Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Глаза Воргила были лучше, чем у любого гнома Карак Азгала. Будучи шахтным смотрителем он большую часть своей жизни провёл в самых тёмных, давным-давно забывших о существовании света глубинах. Даже без факела или фонаря, его зрение было практически безупречным.

— Вот, — сказал он, пробормотав заклинание и добившись от фонаря ещё немного света, чтобы и остальные смогли это увидеть. Суровые лики предков с негодованием смотрели вниз на гномов, строго и неодобрительно. Высеченные в скале, они были массивными, великолепными, но драгоценности, что некогда украшали их бороды, шейные гривны и браслеты были выковыряны. Лишь выемки, пустые и жалкие, говорили о том, что некогда там что-то было. Гигантские статуи были ободраны дочиста. Вся твердыня теперь была не более чем разрозненная сокровищница, за драгоценности которой боролись, словно падальщики за гнилое мясо.

Тень замаячила впереди, напомнив гномам обо всех тварях, что зарились на их злато и драгоценности.

Здесь, на глубинных уровнях, в самых тёмных катакомбах Унгдрин Анкор, тени были повсюду. Часто они пищали или рычали, другие ревели или шаркали, пытаясь подкрасться незамеченными на мягких стопах или лапах. Эта же была массивной и излучала почти осязаемую угрозу.

— Это не тролль, — снова хрипло прошептал Раглан. Он сменил топор на арбалет, болты которого блестели, словно чистое серебро, несмотря на тьму.

Он и Магнин были обременены носилками из щитов, но пред лицом монстра они расстались со своей ношей, скинув намотанные на кулаки верёвки, скрепляющие последнее ложе принца. Принц Дарин, казалось, не возражал.

— Я говорил, что нам надо вернуться к вратам твердыни и привести больше воинов, — продолжил Раглан, отступив на шаг.

— И откуда бы ты их взял? — огрызнулся Воргил, — Там никого нет, окромя тех кровавых варваров. Унберогены или нет, но я доверяю гномам больше, чем людям, и собираюсь увидеть, как сокровища Изрила отправляются к его наследникам. Не к умги, не к гроби.

— Не к эльги, — с угрюмым видом пробормотал Магнин.

Прошло уже более двух тысячелетий со времени Великой войны между гномами и эльфами, но у сынов Грунгни была долгая память: наследие кланов и долг предков сделали её такой. Война Отмщения, объявленная королём Готреком Звездодробителем, была поддержана не всеми кланами. Некоторые кланы, завёдшие дружбу с эльфами, и чья торговля с этой жуткой расой процветала, отнюдь не горели желанием сражаться и всячески искали повод мирно разрешить конфликт. Гномы холмов, которые жили на земле, а не под горами, были самыми упорными из подобных отказников.

Раглан проигнорировал Магнина и махнул в сторону полуразрушенного зала, что осыпался вокруг.

— Оглянись. Это больше не Город Сокровищ, — он махнул рукой на разбитые статуи и обветшалые колонны. — Это логово зверей и чудовищ, тёмных обитателей мрачных глубин… — он замолчал, словно ожидая, что вот-вот из тьмы вырвутся некоторые из них, истекая слюной и воя в нетерпении отведать гномьей плоти, дабы утолить свой звериный голод.

Некогда, в те времена, когда Карак Азгал был известен как Карак Изрил, коридор, в котором затаились гномы, был бы выложен драгоценными камнями и чеканным золотом. Эти сокровища были уже давным-давно украдены крысолюдами, зеленокожими и даже вонючими зверьми.

— Мы все умрём здесь, — проговорил Воргил, не выказывая при этом ни малейшего желания обратиться в бегство. — Все мы — обречены.

Раглан взглянул на шахтного смотрителя — он и Хегендур всё больше погружались в фатализм. Его же собственная твердыня на Краг Тор всё ещё процветала. Он согласился на это предприятие столько же из-за золота, кое можно было получить в итоге, сколько и из верности королю расколотого царства, что некогда дало имя сей твердыне. — Мы должны вернуться, — снова начал он. — Собрать больше воинов в северных твердынях. Возможно, нам удастся найти гномов из Убежищ или Чёрных гор. Я слышал, некоторые кланы решили осесть там.

Магнин насмешливо усмехнулся. Страж врат был вырезан из более старого материала. Он мог проследить родословную свою и своего клана вплоть до Чернобородого. — Ринны и уфдисы. Среди всех них не найти и одного настоящего дави.

Раглан продолжил настаивать. — Нам нужно больше топоров.

