Гады - Олег Веденеев

Второй темой, взбудоражившей городской форум, стала мигалка губернатора, из-за которой с утра на выезде из города, в районе бывших обкомовских дач, вот уже неделю образовывалась гигантская автомобильная пробка. Все давно привыкли к тому, что Павианович каждое утро ездит в Кремль по этой трассе. И всё бы ничего, но дорожники вздумали ее чинить. Вот и пришлось губернатору вылезать на встречку под бодрое кряканье машины сопровождения и осуждающие гудки простых граждан. Налицо была новая проблема, которую предстояло купировать, нивелировать и, в конце концов, свести на нет. Пока не поздно.

Городской форум не блистал конструктивом. Толковые люди, пытавшиеся сказать что-либо дельное, быстро затаптывались недоумками, жаждавшими потроллить кого-нибудь за что-нибудь. Рот попытался привлечь к работе на форуме местный филиал молодежного крыла партии власти, однако младокомсомольцев с их туповатыми попытками обелить правительство Павиановича было видно за версту. Их затаптывали с особым цинизмом.

Беляков выделил самых борзых пользователей, просто набрав в поисковой строке «Павианович урод». Затем по очереди стал подставлять к отчеству губернатора другие подходящие слова: «Кабан», «Свинья», «Ж. па», «ЧМО», «Крыса», «Козел», «Старый козел», «Оккупант». Много полезных ссылок пришло на «Вася-педрила» и «Василий Писсуарович». Утомившись, ради интереса он забил в поиске «Роттенмайер пид. р», хмыкнув, когда поисковик предложил переиначить запрос на «в-рот-он-майер», а количество найденных постов сложилось в пятизначное число. Пресс-секретаря Лысого тут не жаловали.

Составив список активных блогеров, Беляков стал вычеркивать из него тех, чей интеллектуальный уровень, по его мнению, не соответствовал губернаторской планке. Причем, «на карандаш» попадали не только дебилы, но и слишком умные и острые на язык. Требовался безопасный контингент, способный создать иллюзию общественного мнения, и не создать проблем Павиановичу. Особым вниманием пользовались те, кто гнал пургу не за идею, а ради красного словца – таких можно было быстро повернуть куда надо, а они этого даже и не заметили бы.

Наконец, в списке остались три десятка ников, за которыми могли стоять как реальные люди, так и боты, пытающиеся сделать свою собственную игру в мутной воде городского форума. Предстояло разобраться, кто есть кто.

– Господин Израитель?

– Да! А кто меня спгашивает? – отозвался в трубке молодой ботанический голос.

– Моя фамилия Беляков. Я занимаю должность советника в администрации области.

– Да ну? – удивились на том конце. – С чиновниками пгетпочитаю общаться сугубо официально.

– Тогда ответьте мне как физическое лицо физическому лицу: почему я, пытаясь оставить сообщение на городском форуме, неизменно натыкаюсь на окошко с надписью «Кремлядям здесь не место»?

– Потому что я заблокиговал ваш айпи-адгес, – торжественно сообщил Израитель; в его голосе Беляков различил нотки бунтарской радости и самоуважения голубя, нагадившего на голову памятнику. – Или, если быть сугубо точным, адгес всей вашей администгации. Вы удивлены?

Беляков не был удивлен. Он легко мог выйти в интернет из гостиницы или в кафе и написать на форуме всё, что считал нужным, но включил дурочку, наблюдая за реакцией собеседника.

– А какой ваш ник? – поинтересовался Израитель.

– А зачем вам? – по-еврейски, вопросом на вопрос ответил Беляков.

– Пгосто интегесно. Мы габотаем с аудитогией. Нельзя быть гавнодушным!

– Ромашка.

– Непгавда! – мгновенно среагировал Израитель. – Мы пгинципиально выступаем за свободу слова в интегнете. И если кому-то это не нгавится – это ваши пгоблемы. Мне звонил ваш хамоватый коллега Готтенмайег. Гугался и даже уггожал! Хотел меня пгессануть.

«Вот идиот!» – подумал Беляков, и это относилось к Роттенмайеру.

Разговора не получилось.

Пора было переходить к плану «Бэ».

Израитель был идейным вдохновителем городского форума, «мозгом» проекта, а всю финансовую часть вёл его деловой партнер Осадчий, который был фигурой непубличной. Его-то и собирался прощупать Николай Николаич. Однако прежде чем зайти с тыла, он сделал несколько контрольных звонков. И если бы кто-то вздумал подслушать, то не понял бы ничего, за исключением слов «административный», «ресурс» и «включить».

***

Прозрачные стены «стекляшки», где под гнётом Феликса Робертовича томилась девичье-женская пресс-служба, отлично проводили звук.

– Бездельники! Бездарности! Балласт!

Оперативка была в самом разгаре.

– Где стоял губернатор?! – вопрошал Роттенмайер у дрожащей дамы с кудряшками, и это больше походило на допрос, чем на деловой разговор. – Отвечать! Ну?!

