Полуночник (ЛП) - М. Пирс

Я чувствовала взгляд Пэм на себе.

— И это интересное затруднительное положение. Сколько здесь невысказанных моментов, — я сглотнула. — Культурный комментарий относительно нашего отношения к боли и спасению. И потребительству. Эпиграф Торо об отчаянии довольно интересен. Это действительно актуально. Я имею в виду, люди ведут жизнь, полную тихого отчаяния, пока что-то или кто-то не приходит и…

Я закрыла рот на замок.

Черт. Ладно, с каких пор я стала откровенничать со своим боссом?

Пэм подняла брови. Она смотрела с любопытством, а не уничтожающе.

— Думаю, ты права, — согласилась она. — Это важно. Мы еще поговорим об этом, когда прочитаем следующие страницы.

Я повернулась, чтобы выйти, останавливаясь в двери.

— Мисс Винг?

— Хм?

Я подняла рукопись.

— Вы на самом деле не представляете спекулятивную художественную литературу, не так ли?

— Нет, но я делаю исключения для моих укоренившихся авторов.

Укоренившихся авторов.

Итак, это правда, Пэм позволила мне прочитать нечто отдаленно важное.

Впервые с тех пор как мы с Мэттом расстались, я представила, какого это — чувствовать себя партнером Пэм и Лауры. Это моя мечта. По крайней мере, мечта старой Ханны.

— Но не без изъянов, — сказала я после паузы. — В основном небольшие концептуальные промахи, требующие объяснения. Но это...

Я взглянула на рукопись. Мое субъективное мнение здесь что-нибудь значило?

— Мисс Винг, это самая востребованная вещь, которую я прочитала за весь год.

Другие части «Суррогата» прибывали еженедельно в течение всего сентября. Я читала их, как наркоман, получающий свою дозу. Мне никогда не нравилась научная фантастика, но «Суррогат» не читался, как фантастика. Это была история любви.

Как я и ожидала, суррогат преследовал жену своего клиента, но не в теле ее мужа. Не сначала. Он придумал причины, по которым мог встретиться с ней в теле своего возраста и в телах других клиентов. Он встречался с ней как мужчина, женщина, ребенок...

Он любил ее каждой гранью любви. Для нее все лица, должно быть, походили на фасады, но одна общая истина отражалась на них.

Наконец, суррогат замыслил свой путь обратно в тело мужа.

Мои глаза пробежались по странице. Боже, куда это приведет? Кража тела является преступлением, караемым смертной казнью, и все равно, о чем думает суррогат? Он планировал соблазнить женщину телом ее мужа? Она даже не знала его!

Сцена становилась безумной. Суррогат собирался переспать с женщиной, которую любил, при этом выдавая себя за ее мужа. Это было невероятно неправильно, и все же я хотела, чтобы это случилось. Позже он не сможет оправдаться, позже, но сейчас…

— Ханна Каталано?

Кто-то стоял в дверном проеме. Воздух вышел из моих легких. Такой голос может принадлежать только высокому человеку. Я отдернула ноги со стола и чуть не опрокинулась в своем офисном кресле.

Боже мой, это был…

Не Мэтт.

Но так похож!

Это был Мэтт плюс несколько лет, с черными волосами и приветливой улыбкой.

Мужчина протянул мне руку. Он был одет в стильный черный костюм. Я вскочила на ноги и пожала ему руку.

— Да, здравствуйте, — сказала я.

Сходство с Мэттом пустило меня под откос. Я стояла, уставившись на него и по совиному моргая.

— Натаниэль Скай. Зовите меня просто Нейт.

Я шлепнулась в кресло.

— Я сожалею, — сказал он. — Я вызвал у вас шок.

Вызвал у меня шок? Больше похоже на сильный удар всердце. Я смотрела на брата Мэтта. Воспоминания о нем пришли, словно фейерверк взорвался в моем мозге. На глаза навернулись слезы. То как Нейт улыбался, его грациозная осанка, внушительное присутствие — это все было как у Мэтта.

— Хорошо, — он прочистил горло. — Я не займу много вашего времени.

— П-простите, я... простите. Да, нет, садитесь, пожалуйста...

Вау, какой впечатляющий английский язык.

Нейт усмехнулся и склонил голову. Жест настолько походил на Мэтта, что мне пришлось отвернуться.

— Я пришел просить об одолжении, Ханна. Можно я буду называть тебя Ханна?

Я кивнула. С уверенностью могу сказать, что логически связанные предложения с моей стороны сегодня не предвидятся.

Нейт проигнорировал стул. Он двинулся вокруг моего стола, и его тяжелая рука опустилась на мое плечо. К счастью, прикосновение было ласковое и утешительное, не как у Мэтта.

Прикосновения Мэтта... требовательные, отчаянные.

Я сняла очки и потерла глаза. Я не могла поверить, что спустя почти три месяца я все равно испытала столько эмоций.

— Я не приехал сюда, чтобы причинять тебе боль, — тихо сказал Нейт. Я рискнула взглянуть на него, и он мягко улыбнулся. — Я так много слышал о тебе. Я бы не пришел, если бы был другой вариант. Мне нужна твоя помощь. Ты должна кое-что знать о Мэтте.

Я часто заморгала.

— Как он? — прошептала я.

— Не очень хорошо, — Нейт покачал головой. — Совсем не хорошо, Ханна.

Он повернулся и подошел к окну, глядя вниз на улицу. Я изучала его спину, собираясь с мыслями. Блин, генофонд был сильно перекошен в пользу семьи Скай.

— Он пьет. Я не знаю, как еще сказать, — голос Нейта был низким и полным чувств. — Ханна, он мой брат. Младший брат...

Это странно утешительно — быть не единственным человеком, который не мог подобрать слов.

Некоторое время мы оба молчали, сражаясь с нашими эмоциями.

— Что я могу сделать? — наконец спросила я.

— Может быть, ничего. Я не знаю. Я всегда мог вытащить его обратно из этих приступов. Но не в этот раз.

Нейт снова покачал головой. Он был так мрачен, он говорил словно о мертвеце. Я вздрогнула, и мое сердце стало бешено биться. Насколько все плохо с Мэттом?

— Где он? Что происходит?

Нейт обернулся и встретился со мнойвзглядом.

— Я знал, что ты поможешь, — сказал он. — Он многое мне рассказал о тебе. Я знал, что ты должна была быть… — что бы Нейт ни собирался договаривать, он опустил это. Расторопность Пэм перешла на него. Это я смогла заметить гораздо лучше, чем эмоции Нейта.

— Хорошо, — сказал он. Как будто я уже согласилась на что-то. — Он остановился в лачуге нашего дяди в штате Нью-Йорк. Я купил тебе билет в один конец до ближайшего аэропорта и взял машину напрокат. Все можно перенести, дата разумная, поэтому я не вижу причин почему…

— Подожди, что?

Нейт вытащил папку из своей сумки для ноутбука и начал раскладывать документы на моем столе. Он серьезно смотрел то на меня, то на бумаги, его темные брови были подняты.