Война герцогинь. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но и на этом дело не кончилось. Печальная история растрогала даже простых людей, и они поспешили превратить в легенду и золотоволосую принцессу, ради которой гибнут благородные рыцари.
Госпожа де Лонгвиль без лишней скромности приняла на себя роль благородной героини и превосходно в ней себя чувствовала, считая, что она родилась, чтобы быть кумиром, к которому приближаются только на коленях. Что, однако, не помешало ей сделать Марсияка своим любовником.
Изабель негодовала и возмущалась, а Франсуа, окончательно поступивший в распоряжение герцога Энгиенского и навещавший сестру лишь в перерывах между победоносными военными кампаниями, снова и снова объяснял ей, что история эта смешна. Ну, может быть, смешна смертельно… Франсуа продолжал расти и, несмотря на свой горб, сделался очаровательным кавалером. В нем словно бы горел огонек неиссякающего веселья, и ему он был обязан своими первыми успехами у женщин. Невинности Франсуа лишился рано: его любовницей стала госпожа де Гувиль, с ней он совершал короткие набеги в Преси, когда там не было матери. Если стояла хорошая погода, то любовников больше всего радовало купание в Уазе и занятия любовью на солнышке.
– Нет ничего унылее женщин, к которым нужно приближаться на карачках и которые дарят себя маленькими кусочками: сегодня палец, завтра рука, кисть, локоть, плечо, ну и так далее, – заявил он сестре, говоря о госпоже де Лонгвиль. – Когда доберешься до вершины, то устанешь, словно одолел высокую гору, и захочешь пойти туда, где травка позеленее.
– Как? Неужели вы не покорены таким изобилием красоты? – засмеялась Изабель. – Думаю, что вы один такой на свете, Франсуа!
– Ничего подобного! Я знаю множество таких, как я. И знаю женщин, ради которых влюбленные преодолевают куда более жестокие препятствия, чем соревнование в ползании на брюхе. Вы, например.
– Я? И какого же влюбленного вы имеете в виду?
– Милого Гаспара де Колиньи, который ради ваших прекрасных глаз отрекся от своей веры, надеясь жениться на вас, чем вызвал на свою голову гром и молнии своего отца.
Смех замер на губах Изабель.
– В самом деле?
– В самом деле. Старый маршал, корыстолюбец, каких мало, запретил ему искать руки бесприданницы. Но Гаспар продолжал настаивать на своем, и отец лишил его денег на содержание. Вот это настоящая любовь, моя дорогая!
– Господи! Но как же он будет существовать? Я уж не говорю о необходимости достойно поддерживать свой титул!
– Господин герцог, узнав о трудностях друга, поддержал его, уверив, что тот без труда вернет ему все, когда его добрый отец перейдет из этого мира в мир иной. Гаспар – единственный наследник, но его отец будет делать все, чтобы протянуть как можно дольше, и, возможно, дождется того, что сын в конце концов согласится жениться на богатой мадемуазель де Ла Форс, которую он выбрал сыну в жены.
– Наша мать слышала что-нибудь об этом?
– Разумеется, и сочла все это унизительным. Она объявила во всеуслышание, что, даже если Шатильон согласится на брак с тобой, она откажет претенденту.
Только что вспыхнувшую радость погасило отчаяние. Изабель, как подкошенная, упала в кресло, готовая разрыдаться.
– Бедный Гаспар! Пойти на такие тяжкие жертвы и не получить взамен ничего! А я могла бы быть с ним так счастлива! И самое невыносимое, что окончательный отказ исходит от нашей матушки! Гаспар совершил то, что мы обе от него хотели, а это было совсем нелегко. Так почему же она не хочет нашего счастья?
– Видите ли, сестричка, нельзя сказать, что в своей обиде наша матушка совсем не права. Вы прекрасно знаете, как она горда, и видеть, что кем-то из де Монморанси пренебрегают, для нее невыносимо. Но не отчаивайтесь, Изабель! Мы заодно с Гаспаром и делаем все, чтобы вам помочь.
Однако судьба пожелала, чтобы в этот день все злые силы ополчились против возможного счастливого брака. Госпожа де Лонгвиль добавила ложку чернейшего дегтя в бочку меда, и нанесенная ею рана была особенно болезненна для Изабель.
Анна-Женевьева приехала ужинать к матери и, не закрывая рта, делилась светскими новостями:
– Обращение господина де Колиньи в католичество стало большим событием, о нем толкуют повсюду – и на Королевской площади, и в салонах. Но главная изюминка не в этом, хотя, возможно, это всего лишь сплетня, но сплетня, которая поразила всех. Оказывается, стать католиком Гаспара убедила Марион Делорм, которую наш герой очень часто посещает. Удивительно, не правда ли?
Свой вопрос герцогиня обратила к Изабель, которая внезапно побелела, как мел, хотя и удержала на губах натянутую улыбку.
За столом воцарилось молчание. Изабель поднялась со своего места и попросила госпожу принцессу извинить ее, но головная боль… Она скорым шагом пошла к двери, однако успела услышать, как Шарлотта де Конде возмущенно сказала дочери:
– Я знала, что вам чужды невинные развлечения, дитя мое, но не думала, что вам доставляет наслаждение бессмысленная жестокость.
Изабель чувствовала, что хотя бы за эти слова она до конца своих дней будет любить принцессу!
Принцесса не ограничилась словами. Воспользовавшись тем, что Изабель уехала на несколько дней в особняк Валансэ, чтобы помочь сестре обжиться в новом для нее месте, госпожа де Конде призвала к себе Гаспара де Колиньи, чтобы доподлинно узнать, как все было на самом деле. Гаспар не только не выказал никакого смущения, услышав о Марион, напротив, он от всего сердца рассмеялся.
– Само собой, я посоветовался с Марион. Она старинная моя приятельница и верный друг. Я обязан ей очень многим. Она истинная женщина и великолепно знает все движения человеческого сердца. А что касается моих страданий и сомнений, то она дала мне лишь один совет: отрекитесь. «Если нет другой возможности завоевать ту, которую вы любите, пожертвуйте своей религией без малейших колебаний, – сказала она. – Тем более, мне не кажется, что вы так уж набожны. Люди меняют веру и по менее благородным причинам, и если вы в самом деле любите…» Выйдя от нее, я отправился прямо в церковь Святого
