Несостоявшиеся судьбы. Том 2 - Игорь Николаевич Крончуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пропустить стаканчик не помеха.
Посидит тут, да в номера
Поедет навестить ребят с утра.
***
12
– Мы… только на дело пошли,
Брали только кассу на Проспекте, дом три
Да «шмончик» по тому же проспекту небольшой.
Я ведь не знал, что уж «ништяк» такой.
Кто бы знал такую нишу,
Что вы держите тут крышу. -
В слезах сидел лет сорока мужичок.
Занял место: занял уголок.
Лавр спиною сидел, голову склонив.
Марк стоял к мужичку напротив.
– Ты так говоришь, будто я тебе вертухай.
Мы сами на деле, ты знай.
– Я ничего и не говорю, про вертухая,
Шли сюда мы знать не зная.
Вшивый бизнесмен нам деньги не платил.
А тут Генка. Генчик, кем он был!?
Две ходки за «гоп-стоп» имел
Многое повидал, многое терпел.
А я, глупец, в свои годы
Не добился ничего, ведь не вор я по природе,
Жизнь заставила, светлое сломалось.
Ну не сошлось, ну не состоялось.
– Марк, а со «жмуром» что делать будем?
– А ты нас не бойся, мы не судьи, не осудим.
Ты уж прости за друга своего,
А какого нам это все?
Твой же браток первым стрелял!?
Вот и от пули пал…-
Вдруг издали подъезжала машина,
Лишь Марк не слышал, высказывал вины.
– Слышь, Марк. Ой, не к добру, ой, не к добру.
– Не мешай, видишь, с человеком говорю,
Тут ведь, знаешь, какая политика. -
А двери уж скрепят перед открытием.
Новым гостям в дверь через переднюю,
Пистолеты после завтрака, уж обеденный.
Глаза Марка озверели:
– Да вы че? Сговорились! Обалдели?
Три гостя. Нет, это не подкрепление.
Еще одни ребятки из криминального подразделения.
Увидев Марка с оружием в руках,
Рекламным агентом сегодня в ролях,
Тем самым прорекламировал тоже достать.
Но кто решил первым стрелять?
Лавр «суетнулся», в позу встал.
Выстрел. Первый, второй упал.
Падали гости. Третий бежать намылился.
Лавр вроде как за ним, но, вдруг, почему-то остановился
И вновь ринулся за ним.
Но господь был сегодня с ним.
Машина гостя тронулась и исчезла во тьме,
Как не привычно быть тишине…
Марк замер, не верил этой ночи,
Мысли несуразны были короче…
Легли господа, что делать теперь.
От ветра скрипела открытая дверь.
– Марк, дверь надо закрывать!-
прибавляя тон, уж оба начали кричать.
Что кричали? Одна белиберда.
Но когда внедрились чужие голоса,
Мол, «Браток, угомонись»
– Заткнись!-
Оба крикнули сидящему в углу.
Лавр зашел в темноту.
– Что за день? Кто объяснит…
Гора трупов, Марк. И как с этим жить?
– Я-то откуда знаю, Лава?
– Доигрались. Говорила ведь мама…
– Надо успокоиться. Ором ничего не решим.
– Как мы грешим. Ох, как мы грешим-.
Не каждый день такие приключения
У хозяюшки судьбы вожделения,
Не иначе свои у нее откровения,
Не иначе свои стремления.
– Проверь, живые может – нет!?
– Вот сам и проверь, – Марк резко дал ответ.
Вдвоем пошли проверять.
Мертвы. Не могут дышать.
Скоро уж и рассвет, не спится.
Пришлось им сегодня на грешке жениться.
Не включали долго мысли поэтические,
Троих спрятали в шкаф металлический.
Потеснились, да и легли по-братски.
В тесноту не широкую, тесноту адскую.
Кровь, пролитую на этой территории,
Вытирал новый дружок их, Григорий.
Лавр одну за другой, беспощадно курил,
Марк вздыхал, порою ныл.
– Лавр, прикинь! Страдивари,
Запашок учует, потом взглянет: «Вот твари!
Посидеть три ночи не могут!»
Вот восстанет. Вот будет вогнут.
– С утра, значит, закопаем,
Да и катись оно все, не отчаем…
– Ребята, вы это… все хорошо, я не сдам.
Честно говорю. Не предам.
– Чего говоришь?– Марк оживился:
– И так литр крови пролился.
Тебя еще тут мочить будем. Не тем наш ветер.
Лавр шепнул: – Свидетель!-
Марк только начал, но тут напасть,
– У тебя чего на это страсть?
– Я, разве, предложил его убить!?
Просто взять, предупредить.
Заплатим долю, расквитаемся.
Привет – пока. И разлетаемся.
Но Страдивари не должен его видеть.
– Гришь, не хотим тебя обидеть.
Но ты с нами тут посиди, отдохни.
