Сочинения. Том 5 - Александр Строганов

Затемнение.

Картина двенадцатая

Звуки проволоки, ранящей замочную скважину. Звуки проволоки, крадущей у ключа биографию. Звуки, остающиеся беспомощным, даже если их усилить многократно, вот как теперь. Звуки, остающиеся беспомощными всегда.

Пауза.

Звук сломанной двери. Сломанной, надо сказать, без особых усилий. Звук короткий, как выдох. С оттенком обиды. С оттенком обиды и жалобой.

На сцене возникают две фигуры. Две запорошенных снегом фигуры. В клубах пара. Черный крап, белый крап.

Черно-белая фигура волоком тащит бело-черную фигуру.

Бело-черная фигура обездвижена. Бело-черная фигура точно тяжелая кукла. На спине у куклы огромные, чуть меньше человеческого роста белые напольные часы, что осложняет задачу черно-белой фигуры, силы которой явно на исходе. Тяжелая кукла.

Черно-белая фигура постанывает, пыхтит. Постанывает. Пыхтит. Издает еще какие-то неподдающиеся описанию звуки. Пыхтит, подкашливает, постанывает. Еще какие-то звуки. Не поддаются описанию. Тяжелая ноша.

Кукла, налитая белым.

Перемещение к середине сцены продолжается довольно долго. В совокупности с долгими паузами, долгое это перемещение – предчувствие обморока. С белым крапом и обломками слов, обломками слов, обмылками слов, клочьями фраз. С едва выговариваемыми фразами, словами, еле-еле, шепотом, с пыхтением и стенаниями пополам.

Перемещение. С мельканием ослепительно белых мушек перед глазами. На чудовищно белом фоне. Когда даже тяжеленная фигура замерзшей куклы, в клубах пара с мороза кажется совсем незначительной.

Справа – к середине сцены. Перемещение с обрывками шепотной речи.

Лев и Сев. Лев – тот, что моложе, в возрасте Смехова. Сев – тот, что постарше, в возрасте Плаксина. С часами на спине. Бездомные.

Тяжелые напольные часы на спине у Сева.

ГОЛОС ПЛАКСИНА Конечно, эти бродяги… заусенцы… вся эта лакомая неприглядность с чернотою дыр… я понимаю, я способен понять… в принципе… конечно… (Шепотом.) Заказ? Хорошо… Все равно, что. Свадьба или похороны… Все равно, что подиум… (Смеется.) Какой подиум?! Подиум – торжество! Праздник и коррида!.. Хотелось бы мне умереть на подиуме… Или это заказ, Смехов?!.. Нет, не может быть. Кураж. Юношеский кураж… Это же какой изощренный ум нужно иметь, чтобы сделать такой заказ?!.. А какова цена? Сколько тебе заплатят? (Шепотом.) Я его окончательно запутал. Он теперь и сам думает, что притащил их сюда… Полюбуйтесь, как хороши! (Громко.) Но какое падение, только подумайте? Это после почтальона-то! (Шелест перебираемых бумаг.) Он такого почтальона сделал, Митенька мой, мальчиком еще такого фотографа нашел… (Шелест бумаг.) Когда я учил его фотографировать, он сделал портрет почтальона… Никак не могу найти… Ни почтальона, ни Митеньки… А я бы вам показал. (Приступ кашля.) Исключительный почтальон… Черт с ним, сам явится… Безумные, безумные и беспощадные времена… И геморрой… Знаете, что такое геморрой?.. Знаете?.. А что такое зубная боль знаете?.. (Смеется долго и заразительно, снова кашляет, снова смеется.) Старый, очень старый анекдот. С бородой… Слышали?.. Не может быть (Вновь смеется до кашля, прокашливается, умолкает.)

Фигуры достигают центра.

Фрагмент, как будто уравновешен.

Свисток-объектив где-то сверху и сбоку. Не мешает равновесию.

Шепот и другие звуки прекращаются.

Затемнение.

Картина тринадцатая

Вторит картинам седьмой, восьмой, одиннадцатой. Разыгрывается диалог со Смеховым.

