Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты чувствуешь, как вокруг тебя сжимаются пальцы. Они чем-то знакомы, как будто рука протянулась из воспоминаний. Это солдат.
Большинство знакомых зовут его Оллом Перссоном, хотя это его ненастоящее имя. Стало быть, он тоже загадочное существо, как и многие из тех, с кем ты шел по пути. Возможно, потому-то он и кажется знакомым. Ты ждешь, когда он наклонится и разберется с Фоустом — ждешь вкуса крови, которая отмечала каждый этап твоего бытия, крови, которая всегда освящала твое странствие.
Однако солдат встает и оставляет Фоуста на палубе. Что-то пошло не так.
Ты падаешь в набедренный подсумок, и твоя тень извивается от злобы и жажды. Твоей остроте необходимо питаться. Ты чувствуешь себя неполным, однако не можешь ничего сделать. Фоуст умрет, ему снесло половину черепа, а кровь стекает в забитую пеплом воду, но это не удовлетворит твою жажду.
Ты все еще голоден.
Солдат несет тебя через темные воды к берегу из черных камней. Здесь тени сильны, пелена между ними и тусклым светом реальности истончается. Эхо твоего лезвия так близко, что вы почти едины — сон об остроте и кромка каменного клинка.
Солнца нет. Ты родился под солнцем. Впервые познал кровь под солнцем. Здесь ночь твоего бытия, подлинная тьма, которая всегда ждала за горизонтом. Ты прибыл. Здесь ты больше, чем нож. Ты — атам, и твое предназначение тянется за тобой во времени, словно мерцающий плащ из влажной кожи и сухих костей. Здесь твое место, то место, где тебе всегда было предназначено оказаться.
Ты вновь ложишься в руку солдата. Он не тот, кем кажется. Он — порождение времени и судьбы. У него есть значение, которого он не выбирал и не понимает. Он похож на тебя.
Солдат делает в воздухе несколько разрезов. Твое лезвие и твоя тень поют друг другу.
Он шепчет молитву. Просит прощения.
Ты рассекаешь покров вселенной и в его руке проходишь в место, где так долго спала твоя тень.
Восьмое
Не факт, что ты доберешься сюда, как не было фактом и то, что именно ты сыграешь эту роль. Были и другие — ножи и кинжалы, сделанные из железа, из стали, из холодной ночи. Это мог быть любой и ни один из них. На каждом шаге судьба могла изменить твой путь, оставить тебя очередным куском исторического мусора, выброшенного на берег времени.
Судьба существует только в ретроспективе, но теперь путь проложен и, хотя это может занять долгое время, должен закончиться, как должно закончиться все.
И я жду тебя.
* * *Зовите нас безумцами, зовите фанатиками. Зовите предателями. Зовите чудовищами, если хотите. Это все не имеет значения! Вы вершите суд, словно падшие монархи древности, но не видите вселенской истины, и ад пришел покарать вас за невежество. Каждая смерть, каждая казнь нужна лишь чтобы питать бурю! Отправьте же меня на встречу с моими темными повелителями! Время Тринадцатого прошло! Смерть Жиллиману и ложному Императору! Смерть…
Дэн Абнетт
Неотмеченный
Нельзя войти в одну и ту же реку дважды,
Ибо всякий раз это другая река и другой человек.
— приписывается древнему Гераклиту[отметка: —?]
Его знают под именем Олл. Так он представляется. Некоторые в общине на Калте называли его Богобоязненным, поскольку в лишенную богов эпоху он до сих пор хранил старую веру.
Вместе с Оллом путешествуют пятеро людей. Они тоже начинают верить в то, что видели: богов, демонов, небеса, преисподние, апокалиптическое пламя и молнии из веры былых времен, которые в конечном итоге оказались реальностью.
Его долго звали Оллом Перссоном. Олл — это сокращение от «Олланий».
Его звали Оллом Перссоном дольше, чем кто-либо из его товарищей по странствию в состоянии представить.
[отметка: —?]
Они вшестером направляются вглубь страны, карабкаясь по откосам и каменистым гребням, которые кажутся выше облаков. Не потому, что облака низко, а потому, что гребни имеют невероятную высоту. На Калте нет таких гор. Они больше не на Калте. Всем это известно.
Странники идут около двух дней. Сложно сказать точно. Нет ни ночи, ни дня. У Зибеса есть старый наручный хронометр, стрелки которого постоянно крутятся назад. У Рейна с Кранком армейские часы, стальные циферблаты на прорезиненных черных ремешках. После того как они прошли через разрез, циферблаты ничего не показывают: ни временных отметок, вообще никакого времени, ничего, только светящиеся символы «-: —», которые то вспыхивают, то гаснут.
