Дневник тайных пророчеств - Евгения и Антон Грановские

- Итак, давайте рассуждать логически, - заговорил он после того, как швырнул спичку в пепельницу. - Отец Кишлевский умер. Причина смерти - внезапная остановка сердца. Незадолго до смерти Кишлевский принимал исповедь у загадочного прихожанина. Прихожанин ушел, а Кишлевский остался сидеть в исповедальной будке, поскольку к этому моменту он был уже мертв. Вывод: священника убил таинственный прихожанин. Свидетель - Петр Каменков - утверждает, что этот прихожанин - дьявол.

Женя отхлебнула чай и сухо произнесла:

- Тело Кишлевского выкопал из могилы кладбищенский сторож. Выкопал, чтобы добраться до золотых часов. Забрав часы, он избавился от тела. А когда узнал, что разоблачен, - испугался и повесился. По-моему, все просто.

- По-вашему, именно так поступают люди, когда пугаются? - поинтересовался дьякон.

Женя пожала плечами.

- Кузнецов действовал в состоянии аффекта. Не исключаю, что он был пьян. Ну, или находился под действием какого-нибудь наркотика. Уверена, что экспертиза это подтвердит.

Дьякон прищурил золотисто-карие глаза.

- Ваша версия звучит логично, - сказал он. - Но не забывайте о том, что нам рассказал Петр Каменков.

- Если у вас есть своя версия - изложите ее, - сказала Женя строгим голосом.

- Пожалуйста, - кивнул отец Андрей. - Неизвестный преступник сначала убил священника, а потом выкопал его тело из могилы. Копать ему помогал сторож Кузнецов. Когда дело было сделано, Кузнецов получил в награду золотые часы священника.

Женя задумчиво посмотрела на свои пальцы, сжимающие ручку чашки.

- Но кому мог понадобиться мертвец? - спросила она. - И потом, что значит этот след ботинка на рыхлой земле? Вы ведь не думаете, что Кишлевский сам встал из гроба?

Отец Андрей выдохнул густую струю дыма и отхлебнул из чашки. На мгновение он представил себе, как ксендз Кишлевский встает, подобно вурдалаку, из могилы, отряхивает с одежды пыль и грязь и, безумно сверкнув глазами, шагает по рыхлой земле к сторожке Кузнецова. Там он снимает с руки золотые часы и передает их кладбищенскому сторожу, как плату за то, чтобы сторож держал язык за зубами.

- Евгения, я уверен, что…

Но, взглянув на девушку, дьякон оставил фразу незаконченной. Женя клевала носом над чашкой с остывшим чаем.

- Женя! - окликнул ее отец Андрей.

Девушка открыла глаза.

- Что? - тихо спросила она. - Вы что-то сказали?

- У вас глаза закрываются, - мягко произнес отец Андрей. - Вам пора спать.

Женя зевнула, прикрыв ладошкой рот.

- Так устала, что прямо с ног валюсь, - сообщила она.

- Я постелю вам в спальне, а сам лягу на диване в гостиной.

Евгения нахмурилась и покачала головой:

- Нет. На диване лягу я. Вы с вашим ростом на нем не поместитесь.

- Да, но вы девушка.

- Никаких возражений, - отрезала Женя. - И перестаньте называть меня девушкой. Для вас я - младший лейтенант Гранович.

8

Выплюнув песок, он вскинул ружье и выстрелил прямо в потное, гладко выбритое лицо бандита, затем отбросил бесполезный уже карабин и откатился в сторону. «Главное в рукопашном бою - чтобы не кончились патроны», - как насмешка, пронеслись у него в мозгу слова ротного.

Под рукой блеснуло лезвие охотничьего ножа. То самое лезвие, которым пять минут назад один из боевиков перерезал горло молодому парню-вэвэшнику. Он схватил нож и снова откатился в сторону. Фонтан песка, выбитый из земли автоматной очередью, обжег ему щеку. Глаза забились песком, но он успел увидеть черную тень, взметнувшуюся над ним, и ударил в эту тень ножом.

Тень превратилась в огромную голову чудовища, и эта голова склонилась над ним и оглушительно рыкнула. Он отшатнулся от огнедышащей, зловонной пасти - и проснулся.

Открыв глаза, отец Андрей тут же опять зажмурил их от яркого света, бившего в окно. Несколько секунд он не мог понять, где находится. Лишь сообразив, что эта комната - спальня в его собственной квартире, он позволил телу расслабиться.

Часы показывали восемь часов утра. Погода за окном не радовала и не настраивала на жизнелюбивый лад. Бледно-серое небо, черные абрисы деревьев на фоне многоэтажек, похожих на торчащие из земли огромные скелеты доисторических чудовищ.

Поднявшись с постели, Андрей Берсенев подошел к DVD-проигрывателю. Легкое нажатие указательного пальца - и в комнате, освещенной серым утренним светом, зазвучали первые ноты композиции «Magic Women» Карлоса Сантаны.

