Порочные привычки мужа - Джейн Фэйзер

Во время этой беседы Мигель незаметно стоял в стороне, чувствуя некоторое беспокойство. Бинты с головы уже сняли, но на лбу у него красовался огромный багровый синяк, а под правым глазом пульсировала опухоль. Однако, несмотря на тупую постоянную головную боль, он уже вернулся к своим обязанностям. И — к счастью или к несчастью — именно он нанял человека, так позорно провалившего сегодняшнее задание, и эта неудача свалилась прямо на его больную голову. Похоже, теперь он не на лучшем счету у дона Антонио.

Мигель прокашлялся.

— Очевидно, они держат в парке стадо коров, дон Антонио.

— И какое отношение это имеет к нашему делу? — возмущенно вопросил его хозяин, осушая бокал. — Почему меня должны интересовать эти тупые животные?

— Конечно, не должны, сэр. Но упомянутая леди каким-то образом затерялась в стаде и скрылась из виду. К тому времени как Санчес сумел выбраться из этой суматохи, и леди, и ее собака исчезли.

Антонио нахмурился и повелительно поднял бокал. Мигель кинулся к нему с графином в руке.

— И что, весь этот шум с коровами был устроен специально? — резко спросил Санчеса дон Антонио.

Тот снова затоптался на месте.

— Не знаю, милорд, как такое могло быть. Это все собака, вот что. Она кинулась на скотину… собаки, они коров вообще не любят. В деревне…

— Да ради всего святого! Меня не волнуют отношения между собаками и коровами! — прервал его Антонио. — Что за безумная страна — держать коров в парке в центре города?!

— Это как-то связано с правами на выпас скота, сэр, — бесстрастно пояснил Мигель, не зная точно, нужна ли дону Антонио эта информация.

В ответ дон Антонио нечестиво выругался.

— Что нам известно об этой женщине?

— Она вдовела, пока не вышла замуж за Аспида. Ничего примечательного. Первый муж погиб при Трафальгаре. Один ребенок, девочка лет пяти-шести.

— Почему он на ней женился? — Дон Антонио извлек свое изящное худощавое тело из кресла и встал. Он был одет во все черное, за исключением сияющего белизной шейного платка, в накрахмаленных складках которого виднелся массивный рубин. К поясу он прицепил серебряный кинжал.

Док Антонио прошелся по комнате, гибким и грациозным телом напоминая пантеру.

— Аспид развлекается с женщинами, когда это ему удобно, но до сих пор в его постели не было ни одной постоянной дамы. — Он подергал себя за узкую бородку, нахмурившись и глядя в огонь. — Почему вдруг он женился сейчас?

— Может, потому, что он так решил, — предположил Мигель.

— Болван! — воскликнул его хозяин. — Разумеется, он так решил. Весь вопрос — почему?

— Может, если мы за ней понаблюдаем, то поймем? — рискнул предложить Мигель.

Антонио круто повернулся и уставился ему в лицо.

— Твой неповоротливый идиот, который не сумел бы выследить и слона в пустыне, сделал это невозможным, — ледяным тоном произнес он. — А я тебе говорил: найди того, которого ни за что не заметят.

— Я думал, что нашел, сэр. — Мигель сердито посмотрел на несчастного Санчеса. — Но, может, с коровами и в самом деле произошла случайность? Никак нельзя быть до конца уверенным.

— Именно поэтому мы и не можем рисковать, — заявил его хозяин. — Аспид не должен ничего подозревать. Жизненно важно, чтобы он думал, будто его личность так никому и не известна. Значит, наблюдение пока прекратите. Теперь мне придется все делать самому. Есть куда более хорошие способы содрать со змеи шкуру, чем слежка.

Мигель щелкнул каблуками и поклонился:

— Как прикажете, сеньор.

— И убери этого неуклюжего болвана с глаз моих долой. Мигель сделал бедолаге жест. Тот поспешно попятился и с видимым облегчением вышел из комнаты.

Дон Антонио остановился перед камином, покачиваясь с пятки на носок. Мигель знал: это означает, что тот погрузился в глубокие размышления, разумеется, не сулящие ничего хорошего предмету их разговора.

— Что, черт побери, эта женитьба значит для нас? — пробормотал дон Антонио.

Мигель не совершил новой ошибки — отвечать не стал.

— Если, несмотря ни на что, наш друг поддался нежным чувствам… — Тонкие губы Антонио скривились в сардонической усмешке. — Если он влюбился в эту женщину, она будет для нас крайне полезной. А если он как-то ее использует, значит, и мы должны придумать для нее применение. Жду, не дождусь, когда я с ней познакомлюсь.

— Да, дон Антонио. — Мигель опять поклонился. — Я понимаю, что вы имеете в виду.

Его начальник коротко, недобро хохотнул.

— Неужели, Мигель? В самом деле, понимаешь? Если это, правда, то такое на моей памяти случилось впервые.

Мигель только наклонил голову, услышав столь презрительное заявление, и даже не сделал попытки как-то себя защитить. Он просто повернулся и собрался уходить.

— Одну минуту! — Антонио поднял руку. — Как ее зовут?

— По-моему, Аурелия, сэр.

— А как она выглядит? Что в ней есть такого, что привлекло Аспида?

Мигель подумал.

— Откровенно говоря, я не знаю, — произнес он, наконец. — Я видел ее совсем мельком, но, кажется, в ней нет ничего выдающегося. Довольно приятная внешность, но ничего особенного, дон Антонио.

— И тебе не кажется это интересным? — вопросил дон Антонио с обманчиво приятной улыбкой.

— До сих пор не казалось, но теперь, кажется. — Мигель поспешно поклонился. — Прошу меня извинить, сеньор. — И предусмотрительно удалился.

Аурелия вышла из коляски возле дома Бакстонов в Стенхоп-гарденсе и мысленно встряхнулась. Почему-то после утреннего происшествия она чувствовала себя несколько не в себе. Утром она не осознала, сколько нервной энергии это у нее отняло, а ведь сейчас ей требовались все ее силы. Графиня Лессингем за карточным столом настоящий дьявол, а было необходимо произвести на нее впечатление.

Аурелия поднялась вверх по лестнице. Строгий дворецкий поприветствовал ее и проводил в дальнюю часть дома, в большой салон, где уже стояли четыре карточных стола. Когда дворецкий объявил о прибытии леди Фолконер, от группы дам у камина, отделилась Эдит Бакстон и пошла ей навстречу.

— Леди Фолконер, дорогая моя, добро пожаловать! Надеюсь, вы хорошенько наточили мозги для игры в карты!

Эдит, сердечная и дружелюбная леди, нравилась даже самым злобным сплетникам. Она сияла от удовольствия, предвкушая сегодняшнее развлечение.

Аурелия тоже тепло улыбнулась ей, быстро окидывая взглядом собравшееся общество. Ее поражало, как легко она научилась видеть все этим особенным образом — одним стремительным взглядом впитать в себя все детали. Часы, проведенные с Гревиллом над картинами со сложными сценами и большими группами людей, когда требовалось запечатлеть в уме мельчайшие подробности, изучение мнемоники для запоминания целой кучи ничем не связанных между собой предметов — все это обеспечило ей уверенность, что стоит окинуть место действия одним внимательным взглядом, и она заметит все самое главное.