В долине внизу, под облаками, гремят трубачи. Путники видели их только издали. Кранк прозвал их «трубачами», когда путники впервые услышали грохочущие звуки. Кем бы ни были трубачи на самом деле, они, вероятно, слишком древние, чтобы у них было человеческое название.
— Продолжаем идти, — говорит Олл Перссон. — Двигаемся.
[отметка: —?]
В тот день, когда Калт умер, а XVII Легион совершил предательство и ритуально убил планету, Олл Перссон взял нож и проделал дыру во вселенной.
Он прорезал отверстие, словно щель в боку палатки, провел сквозь нее пятерых и тем самым спас их. Альтернативой было остаться на Калте и встретить настолько мучительную, страшную и абсолютно жестокую смерть, что ее невозможно вообразить. XVII обратился против Империума. Они вырезали мир, убили своих братьев, расправились с миллиардами невинных и плюнули ядом в лицо Бога-Императора.
Чтобы помочь себе совершить эти преступления, XVII привел с собой… что? Что они привели с собой? Единственное подходящее человеческое слово — «демон», однако оно едва ли подходит. У тех существ, которых XVII привел на Калт, есть нечеловеческие имена, но никому из путников не хочется их знать.
Все пятеро — двое солдат Имперской Армии, рабочий, девочка и сервитор — предпочли бы поскорее забыть большую часть из уже известного, чем узнать новое.
На Калте они видели такое, что зрелище того, как Олл Перссон прорезает щель во вселенной при помощи зазубренного ножа-атама, показалось им почти нормальным.
Он спас их. Забрал с собой с гибнущей планеты. Они не стали утруждаться, спрашивая, куда он направляется и как узнал о таком способе путешествовать.
Они доверились ему.
Еще до того как он вынул зазубренный атам и прямо у них на глазах проделал дыру во времени и пространстве, они подозревали, что Олл Перссон далеко не просто седой ветеран Имперской Армии, ставший фермером.
Пятеро спутников — это рядовой Бейл Рейн и его друг рядовой Догент Кранк, оба из 61-го Нуминского, оба зеленые и неопытные; Гебет Зибес, выполнявший сдельную работу на ферме Олла во время жатвы; Кэтт, девушка, которая занималась тем же и при нападении XVII получила такую травму, что едва может говорить; и старый тяжелый сельскохозяйственный сервитор Олла Графт, который может называть его исключительно «рядовой Перссон».
— Рядовой Перссон? Кто мы теперь, рядовой Перссон? — спрашивает Графт. Они тащатся вверх по сухому каменистому откосу, сбрасывая сорвавшиеся камни на облако внизу. Аугметический голос Графта напоминает гулкий, плохо настроенный вокс.
— Мы выжившие, рядовой Перссон?
Олл качает головой.
— Нет, Графт, — отзывается он. — Мы паломники.
[отметка: —?]
Трубачей слышно лучше. Они приближаются.
[отметка: —?]
Встает солнце, местная звезда. Оно пылает синевой в небе цвета оникса. Это не солнце Калта — не Ушкул Ту, жертвенная звезда, в которую колдуны XVII превратили калтское светило.
Это другое солнце в другой системе, в другой части мира. Они вшестером шли два неотмеченных дня и оказались на другом краю галактики.
Путешествие только начинается.
Олл достает тетрадь, маятник и компас. Два последних предмета он хранит в старой жестянке из-под листьев лхо. Компас выглядит серебряным и похожим на человеческий череп. Строго говоря, ни то, ни другое не правда. Олл откидывает серебристое темя и смотрит на циферблат. У него есть часовая лупа, чтобы видеть крошечные надписи.
Маятник кажется сделанным из гагата, но это не так. Он теплый на ощупь.
И то и другое дал Оллу старый друг, чтобы помочь отыскивать путь.
Тетрадь наполовину исписана плотными записями. Это его почерк, но он изменялся с годами, поскольку этих лет прошло очень много. Сзади есть таблица. Олл разворачивает ее. Это сделанная двадцать две тысячи лет назад копия таблицы, которой на тот момент уже было двадцать две тысячи лет. Эти временные промежутки кажутся огромными и невероятно точными, но Олл может быть точен. Он присутствовал при создании копии. Он сам сделал ее на Терре.
На таблице изображена роза ветров, ориентированная по сторонам света. Олл поднимает маятник над компасом, заносит в тетрадь метрическую взаимозависимость обоих инструментов и сверяется с таблицей.
