кругом прибывших, окуривая их. Лишь после этого он произнес:

— Милости просим…

Окруженные кривисами и старейшинами рода, скальвы вошли в большой нумас.

— Как узнать, что скальвы привезли? — заинтересовалась Угне. — Сбегаю к маме.

Люди расходились по домам, беседуя:

— Уже несколько лет, как скальвы не приезжали.

— Небось товаров у них не было?

— Говорят, шла большая война…

— От кого скальвы получают товары?

— От сембов[14].

— А кто эти сембы? И где они живут, такие богатые?

— Кто их ведает! Я и у скальвов ни разу не была. Знаю только, что живут они у великой реки Нямунас. Оттуда до сембов еще много-много дней и ночей пути, которого скальвы никому не показывают. Сембы, говорят, не такие, как мы…

— А какие?

— Полулюди-полузвери. И всякие красивые предметы сембы привозят из дальних краев, где живут железные люди…[15]

— Ври, да меру знай, пока гадюка в язык не ужалила!

— Храни меня, Жямина![16] Зачем мне врать? Так мне один из скальвов рассказывал. Когда я еще молодой была и собиралась за него замуж…

— О боги! Чего только не бывает!

Айстис слушал внимательно, но женщины посудачили о том о сем и перешли к будничным делам. Ему стало неинтересно. Он собрался было домой, как вдруг объявился Мантас:

— Тсс! Я около изгороди. Иди ко мне не торопясь. Постарайся, чтобы никто не заметил тебя…

Айстис шмыгнул к другу.

— Хочешь взглянуть, что привезли скальвы?

— Ты еще спрашиваешь?

— Идем!

Мантас, ростом чуть ниже Айстиса, такой же мускулистый, на первый взгляд довольно вялый, ловко повел друга вдоль изгороди, пока не достиг края крыши нумаса для гостей, которая в этом месте почти касалась земли. Вытащив из крыши сноп соломы, он исчез в отверстии.

— Полезай вслед за мной и заткни за собой дыру!

По ходу, проделанному, видимо, не сегодня, Айстис и Мантас добрались до конька крыши и оказались совсем вблизи гребня.

— Осторожно! Не провались!..

Они молча смотрели вниз.

Вокруг огня сидели прибывшие. Они сняли с себя кожаную одежду и остались в зеленых накидках из тонкой невиданной ткани с блестящими пластинками на груди и спине. Украшения блестели и на ногах, которые они вытянули к огню. Рядом были разложены разные предметы. Айстис не мог оторвать от них глаз!

Какой красивый кувшин! Ушко — с крылатым мальчиком… Так и хочется потрогать кувшин рукой. А сколько брошей! Больших, величиной с целую ладонь. Словно бабочки: головка, тельце, крылышки. А там тоже броши, но другие. Сверкают бусинки, говорят, это стекло, но никто не умеет его изготавливать. Вот брошь, похожая на солнце. Другая — четырехугольная, продолговатая… А какие уздечки! Один лишь Гудрис привез такую из военного похода на север. А там целая гора бус… Вот бы достать такие для Угне! Как они подошли бы к янтарю… А вот блюдо желтых кружочков. Не золото ли это, о котором говорил отец?

— Шапочка с подвесками, — прошептал Мантас.

— Видишь, какой меч?..

— Тсс! Еще услышат!..

Юноши умолкли. Отчетливо слышался разговор у огня.

— Добираться до вас нелегко, — сказал Немис, предводитель скальвов. Он отличался от сородичей более богатыми украшениями. — Становится все больше бродяг, изгнанных из родов. Они нападают на путешественников, отнимают товары, убивают купцов. Рискованное дело — путешествовать… Как мы можем брать за товары меньше, чем прежде?

— Но где это слыхано: за кувшин — пять белок!

— За серебряные подвески — бочонок меда!

— А сколько вы хотите за меч?

— Сумку янтаря…

— Богов побойтесь! Ведь в вашей сумке поместится весь янтарь, что я собрал от весны до весны на берегу моря и сетью на отмели…

— Как хотите! Тогда мы не будем торговать с вами, а отправимся дальше на север. Там тоже нуждаются в нашем товаре.

Даумас поднял руки вверх:

— Вы с дороги! Почтим богов, которые пока милостивы к нам. Поднимем рога с медом!

Он вылил капельку в огонь. Другие последовали его примеру. Затем все отпили по глотку.

— Нам незачем ссориться. У нас боги одни и те же. И дела у нас одни и те же. Договоримся. Предлагаю искупаться после дороги. Баня уже истоплена. И березовые веники припасены. Поговорим потом…

Все одобрительно зашевелились. Айстису хотелось разглядеть приезжих получше, и он чуть не свалился в огонь.

— Эй! Кто там! Нас кто-то подслушивает!

У огня в тревоге загалдели.

Только Даумас продолжал сидеть, как и прежде.

— Вероятно, кот. Витис, взгляни, чего он шастает?

Витис направился к лестнице, а Мантас и Айстис бросились наутек. По тайному ходу они скатились вниз и забились в угол.