Багровая заря - Елена Грушковская

— Вроде того. Конечно, плоховато она сработала на этот раз. Переусердствовала, за что и поплатилась. Кто ж знал, что ты такая… гм, гм… — Оскар помедлил, подбирая слово, — отмороженная? Но вывести тебя на чистую воду ей всё же удалось. Октавиану всё ясно насчёт тебя.

Я сглотнула пересохшим горлом.

— И что ему ясно?

— Что ты не соответствуешь, — проговорил Оскар, поигрывая перстнем-когтем на пальце. — Это и тебя касается, Ровена.

Юля презрительно фыркнула.

— Да плевать я на него хотела.

Оскар пронзил её таким взглядом, что она осеклась.

— Вот-вот, об этом я и говорю. А заодно тень падает и на меня как на наставника Авроры. Может быть, я сам и сумею удержаться на плаву, но вам, девочки, вылет из Ордена гарантирован.

— Ну и пошёл он к чертям собачьим, — ожесточённо процедила Юля. — Мы свой орден создадим.

Оскар усмехнулся.

— Если что, примешь меня своим заместителем?

Юля ничего не ответила. Оскар опустился в кресло и устало откинулся на спинку.

— Что же с тобой делать, дорогуша? — вздохнул он, устремив на меня укоризненный взгляд. — В принципе, можно попробовать доказать непреднамеренное убийство при самообороне. Я сделаю всё, чтобы сохранить тебе жизнь. Да, детка, придётся посидеть в тюрьме… Но главное, ты останешься жить. В нашей тюрьме условия не сказочные, но ты выдержишь, я уверен.

— Ты что, берёшься меня защищать? — спросила я.

Он посмотрел на меня недоуменно.

— А ты думала, я тут же брошу тебя под нож гильотины? Плохо же ты обо мне думаешь, моя девочка!

Он долго молчал, потирая пальцами нахмуренный лоб. Мне даже показалось, что между его век что-то влажно заблестело. Потом он встал, прошёлся, держа руки в карманах. Молчал, о чём-то думал, смотрел в окно. Потом повернулся ко мне и приказал уже совсем другим голосом:

— Встать.

Я поднялась. Он сказал сурово и сухо:

— Аврора Магнус, вы арестованы. Мой долг — препроводить вас в камеру предварительного заключения, где вы будете содержаться до вынесения приговора… Вашу защиту я буду осуществлять сам. Ровена Орландо, вы будете привлечены в качестве свидетеля. Прошу вас явиться по первому приглашению для дачи показаний… В случае отказа или неявки вы будете считаться соучастницей.

Юля тоже поднялась и сказала:

— Я и не собираюсь скрываться. Если это поможет спасти Аврору, я расскажу всё, как было.

— Прекрасно, — кивнул Оскар.

Глава 5. Кэльдбеорг

После обряда посвящения в члены Ордена хищников мне довелось побывать ещё на одном их представлении — суде. И принять в нём участие в качестве главной героини.

Зал суда представлял собой подземелье старого замка, кишащее крысами, летучими мышами и прочей вызывающей у людей содрогание живностью. Меня доставили туда в тяжёлых, покрытых налётом ржавчины кандалах, которые служили скорее символом моего статуса подсудимой, поскольку я могла порвать их цепи; настоящей же острасткой мне служили остро отточенные блестящие сабли моих конвоиров, постоянно приставленные к моему горлу и из-за которых всё время приходилось держать голову высоко поднятой. Единственный способ убить хищника — отрубить ему голову, и поэтому холодное рубящее оружие против нас гораздо действеннее огнестрельного.

В озарённом светом жаровен зале (или лучше сказать погребе) за столом на возвышении сидела фигура в чёрном балахоне и остроконечном колпаке-маске с прорезями для глаз — той же формы, что у членов Ку-Клукс-Клана, только не белого, а чёрного цвета. Стол был покрыт чёрной тканью, такое же покрытие было у двух кафедр по бокам судейского стола, за которыми располагались защитник и обвинитель. На столе перед судьёй лежал обнажённый меч, по левую руку лежал череп, а по правую стоял кубок. Справа от судейского стола, вдоль смежной стены, стоял стол пониже, за которым сидели тринадцать фигур в таких же чёрных балахонах и колпаках-масках. Перед каждым из их на столе лежала человеческая кость — нижняя челюсть с зубами. Защитник и обвинитель были облачены в чёрно-красные балахоны и чёрные полумаски, а головы их были покрыты капюшонами. На руках у всего состава суда были чёрные перчатки.

Наверно, это был самый мрачный и странный суд, какой только можно было выдумать. Начиная от помещения, в котором он проходил, и заканчивая костюмами его участников — всё было в высшей степени жутко и создавало ощущение обречённости. Всё было обставлено как некое таинство, а его атрибутика — челюсти, череп, кубок, меч — была для меня загадкой. И всё-таки я не могла отделаться от чувства, что всё происходящее — отвратительный, ненужный фарс, похожий на плохой фильм…

Что это было на самом деле?

Это был Орден Железного Когтя. Неизменный, закосневший, застывший в веках, свято почитающий свой кодекс и блюдущий обычаи, составленные много столетий назад и не изменившиеся ни на йоту с древних времён. Наверно, носители этих обычаев верили, что на их слепом и точном выполнении, вплоть до последних мелочей, и зиждется нерушимость Ордена, его сила и постоянство. А на деле всё выглядело как театральная постановка, странная и мрачная. Деваться мне было некуда, и я вынуждена была в ней участвовать…

Впрочем, речи обвинителя и защитника были вполне конкретными и мало чем отличались от речей в обычном суде; обвинитель извергал громы и молнии на мою несчастную голову, а защитник — это был Оскар — говорил вкрадчиво, рассудительно и мягко. Мне вообще не задавали никаких вопросов, а полагалось мне только стоять и молча слушать, как защита с обвинением перебрасывается репликами и спорит обо мне. Слова мне никто не давал, хранила молчание и чёртова дюжина чёрных балахонов, а о челюстях, лежавших перед ними, и говорить было нечего — они уже своё отговорили. Впрочем, им-то и предстояло сказать судьбоносное для меня слово.

Вызвали свидетеля — Юлю. Не считая меня, она была единственной участницей суда, не носившей маски, хотя её фигура была закутана в чёрный плащ. Окинув мрачный зал суда чуть презрительным взглядом, она посмотрела на меня, и я поняла, что она разделяет моё мнение о дешёвой фарсовости происходящего. Звонким серебристым голосом она отчётливо проговорила свои показания и была отпущена, а потом внесли главную улику — окровавленную шашку. Судья, подержав её в руках, посмотрел на меня сквозь прорези маски, потом передал её крайнему из тринадцати чёрных балахонов, и те тоже брали улику в руки, передавая друг другу и также взглядывая на меня. Потом обвинитель и защитник произнесли заключительные речи: первый требовал для меня смертной казни через обезглавление, второй просил о сохранении мне жизни с заменой высшей меры на заключение в тюрьму Ордена, настаивая на том, что убийство было совершено мной не предумышленно, а в честном поединке в ходе самообороны. После этого тринадцать чёрных балахонов выполнили то, для чего они здесь находились: вставая, они по очереди подходили к столу судьи и клали челюсти либо перед черепом, либо перед кубком, а в это время судья держал в руках меч острием кверху. Перед кубком оказалось семь челюстей, а перед черепом — шесть. После этого меня подвели к судейскому столу, и я поцеловала кончик меча, протянутого мне судьёй.