Сил в себе, что ли, набери.
Мы ж напрямую говорим, не скромно.
Мало мы с тобой знакомы.
Посиди, а там время набьем,
Вот только деньги заберем!
Ты свою долю получишь, знай.
Так что ты сиди. Не скучай. -
Вновь небольшая тишина.
Григорий произнес слова:
– Да я был тем, кем господь сулил.
А от скуки… И запил.
Жена ушла, а с ней и дети.
Проклинал я все на свете.
Спился. А когда остановиться решил,
На улице почти уже жил.
Через собутыльников работу нашел.
И вот я здесь ловлю прикол.
– Ой Мара, с трупами жутко чего-то,
И сидеть мне тут не охота
– Ну так сходи погуляй Лавруша,
Не видишь, человек изливает душу.
– Да я все уж тут, излил,
Что жизнь свою давно похоронил…-
Тачку Марк на всякий случай домой отвез.
Во всеоружии был, действовал всерьез.
Добирался обратно на попутках.
Добрался быстро, не понадобились сутки.
Приехал, встал на пороге.
– Ну, приехал! Ну, слава богу!-
Лавр аж обниматься полез,
Теплым оказался у Марка приезд.
А тот все смотрел на Григория,
В душе была аллегория,
Сказанные им слова:
«Жизнь моя давно умерла».
***
13
Новый день так привычно осветил кругом стены.
Солнце пело, отбросив все тени.
Небо, ясным летним днем восклицая
Прошедшую бурю, все забывая.
И вновь тишина в пространстве том,
Где царил бес предела уклон.
Марк сидел рядом с Гришей.
–Опять! Неужели! Ну-ка тише. -
Вновь машины звук, что за неудача.
– Мара, вижу. Не велика задача.
Вон, Страдивари, в окошке торчит.
Рано едет. Рано зрит.
– Гришь, спрячься. Вон, где-нибудь, там!
«Палево!» Нам понимаешь – аркан!
– Хорошо, хлопцы. Не обессудьте,
Только меня вы тут не забудьте.-
Ребята по углам глянули, где что не так.
Ведь от уважения и страха – один шаг.
Страдивари зашел, посмотрел на ребят.
Те теряются, о происшествии не говорят.
И непонятно какая помеха.
– Ну? Поехали.-
Те залезли в машину, вслед за Страдивари
Уж на скорости, уж едут вдали.
Молчат. Всё едут вперед.
И словом никто не прольет.
На встречу, обратно едет машина.
Те переглянулись, засуетились за душевный поединок.
Озлобленные смотрели лица оттуда.
Ясно становилось, за какие-такие, раз покуда…
Страдивари подумал о такой морали:
«Майские пташки заблуждали»-
Нерв превысил, «перебор в очко»,
И тут Марка понесло:
– А чего это вы так рано?
Мы ж, договорились, но и оспаривать не стану…
– Рано, не рано. Мне быть тут.
Дата сегодняшняя, дела возьмут.
По поводу сумм, надлежащих вам,
Не обижу. Говорю это сам.-
Машину вел не Страдивари, нет.
С виду таксист, головной убор надет.
Страдивари сидел рядом, откинув голову вверх.
Ребята позади, словив нерв.
– Вижу, ребятки, натворили чего?-
С тем же смешливым вожделением его,
Молчат ребята, молчат.
Подавлены. И слов не говорят.
А Страдивари довольный сидит.
В зеркало заднего вида, в темных очках на них бдит.
Жизнь боевик. Ты только посмотри:
Трех положили, и живые едут они.
Перед глазами ночь та стоит…
У Марка рана кровоточит…
Лавр только сейчас увидел «палево» Марка,
Как тот прикрывал след своей курткой.
– Марк – шепчет: – В тебя попали?
– Тише! «Шоп» не узнали.-
Машина тормознула у «Арго» -
Кабачок, жаргонное название носило оно.
А неподалеку аптека была областная.
Марк и Лавр увидели ее, насвистывая, шагая.
– Страдивари, а чего они молчаливые такие?
С виду борзые, с виду не простые.
– Человек каждый себе на уме.
Чужая душа потемки. Известно же это тебе.
Тяжбу какую несут, нам-то какие грозы.
Станет известно, рано или поздно.-
В метрах полста, за кабаком, Марк обрабатывал рану:
– Лавр, ты как хочешь, а я говорить не стану.
– Слухай, Марк, а эти ребятки!?
Проехали мимо нас, какие у них задатки?
Может щелкнуть нас? Какая ниша?
А там кто остался?
– Гриша.
– Вот именно, а в шкафу…
Вот будет сюрприз подонку тому.
Трех положили, мы трех.
Найдется у них столько слов.
– Откуда ты знаешь, кого положили?
Может Страдивари за жмура приговорит нас
В каком-нибудь местном «сортире».
Вот будет ребята – Атас!
– А если не сказать.