ПЛАКСИН (ЗА СМЕХОВА) Здравствуй, отец!.. Здравствуй отец!.. Ну, здравствуй, отец!.. Вот мне хочется спросить тебя…

ПЛАКСИН (ЗА ПЛАКСИНА) Что же, спрашивай?

ЗА СМЕХОВА Хочется поинтересоваться.

ЗА ПЛАКСИНА Только теперь?

ЗА СМЕХОВА Что?

ЗА ПЛАКСИНА Только сейчас захотелось спросить?

ЗА СМЕХОВА Что?

ЗА ПЛАКСИНА А прежде не хотелось тебе задать мне этот вопрос?

ЗА СМЕХОВА Что-то не припомню… Что-то не могу вспомнить. Не припомню… Нет, прежде этот вопрос, как будто, не возникал.

ЗА ПЛАКСИНА А теперь это вопрос возник в связи с моим появлением?

ЗА СМЕХОВА Да именно, вот именно, именно с твоим появлением, именно сейчас, только что, как только увидел тебя, так этот вопрос и возник, сразу же. Тотчас. Немедленно. Незамедлительно возник этот вопрос.

Пауза.

ЗА ПЛАКСИНА Ну что же, спрашивай.

ЗА СМЕХОВА А есть ли у тебя, к примеру, деньги, отец?.. к примеру?..

ЗА ПЛАКСИНА Есть… Есть, сынок… Разумеется, есть, сынок… Да, сынок, конечно есть… А ты думал, что я нищ, сынок?.. Смехов! Ты что же, полагал, что у меня не осталось друзей?!.. Или же, что я не могу позволить себе купить номер в гостинице?!.. Так полагал ты?!.. Ты думаешь, что я сделался бродягой от того, что стыжусь чего-либо или кого-либо?!.. Или поступков своих стыжусь?!.. Или прожитой жизни?!.. Или я нищ, думаешь ты?!.. Я богат, Смехов! Баснословно богат!.. Есть, но для того, чтобы их взять… (Хватается за сердце.)

Затемнение.

Картина четырнадцатая

Плаксин и Галя. Галя – крупная женщина в короткой мужской рубашке, еще большего размера, распашонка Голиафа, широко расставив ноги, моет пол гигантской оранжевой тряпкой. Ее движения напоминают полоскание белья в реке. Плаксин, пытаясь менять положение, тем не менее, каждый раз оказывается позади нее и пятится, то и дело, от наступающего на него белого одушевленного зада.

ПЛАКСИН Иллюзия выбора… Ты же понимаешь, что это только иллюзия?.. Ты же отдаешь себе отчет в том, что выбора, на самом деле никакого нет?.. Если бы мне действительно была предоставлена возможность выбирать, я запретил бы тебе вмешиваться в мою жизнь каждые полчаса… Ты же должна понимать, что эта твоя красная тряпка?..

ГАЛЯ Оранжевая.

ПЛАКСИН… что эта твоя оранжевая тряпка действует на меня как красная тряпка на быка?.. Кто позволил тебе давить на меня? Смехов?.. Так ты его не слушай. Ты слушай меня. Я здесь хозяин… Что, не похож?.. Я не имею возможности сосредоточиться, понимаешь ты? Никогда! Практически, никогда…

ГАЛЯ Вам не нравится оранжевый цвет?

ПЛАКСИН Я не имею ничего против оранжевого цвета, но бык и красная тряпка… аллегория… ты понимаешь, что я пытаюсь?..

ГАЛЯ Вы дальтоник?

ПЛАКСИН Я не дальтоник.

Галя швыряет тряпку на пол, вытирает руки о рубашку, подходит к Плаксину, заключает его в богатырские объятия, смачно целует в губы, поворачивается к нему задом, вновь берет тряпку, продолжает мыть пол.

ПЛАКСИН Если собрать воедино минуты наступления чистоты, наступления чистоты… на меня… в виде твоего зада и красной тряпки… это займет треть моей и без того короткой сумеречной жизни.

ГАЛЯ Она оранжевая.

ПЛАКСИН Моя жизнь?

ГАЛЯ Тряпка.

Пауза.