I got a black magic woman

got me so blind I can’t see…

Дьякон принялся разминать суставы и мышцы, стараясь не думать о кошмарном сне.

I got a black magic woman

she try’in to make a devil out of me.

Тридцать подтягиваний на перекладине, триста отжиманий от пола, сто быстрых приседаний с грифом штанги на плечах - такая разница взбодрит кого угодно.

Покончив с зарядкой, дьякон выволок на середину комнаты боксерский мешок, висевший на специальном тросе под потолком, и принялся осыпать его ударами. Он бил и бил, не остервенело, но методично и жестоко, словно черный мешок был сосредоточием мирового зла, и процедура изгнания этого зла из мира требовала не гнева и не страсти, а одного только усердия. Через десять минут дьякон остановился, привел в порядок дыхание и убрал мешок за шкаф.

Приняв ледяной душ, Берсенев растер тело махровым полотенцем. Когда он выходил из душа, на его пути возникла Женя. Она, как и вчера, была одета в махровый халат. Заспанное и припухшее от сна лицо девушки делало ее еще моложе.

- Доброе утро, - сказала Женя и зевнула. Заметив шрамы на плече и спине дьякона, она вскинула брови и спросила: - Что это?

- А, уже встали. - Отец Андрей улыбнулся. - Доброе утро, товарищ младший лейтенант!

- Доброе. Так что это - у вас на плече?

- Мое прошлое, - ответил дьякон. - Идите умываться, а я пока приготовлю нам завтрак и сварю кофе.

Женя несколько секунд с любопытством разглядывала его тело, затем, словно опомнившись, поспешно отвела взгляд.

- Я не пью кофе, - сказала она.

- Ах, да, - вспомнил отец Андрей. - Ни кофе, ни алкоголя, ни сигарет. В таком случае я заварю вам зеленый чай с лимоном. Против этого вы не станете возражать?

- Нет.

- Вот и отлично.

Через пять минут, выходя из ванной, Женя услышала доносящийся из кухни свист кофеварки. Она улыбнулась, представив себе, как дьякон хлопочет возле плиты. Кухонные хлопоты как-то не сочетались с его интеллигентным лицом и романтическим обликом. «Впрочем, иногда и богам приходится обжигать горшки», - усмехаясь, решила Женя.

Спустя минуту отец Андрей вошел в гостиную, неся одной рукой поднос с чашками, а другую, мокрую, вытирая о старые джинсы. Женя уже сидела в кресле.

Примостившись в кресле напротив и поставив поднос на столик, дьякон смущенно сказал:

- У нас мало времени. Через двадцать минут я должен выйти из квартиры, а через час - беседовать с начальником отдела, в котором работаю. Так что бутерброды придется дожевывать на ходу.

- Мне тоже пора, - сказала Евгения. - С отчетом к капитану Соловьеву. Я обязана сообщить ему о новом свидетеле. И о цифрах, которые были начерчены на земле.

- Может, не стоит о цифрах? - сказал дьякон, поднося к губам чашку.

- Я обязана это сделать, - сказала Женя спокойно. - Кроме того, я должна найти Петра Каменкова и заставить его повторить свои показания. Они должны быть запротоколированы. - Женя отхлебнула чаю и прищурила на дьякона близорукие глаза. - Вы ведь не станете мешать следствию? - с едва заметной усмешкой спросила она.

- Что вы, конечно нет.

Женя кивнула. Только сейчас, за чаем, она получила возможность хорошенько разглядеть лицо Андрея Берсенева, и лицо это - худощавое, смуглое, чуть скуластое, с тонким носом и резким изломом черных бровей - показалось ей похожим на лицо средневекового пирата. Картину довершали длинные и чрезвычайно густые каштановые волосы, зачесанные назад. Не хватало только банданы на голове и двух пистолетов за поясом.

- Вы не против, если мы посмотрим криминальные новости? - спросил отец Андрей.

- Я только за, - ответила Женя, хотя терпеть не могла криминальных новостей. Она никогда не считала себя чувствительной натурой, и ее абсолютно не коробили фотографии, сделанные на местах преступлений. Кадры оперативной съемки Женя смотрела без всякого душевного содрогания. Но на экране телевизора эти кадры приобретали иной - отвратительный, пугающий и тошнотворный - оттенок. Телеэкран не просто показывал, он словно выворачивал распотрошенные тела жертв наизнанку и вываливал их прямо в комнату.

- Если хотите, я не буду включать, - сказал отец Андрей, заметив тень, пробежавшую по лицу девушки.

- Глупости, - небрежно сказала Женя. - С чего бы мне не хотеть? Я профессионал.

- Да, но на экране телевизора это выглядит пугающе откровенно.

«Он что, мысли мои читает?» - с некоторой досадой подумала Женя.

- Включайте, - сказала она вслух.

Отец Андрей нажал на кнопку пульта, и говорящая голова на экране телевизора забубнила: