Золотой адмирал - Френсис Мэсон

— Жизнь, душа моя любезная, как мне говорили, не что иное, как везение и невезение, которые выпадают попеременно. Может, оно и лучше, что наше невезение явилось, когда мы молоды. И у нас бывают удачи. — Она повернула голову и заглянула в его честные синие глаза.

— Бывают удачи, — невесело повторил он.

— Да, милый. — Губы ее коснулись жесткой его щеки. — Когда ты вернешься из экспедиции, которая, я уверена, будет успешной с твоим замечательным адмиралом, нас уже тут будет двое, чтобы любить тебя и восхищаться тобой.

— О Кэт! Кэт! Ты и правда в этом уверена?

— Вне всякого сомнения, — просто отвечала она. — Так говорит матушка Фостер, а она в такого рода делах имеет большой опыт.

Расцеловав ее, он грустно вздохнул.

— О Боже, только подумать, что я должен уплыть от тебя так далеко и оставить тебя почти без гроша. Ты, наверное, Кэт, должна сожалеть о той ночи, когда я постучал тебе в ставни?

— Никогда! — горячо возразила она. — Ни на одно мгновение! Ты уезжаешь утром?

— Да, — неохотно признался он. — Адмиралу нужно быть уверенным в том, что я виделся с сэром Френсисом Уолсингемом.

— Это и хорошо, — пробормотала она. — Знай твои кредиторы, что ты возвратился, нам бы могло быть плохо. Так что поезжай-ка ты лучше завтра пораньше. Но до этого… — Она развязала свою рубашку, и та соскользнула ей на колени. Глянув поверх сияющего белизной плеча на их узенькую и неудобную постель, она улыбнулась безмятежной улыбкой.

Глава 5

14 СЕНТЯБРЯ 1585 ГОДА

Не много потребовалось времени жителям городишка Плимут в графстве Девон, чтобы все узнать о нарочном, прискакавшем галопом из Лондона. Сообщали, что он загнал двух лошадей — такова была срочность его поездки. Ходили слухи, будто этот адъютант привез три письма: одно, адресованное этому бравому юному дворянину сэру Филиппу Сиднею, с требованием немедленно вернуться к королевскому двору; другое — адмиралу сэру Френсису Дрейку, со вздохом огромного облегчения воспринявшему непосредственный приказ ее величества, чтобы ни при каких обстоятельствах сэр Филипп Сидней не сопровождал его экспедицию; и третье — его милости мэру Плимута с инструкцией упечь любимчика королевы в тюрьму, если только он проявит нерешительность и задержится с отъездом в Лондон.

Бедный сэр Филипп пришел в замешательство. Каким это образом королева так быстро узнала о его попытке сбежать? Говорили, что молодой дворянин, этот бедняга-романтик, неистовствовал как безумный, прочтя короткое и властное распоряжение Глорианы немедленно явиться в Гринвичский дворец.

Как только сэр Френсис Дрейк и подчиненные ему адмиралы благополучно проводили в путь, назад в Лондон, «цвет рыцарства», удрученного и все время при этом проливающего крокодиловы слезы, гавань Плимута стала ареной какой-то судорожной, почти нелепой спешки. Одно за другим к причалам подтягивали или прибуксировали суда разных видов; те, что служат для перевозки провианта: каравеллы, береговые суда, боты и кромстеры, — и на них сваливали в беспорядке первое, что попадалось под руку из припасов. Только отходило одно нагруженное судно, как уже другое подставляло свои борта причалу. Адмирал так торопился, что никто не знал, какие именно припасы шли на те или иные суда. Он не стал даже медлить, чтобы наполнить бочонки водой, истощившиеся за время бесконечных проволочек. Простые моряки и джентльмены — последние стали уже соблюдать строгое предписание Дрейка «тянуть и тащить вместе с матросами» — работали до седьмого пота.

На самом деле адмирал пошел даже на то, чтобы выставить вдоль лондонской дороги дозоры из моряков, а у Ярмута — сторожевое судно с приказом предупреждать его и мешать проезду любого посланника королевы. Весь день на протяжении 12 и 13 сентября эскадра Дрейка заглатывала в свои трюмы орудия, продовольственные припасы и прочее снаряжение.

Возможно, это была лишь ложная тревога, но когда дозорные Дрейка на лондонской дороге примчались что есть мочи в Плимут — это было на утренней заре 14-го — и, еще не отдышавшись, сообщили, что в Тейвистоке остановился перекусить гонец королевы, собираясь заодно поменять лошадей, адмирал повернулся к капитану своего флагмана. Чувствуя, что задул свежий ветер, хотя небо и было пасмурным с дождевыми облаками, он коротко отчеканил:

— Срочно передайте сигнал поднять якорь. Клянусь Богом, им меня не остановить!

Жители городка столпились на барбикане, большой проходной башне, стояли рядами у различных причалов и даже вышли на еще не достроенный мол. Те, кто находился на каперских и других судах, не сопровождающих экспедицию, смотрели, как распускаются паруса одного за другим двадцати семи кораблей, входящих в эскадру Дрейка. Большинство из них выглядели совсем крошечными и на самом деле такими и были, ведь тоннаж их не дотягивал до ста тонн.

В сущности, в поход уходили только три действительно крупных корабля: шестисоттонный флагманский корабль «Бонавентур»с вымпелом Дрейка и флагом с крестом Святого Георгия, четырехсоттонный галион «Лестер»с флагом контр-адмирала Ноллиса — кузена самой Глорианы, а также двухсотпятидесятитонный корабль «Подспорье», принадлежавший королеве и находившийся под командованием сварливого капитана Уильяма Винтера. Слаба и ничтожно мала эта эскадра, чтобы с нею бросать вызов мощи Испании и Португалии, неоспоримо властвующих на Семи Морях — так мрачно брюзжало претенциозное дурачье. Любая из этих больших каракк, поправлявших теперь такелаж в Лиссабоне и Кадисе, могла выставить больше пушек, чем любая шестерка самых мощных военных кораблей Дрейка.

— Да, корабли его маловаты, — заметил один суровый капитан купеческого судна, — но обратите внимание на имена людей, которые командуют ими: Фробишер, Винтер, Ноллис, один Хоукинс и два Дрейка! — Он был прав. С этой эскадрой в поход отправлялись люди, чье постоянство, сила духа и выносливость определяли судьбу не только Европы, но и всего мира на протяжении многих последующих веков.

Один за другим их корабли выскальзывали из гавани с поднимающимися и опускающимися парусами до тех пор, пока дующий с берега ветер не наполнял их ровно и до краев, одновременно развевая белые флаги с кроваво-красным крестом Святого Георгия. Береговой бриз сносил в море и дым салютов, зажигаемых каждым кораблем при прохождении мимо сторожевого форта, мимо Барбикана, охраняющего Плимут и часть рейда.

На борту кораблей люди с жадностью смотрели в открытое море, и только немногие еще поглядывали назад на крутые холмы и зеленые луга Девона, все уменьшающиеся за кормой. Разве не ждали их впереди за бушпритами богатства Испании и Индии? Если им позволяли обязанности, матросы и благородные господа устремляли глаза к шканцам «Бонавентура», где в ярко-синей одежде стоял невысокий прямой человек. Наконец-то отплыли они с Золотым адмиралом, отплыли, чтобы узнать, какая их ждет судьба в тех далеких землях за горизонтом.