Филфак (СИ) - Гордеева Алиса

— Ты что творишь? — заглушаю горячим поцелуем непрошеные звуки и, кажется, готова на всё!

— Я согласна! – произношу окаянное стоп-слово и тону в счастливом взгляде напротив.

— Я выйду за тебя, Фил! — повторяю чуть мягче, понимая, что никогда не заберу своих слов назад.

Фил .

Прижимаю к груди своё застенчивое счастье и не могу сдержать улыбки. Всё получилось! Я всё точно рассчитал и не оставил Румянцевой ни единого шанса. Глупышка вся съёжилась в моих руках, даже не догадываясь, что находится в полной безопасности. Все окна предусмотрительно зашторены. Дверь — на замке и на всякий случай подперта лопатой. Да и Шахов в курсе, что посторонним вход воспрещён!

Я не планировал шумной тусовки. Впервые этот день хотел провести в горизонтальном положении, беспрестанно обнимая Румянцеву. Но девчонка своими глупыми отказами сама не оставила мне выбора. И ладно бы она сомневалась во мне или в собственных чувствах, но нет! Вбила в симпатичную голову, что просто обязана повторить судьбу отца…

Не повторим! Ни я! Ни она! Мы сами творцы своей судьбы и кузнецы своего счастья!

Я написал Шаху ближе к обеду, и брат не подвёл! А судя по количеству голосов со двора и вовсе переплюнул мои ожидания!

Смотрю в бездонные глаза Ани и как дурак улыбаюсь от уха до уха. Я хочу эту девочку рядом двадцать четыре на семь. Без выходных и перерывов на обед. Хочу просыпаться с ней рядом и засыпа́ть. Заботиться о своей Пуговице и постоянно держать её за руку. Вместе выбирать цвет дивана в гостиной и спорить, кто лучше готовит омлет по утрам. Сходить с ума от её длинных ног и наивного взгляда и забываться с ней под одним одеялом. Я сгораю от потребности сделать Румянцеву счастливой, в ответ за то счастье, что в последние месяцы беспрерывно испытываю сам. Глупо, наверно, но я впервые задумался о детях. Пусть не сейчас. Намного позже. Но я хочу, чтобы они были похожи на Аньку. Наши маленькие копии. Мальчик и девочка! Да и деда лучшего, чем дядя Рома, мне не найти.

— Фил, очнись! — Пуговица рьяно тормошит меня за плечо, а я снова хватаю егозу в охапку и начинаю кружить по бабкиному дому. Что-то гремит, летит, путается с голосами за дверью. Но в это мгновение для меня имеет значение только девочка с широко распахнутыми глазами цвета небесной лазури, чистыми, нежными, самыми дорогими на свете.

И пока Румянцева ворчит, краснея похлеще спелой вишни, я продолжаю её целовать и, спотыкаясь обо всё что только можно, отношу в свою комнату. Заперев дверь на засов, прижимаю трусишку к стене. Ловлю её рваное дыхание. Чувствую, как моя нежная девочка тает в моих руках, и в тысячный раз повторяю, что люблю. Только её. Навсегда. Без остатка.

А потом помогаю Румянцевой привести себя в порядок. Терпеливо сношу её едкие замечания и не перестаю улыбаться.

Мы выходим к ребятам спустя полчаса. Безгранично влюблённые и неприлично счастливые. Пока собирались, Шахов накрыл поляну на веранде, а Борзый замутил шашлык. Из динамиков тачки Яна сочится музыка. А пространство вокруг мгновенно заполняется смехом, добрыми пожеланиями и разговорами наперебой. Не выпускаю Аниной руки из своей, нежно переплетая наши пальцы в единое целое, и спешу познакомить Пуговку со всеми. Впрочем, Румянцева и так почти всех здесь уже знает. Она мило болтает с Даяной, ревность к которой развеялась ещё там, возле полицейского участка. Немного несмело отвечает на вопросы Яна, и я понимаю её смущение. Шах и раньше внушал опасения! А после того как у судьбы отвоевал свою Яну и вовсе изменился! Стал шире в плечах и острее в выражениях. Отказавшись от денег отца, ему вмиг пришлось повзрослеть и взвалить на свои плечи немало проблем. Но Шахов справился! Да и как иначе? Когда рядом есть человек, заменяющий тебе солнце и воздух, становишься всесильным. Теперь знаю по себе!

— Ну, хватит болтать! Давайте за стол! — с противоположного края веранды доносится шумный голос Нинель. — Остынет скоро всё!

— Комарик мой, не переживай! — вторит своей ненаглядной Борзый и чмокает Нину в плечо.

Глядя на этих двоих, все невольно начинают улыбаться, а мы с Анькой и вовсе не можем сдержать рвущийся на волю смех. Нужно было видеть, как Борька, сам того не ведая, угадил в капкан к ненасытной Нинель.

В тот день Веселков приехал к отделению вместе с Шаховым и Яной. Выручать нас с пацанами из подобных передряг уже давно стало для сына главного прокурора города опостылевшей традицией. Вот и здесь, Борзый не сплоховал. И пока я вдыхал сладкий воздух свободы, догоняя свою Пуговицу, Боря, довольный своей очередной победой, вывалился из отделения и попал прямиком в руки к Нинель. Что это? Любовь с первого взгляда? Или очередные уловки Комаровой? Не знаю! Главное, что ребятам по кайфу быть вместе, а остальное не моё дело.

До поздней ночи мы кричим тосты, горланим песни и своим смехом мешаем спать местным жителям.

Ещё год назад и я, и Шахов, и Борзый находили отраду в дорогих тусовках, шумных клубах под мышку с расфуфыренными безымянными куклами; пускали пыль в глаза навороченными тачками и строили глупые козни, считая себя на ступень выше остальных. И как же сильно мы все изменились. Наверно, повзрослели. Надеюсь, поумнели. У каждого что-то щёлкнуло там, в башке, и заклинило в сердце! Каждому из нас пришлось по-новому взглянуть на этот мир и самого себя. Шахову — не хило так пострадать, мне — всё забыть и начать с абсолютно чистого листа.

Чуть крепче сжимаю Анину ладонь и понимаю, что ни о чём не жалею. Напротив, я безмерно благодарен судьбе, что однажды выбросила меня за ненадобностью под старую сосну, и моей Пуговке, что не прошла мимо. Теперь счастлив. Теперь люблю.