Патрик Кензи - Деннис Лихэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Никакой уловки. Мы изучили твое досье и пришли к выводу, что твои следовательские навыки, не говоря уже об опыте работы, слишком ценны, чтобы мы прошли мимо них. Можешь начать прямо сейчас.
Он толкнул ко мне папку, которая скользнула по столу и приземлилась ко мне на колени. Я открыл ее. Изнутри к обложке была прикреплена фотография мужчины лет тридцати. Мне показалось, что я его уже где-то видел. Стройный, с темными вьющимися волосами, довольно длинным носом — еще бы полдюйма, и он выглядел бы крючковатым, — и кожей цвета кофе с молоком. Одет он был в белую рубашку с узким красным галстуком, а в руке держал микрофон.
— Ашраф Битар, — сказал Джереми. — Кое-кто зовет его Бараком Младшим.
— Активист из Матапана, — наконец узнал я это лицо. — Боролся против постройки стадиона.
— Он много против чего боролся.
— Любит попозировать перед камерами, — сказал я.
— Он политик, — сказал Джереми. — Его по определению можно включать в олимпийскую сборную по самолюбованию. Но тот, кто поведется на матапанские корни и адрес, сильно просчитается. За покупками он ездит исключительно в «Луис».[123]
— На какие деньги? Шестьдесят тысяч в год?
Джереми пожал плечами.
— Так что от меня требуется?
— Изучить под микроскопом всю его сраную жизнь.
— Кто заказчик?
Джереми отпил скотча.
— Для тебя это не важно.
— Ладно. Когда приступать?
— Сегодня. А еще лучше — вчера. Но клиенту я сказал, что ты приступишь завтра.
Я тоже глотнул из стакана.
— Не пойдет.
— Я только что предложил тебе постоянную работу в фирме. Чего ты выпендриваешься?
— Откуда же я мог знать? Я сейчас работаю над одним делом. Надо же мне семью кормить. Как я его брошу на середине?
Он медленно моргнул, всем своим видом демонстрируя, насколько мало его заботят мои проблемы.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы полностью освободиться?
— Еще пару дней.
— То есть под Рождество.
— Так и есть.
— Предположим, ты начнешь сразу после Рождества. Значит, я могу сказать клиенту, что ты закончишь его расследование, — он ткнул пальцем в папку, — к Новому году?
— Если разберусь со своим нынешним делом к Рождеству, то да.
Он вздохнул.
— И сколько он тебе платит, твой нынешний наниматель?
— Прилично, — соврал я.
Домой я пришел с цветами, которых не мог себе позволить, и китайской едой навынос, которую в общем-то позволить себе тоже не мог. Принял душ, о котором мечтал весь вечер, переоделся в джинсы и футболку с единственного концертного тура группы «Pela» и сел ужинать со своей семьей.
После ужина мы играли с Габби. Потом я почитал ей книжку и уложил спать. Затем вернулся в гостиную и рассказал жене обо всем, что произошло со мной за день.
Не успел я закончить, как Энджи направилась на крыльцо курить.
— Значит, твои водительские права у русской мафии?
— Да.
— Значит, они знают наш адрес?
— Да. Обычно в водительских правах содержится подобная информация.
— А если мы сообщим в полицию, что они похитили девочку…
— Они будут крайне мною недовольны, — вместо нее закончил я. — Я уже говорил, что «Дюхамел» предлагает мне постоянную работу?
— Тысячу раз, — сказала Энджи. — Значит, бросаешь это дело? Прямо сейчас?
— Нет.
— Да.
— Нет. Они похитили семнадцатилетнюю…
— …девочку. Да, я тебя прекрасно расслышала и в первый раз. Но я не хуже расслышала и вторую часть. Ту, что про машину. За рулем которой сидел ты. И которую они расстреляли. А потом забрали у тебя права. Так что они в любой момент могут заявиться сюда и похитить нашу дочь. Мне очень жаль семнадцатилетнюю девочку, но у меня тут четырехлетняя, и ее безопасность для меня важнее.
— Даже ценой чужой жизни?
— Даже.
— На фиг такие расклады.
— Ни разу не на фиг.
— Именно что на фиг. Это ты попросила меня взять это дело.
— Не шуми. Да, я тебя попросила…
— Хотя прекрасно знала, чем поиски Аманды закончились в прошлый раз. Для меня. Для нас. Ты действовала из лучших побуждений. А сейчас, когда опасность грозит нам, ты требуешь, чтобы я умыл руки.
— Речь идет о безопасности нашей дочери.
— Речь идет не только об этом. Мы уже влезли в это дело. Если ты хочешь забрать Габби и поехать к своей матери, я скажу, что это отличная идея. Они обе будут рады встрече. А я собираюсь найти Аманду и выручить Софи.
— Для тебя эти девчонки важнее, чем твоя собственная…
— Нет. Даже не пытайся повернуть разговор в эту сторону. Даже не пытайся.
— Не кричи так, говорю тебе. Пожалуйста.
— Ты знаешь, что я за человек. В тот момент, когда ты убедила меня, что я должен помочь Беатрис, ты уже знала, что я не остановлюсь, пока не найду Аманду. А теперь ты хочешь мне сказать, что все кончено? Ничего подобного. Все будет кончено, когда я ее найду.
— Найдешь кого? Аманду? Или Софи? Ты их уже не различаешь.
Кажется, наш конфликт разгорался не на шутку — еще чуть-чуть, и вспыхнет атомная война. И она, и я понимали, чем это чревато. Брак между ирландским характером и итальянским темпераментом часто заканчивается битьем тарелок. Перед рождением дочери мы посещали семейного психолога, который учил нас сдерживаться и не жать при первой же ссоре на ядерную кнопку. В большинстве случаев это помогало.
Я сделал глубокий вдох. Моя жена тоже глубоко вдохнула и затянулась сигаретой. На крыльце было холодно, даже промозгло, но мы оделись по погоде и потому не ощущали дискомфорта. Я медленно выдохнул. Этот выдох копился во мне двадцать лет.
Энджи прижалась к моей груди. Я обнял ее, она уткнулась лицом мне под подбородок и поцеловала меня в ямку на шее.
— Ненавижу с тобой ссориться, — сказала она.
— А я с тобой.
— Но при этом мы ухитряемся довольно часто не соглашаться друг с другом.
— Это потому, что мы так любим мириться.
— Я обожаю мириться, — сказала она.
— Я тоже.
— Как ты думаешь, мы ее разбудили?
Я подошел к двери, разделявшей нашу спальню и детскую, и стал смотреть на свою спящую дочь. Она лежала не столько на животе, сколько на груди, повернув голову направо и выпятив попу. Загляни я через два часа, нашел бы ее спящей на боку, но до полуночи она обычно принимала позу молящейся грешницы.
Я закрыл дверь и вернулся в постель.
— Дрыхнет без задних ног.