— Айе, — издевательски согласился Магнин. — И пушек, и мулов, чтобы тащить их, но мы — четыре тана, и этого хватит на этого зверя, — он искоса посмотрел вниз на Раглана. — Ну, по крайней мере, трое. Я ожидаю, что клан оборотней, подобных Шлему Вороны, выберет трусость, а не честь.

Раглан скрипнул зубами, но сдержал едкий ответ, так и норовивший сорваться с губ. Как бы он ни был разгневан, страж врат оставался лучшим бойцом, чем он.

— А что насчёт принца Дарина? — спросил Воргил, глядя на труп.

Ухмылку с лица Магнина будто стёрли при упоминании имени принца.

— Мы должны оставить его, — проговорил Раглан.

— Он сын короля! — выдохнул Воргил.

— Само собой мы не бросим его посреди зала, крути, — огрызнулся Раглан. Он посмотрел на Хегендура. Страж врат выглядел так, словно собирался сделать что-то необдуманное. — Мы оставим его в одной из старых усыпальниц. По крайней мере, он будет лежать рядом со своими предками. Когда мы закончим со зверем, то вернёмся и заберём его.

— Тихо, глупцы! — Магнин ткнул вниз в туннель своим молотом. — Чуете запах? — спросил он, как только гномы замолчали.

Дуновение чего-то весьма неприятного укололо ноздри гномов. Оно принесло с собой вонь серы.

— Желчная кислота тролля, — нахмурившись, сказал Хегендур. В каждой его руке было по топору, зубы обнажились в вызывающей ухмылке.

— Что скажешь, парень? — спросил Магнин, неожиданно засомневавшийся в собственной правоте, но не собирающийся доверять дружку эльфов или полубезумному от горя стражу врат. Он оглянулся через свой шипованный наплечник и посмотрел на гнома, стоявшего позади.

Последний из охотников не был таном, даже воином он, по крайней мере, по мнению Магнина, не был. Он был коричневобородый, с серыми юношескими глазами бородачёнок. На нём был шлем, как и на остальных: железный наносник и железная корона вокруг всего шлема. Кроме того, он носил мантию, сплетённую с кольчугой и покрытыми рунами наручами.

Всё это говорило о том, что он был кователем рун, хотя парень и не чувствовал себя достойным сего, навязанного ему, облачения.

— От тела моего погибшего учителя исходило такое же зловоние, — тихо ответил Скальф и провёл в воздухе руническим талисманом, который висел у него на цепочке на шее. Он испускал бледно-зелёное свечение, которое окрасило тьму вокруг него.

— И, кузнец, — потребовал страж врат после того, как продолжения не последовало. — Что скажешь?

— Мы не должны были приводить сюда бородачёнка. Мне всё равно, кто был его учителем, — пробормотал в свою густую от сажи, чёрную бороду Воргил, обращаясь к Раглану.

Гном холмов бросил взгляд на кователя и кивнул, соглашаясь с шахтным смотрителем.

Скальф проигнорировал их. Он внимательно смотрел на свет, окружавший талисман, пока тот менялся с зеленоватого на висцерально красный.

— Очень близко.

Хегендур был на самом краю свечения фонаря, на границе его полусвета.

— Это зверь, — заключил он и углубился в туннель. — Спойте мою похоронную песнь к Гримниру и всем Богам-прародителям. Скажите им, что Хегендур, сын Хегенгрима, приближается к залам их подземных чертогов. Моя судьба ждёт… Узкул! — выкрикнул он и побежал, и лишь дробный стук подкованных сапог остался от него, когда тьма поглотила его.

— Хегендур, подожди! — выкрикнул кователь, но было уже слишком поздно. Стоило стражу врат выйти за пределы круга света, как раздался внезапный свист смещаемого воздуха, а затем хруст кости.

Воргил был ближе всех, и кровь Хегендура брызнула на него. Громко выругавшись, с лицом и бородой, побагровевшими от крови товарища, он вытащил засветившуюся во тьме кирку.

Разнообразное руническое оружие засветилось во тьме. Каждый гном обладал оружием, выкованным в глубокой древности, ещё до войны с эльфами, но пред тем, что ждало их в этом туннеле, все их молоты, секиры и топоры казались не более чем ножичками.

Напряжённая минута безмолвия опустилась на отряд, пока что-то не вылетело из тьмы.

Раглан швырнул метательный топорик, не желая тратить серебряный болт, пока не убедился в том, что оно того стоило.

Половина тела Хегендура с его собственным топором, воткнутым в грудь гнома, упала перед ними. От его отгрызенной верхней половины валил пар. Ниже талии не было ничего. Скривившийся страж врат всё ещё крепко держал свой топор. Но ни единой зазубрины или капельки крови не было на его лезвии.

— Я думаю, что он уже был мёртв, брат, — сказал Воргил.