ПЛАКСИН У тебя одышка, тебе надо бы передохнуть хоть немного… Я, конечно, понимаю, что ты женщина, что ты законченная женщина…

ГАЛЯ Вам нравится мой зад?

Пауза.

ПЛАКСИН… но не до такой же степени?.. Ты загоняешь меня в угол, ты, просто напросто, загоняешь меня в угол. (Уже на крохотном пятачке суши, в углу, слегка придавленный задом Гали.) Я уже в углу… Ты слышишь? Еще немного и…

ГАЛЯ (Поднимается во весь рост, поворачивается к Плаксину нос к носу.) Что? Что?! Что вы хотите сказать мне, Плаксин, что?!.. А знаете вы, Плаксин, к примеру, что у меня еще вполне, вполне, Плаксин, могут быть дети… к примеру?.. И что вы скажите на это, Плаксин?.. Замолчали?.. (Неожиданно с нотками восхищения и зарождающимися слезами.) Ах, как вы молчите, Плаксин!

Пауза, после которой Галя шумно и решительно покидает сцену.

Затемнение.

Картина пятнадцатая

Галя посреди сцены на высоком стуле. То и дело посмеивается от смущения. Пытается неуклюже удлинить рубашку, чтобы прикрыть ноги. Оставляет эту затею, придумав взамен застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке, которой, как выясняется, нет. Оставляет эту затею. Примиряется с вынужденной и очевидной своей распущенностью. Спохватывается. Стыдится свой минутной слабости, вновь принимается за подол рубашки. Оставляет эту затею, скрещивает руки на груди. Оставляет эту затею. Стыдится себя, вновь принимается за ворот, и так дальше, и так дальше.

ГАЛЯ Вы шутники… вы большие шутники, я знаю… Вы это не просто так… вы задумали что-то, что, не пойму… Вам непременно хотелось сфотографировать меня, я сразу поняла… вы давно замыслили это… Вы давно замыслили это?.. А я совсем не люблю фотографироваться, чтобы вы знали… Но я сразу разгадала ваш план… А иначе с чего бы, с чего бы, иначе?.. Я же не маленький ребенок… Если хотите знать, я взрослая женщина, и уже давно, знаете ли, взрослая женщина… детородного возраста… Я, конечно, понимаю, вы люди высокообразованные, а потому большие шутники… где образование, там и шуточки… Нечто я не знала этого? Разумеется, знала… Меня не проведешь… Потом, меня предупреждали… Кто предупреждал? Люди предупреждали… Я, конечно, простая женщина, я бы даже сказала, слишком простая женщина, чем вы и пользуетесь… да пользуйтесь, пользуйтесь, но я вас совсем не боюсь… Вы же не только меня, вы и лес фотографируете, например… и многих других женщин… Только я окончательно раздеваться не буду, если вы это имели в виду… И не упрашивайте, и не говорите мне ничего на этот предмет. Этого не будет!.. Этого не будет, говорю я вам!.. И не намекайте! И не намекайте и не уговаривайте! Я в жизни никогда не раздевалась!.. Тем более перед фотоаппаратом!.. А я знаю, что худосочные женщины теперь выходят из моды… А вы, можно подумать, не знали? Знали, знали, знаете, конечно… Да, вышли из моды… Уже выходят… Практически, вышли. (Смеется.) А вы видели голубей величиной с индюка? Только читали, наверное?.. А я видала! У нас был один такой!.. Это все от благополучия. Благополучие растет… Животных стали сахаром кормить. Домашних животных, кошечек, собачек… Сами теперь много сахару едят, и кошечек кормить стали… И собачек… Они теперь говорить стали, разговаривать, кошечки, собачки… «Мама», «папа» говорят… на французский манер (делает ударение на последнем слоге.) «мам’а», «пап’а»… Одна собачка на рынке привязалась ко мне – дай сто рублей, дай сто рублей… Откуда-то узнала, что у меня деньги. Нюх, наверное. (Долго смеется.) Такой вот голубь, величиной с доброго индюка!.. А вы сами-то птичку ту видели?.. Которая из фотоаппарата вылетает?.. Должны были видеть… Вы же фотографы, господа?.. Фотографы?