– Феликс Эдмундович, я не помню! – расплакалась Ирина Геннадьевна, закрыв лицо руками.

– Там же, где всегда, – ответила за нее Романова. – Вышел в холл и стал отвечать на вопросы.

– А ты не догадалась, что нельзя комментировать секвестр бюджета, стоя под картиной «Последний день Помпеи»! Какого х. я вы его оттуда не увели!

– Секвестр символический. Федеральный трансферт его перекроет, – попробовал возразить кто-то.

– Молчать, когда я говорю! – как резаный завизжал Феликс. (Белякову показалось, что в уголках его губ появилась пена). – Обзванивайте телекомпании! Извиняйтесь! Просите! Вертитесь ужами! Делайте, что хотите, но чтобы этот комментарий в новостях не вышел!

– Газетам тоже звонить? – устало спросила Романова.

– У газет запросите материалы на согласование! …Переходим к следующему вашему косяку. Валентина, подай сюда планшетник! …Заходим в интернет и что мы, бл. ть, видим! Ничего!!! Я спрашиваю: где ролик с министром социальной политики Варежкиной?! Где анонс конкурса для пенсионеров?! Где?! Молчите?! А Дарья Петровна мне сегодня уже два раза звонила!!!

– Страницу обновите, – спокойно сказала Романова.

Ролик появился и воспроизвелся автоматически.

«Пенсия – это начало жизни! – убеждала министр Варежкина, улыбаясь в веб-камеру силиконовой улыбкой такого размера, что казалось, будто эта воронка хочет засосать в себя зрителя. – Много талантов… Мы уделяем большое внимание… Мы объявляем конкурс художественной лепки из пластилина. Дорогие пенсионеры! Лепите с нами! Лепите как мы! Лепите лучше нас!»

– А я вам говорила… – всхлипнула из угла заплаканная Ирина Геннадьевна.

– Всем молчать! – рявкнул Роттенмайер, останавливая видео: болонка Варежкина замерла на экране с неестественно открытой «варежкой».

Сотрудницы притихли как мыши.

В руках у Феликса появился смартфон. Рот откашлялся и проблеял в трубку тонким голоском:

– Дарья Петровна! Это Феликс. Вы страничку обновите! F5 нажмите! Кнопочка такая на клавиатуре. Эф 5! Сверху! Пальчик в левый верхний угол ставим. Получилось? Отлично! Ведём направо. F1. Мало. F2. Теплее. F3. Жарко. F4. Горячо …F5! Нашли? Ой, хорошо! Жмите!

«Лепите с нами! Лепите как мы!..» – послышалось из трубки посреди гробовой тишины.

Беляков столкнулся в дверях «стекляшки» с Валентиной и невольно ею залюбовался. Сегодня рыжие волосы Стелькиной были затянуты в тугую косу, которая спускалась сбоку по плечу и змеилась на рельефной груди.

Валя зарделась и опустила глазки.

Вслед за ней на волю выскочил Роттенмайер.

– Лысый одобрил идею отказа от мигалки! – шепотом сообщил он Белякову. – Говорит, ради победы на выборах готов постоять с лохами в одной пробке!

– Отлично! – отозвался Беляков.

– Готовим заявление? Пресс-конференцию?

– Выложи в интернете ролик, якобы снятый случайным свидетелем. На сайте приличной федеральной газеты. …И еще! Мне бы пару твоих сотрудниц попользовать.

– Да хоть всех сразу! – кинул Феликс на ходу. – И можно в нетрадиционных целях!

Беляков вошел в «стекляшку» и остановился.

Ему было странно чувствовать на себе девичьи и женские взгляды, словно стадо трепетных ланей присматривалось к нему, пытаясь определить, кто перед ними – хищник или безопасное травоядное? Беляков не был ни тем, ни другим. Он не был похож на начальника – в джинсах, рубашке и свитере. Он был непонятен коллективу. Сам себя он считал игроком, лишенным азарта и потому способным просчитывать свои действия на десять ходов вперед. Машиной, не знавшей поражений, находившей удовольствие не в результате, а в процессе. Долгие годы Николай Николаич провёл, работая в гостиницах, кафе, поездах и на коленке, поэтому в классическом офисе с его субординацией и формализмом ему было неуютно.

– Ирина Геннадьевна, вы не могли бы мне помочь?

– Да, конечно! – томно, грудным голосом ответила габаритная сотрудница.

– Соберите весь ваш артистизм! И чувственность!

– Между прочим, в юности я училась в театральном училище! – гордо сообщили кудряшки. – И, кстати, как женщина, я еще далеко не растрачена!

– Прекрасно. Я дам вам мобильный телефон. Наберу номер, а вы сыграете с абонентом маленькую пьеску. Вот текст. Прочтите его. Он может показаться вам безумным, но пусть вас это не смущает. Человек на том конце тоже удивится. Поддержите с ним внятный диалог. Можно импровизировать, не выходя за рамки сценария. Так сказать, в общей драматургической канве. Идет? И, пожалуйста, включите громкую связь…