Хозяйка волшебной лозы - Елизавета Владимировна Соболянская

Мэр и его свита восторженно взревели, из рук в руки перешли деньги и украшения. Рассыпанные объедки и монетки шустро подобрали мальчишки из актерского обоза.

И тут вперед выступил Роберто – тот самый парень, который нередко играл в спектаклях девиц. Теперь он был одет в белоснежную рубаху, черные штаны и черный жилет. На шее виднелся черный же шелковый платок, а в руках актер держал шляпу. Я не знала, что будет дальше, но музыкант уже перебрал струны, выпуская знакомую мне мелодию.

Я поддержала его скрипкой и чуть не сбилась! Роберто запел! Это было так… прекрасно! Высокий звучный голос взлетел к потолку зала, успокаивая вскипевшую в жилах кровь. Синьоры, негромко переговариваясь, вернулись за столы, взялись за кубки. Каждый припомнил что-то светлое и печальное, судя по их лицам.

Песня закончилась, певец медленно отступил в тень, а музыкант тут же легко-легко ударил по струнам гитары, вызывая в центр зала Арлиссу и еще двух танцоров. Они изображали сценку между смазливой девчонкой и двумя кавалерами. Пока один тащил ее к себе, она строила глазки другому, а потом меняла объект страсти. Гости снова развеселились, начали стучать кубками, и праздник пошел своим чередом.

Ночью, когда часть гостей увели домой слуги, а часть осталась храпеть под лавками, мэр распорядился выдать актерам корзину с хлебцами, круг сыра и большой кувшин вина. Микаэле поблагодарил за ужин, и мы собрались уйти, но вдруг высокомерный толстяк пристукнул своим посохом:

– Могли бы и отблагодарить меня лично! – заявил он.

Старшина непонимающе вскинул брови, скорчив физиономию сущего дурачка.

– Девицу на ночь предложить! – со вздохом пояснил тупому актеришке мэр.

– Ваше сиятельство, – польстил старшина толстяку, – у нас нет женщин, достойных вашего величия! Впрочем, если вы предпочитаете мужчин…

Толстяк побагровел и визгливым голосом велел нам убираться. Я вздохнула с облегчением и успела заметить, что хрупкую девочку-танцовщицу прячет под плащом наш силач Марко. Вот не зря Арлисса посоветовала мне намазать лицо и руки грубым коричневым гримом, с помощью которых в спектаклях изображали крестьян. Да еще парик платком повязать и деревянные башмаки нацепить – чтобы походка стала тяжелой и неровной.

Кроме меня и Арлиссы в бродячем театре ездила только высохшая старуха – мать старшины Мария, но ее давно не брали на представления. Я спросила у Минчо, почему так, и он объяснил, что жену Микаэле однажды уволок к себе аристократ. Очень уж хорошенькая она была и светловолосая к тому же. А вернул окровавленный кусок мяса. После всего, что с ней творили, женщина сошла с ума и быстро умерла, не узнавая детей и мужа. С той поры старшина не берет в караван женщин.

– А как же Арлисса? – удивилась я.

– Он ее отбил у портовых рабочих, – вздохнул акробат. – Ее выкинули из приюта, потому что исполнилось пятнадцать лет. Она пошла, куда глаза глядят, и наткнулась на подонков. Теперь она Микаэле как дочь. Он ее прячет, велит с матерью сидеть, если вдруг аристократы поблизости появляются.

– А меня почему взял? – тут мне прямо страшно стало и, конечно, интересно.

– Мария велела. Она ему еще накануне сказала, что придет женщина с волосами, как лен, и ее надо взять и спрятать. Так-то старшина не слушает никого, сам решает, но его мать в юности была жрицей, пока не сбежала с его отцом. Вот и говорит иногда чужим голосом, и все, что говорит – сбывается!

Меня продрало морозом по коже от таких вестей. Как эта женщина могла узнать, что я приду к артистам? Магия! Всюду эта непонятная магия!

Я поежилась и плотнее завернулась в шаль.

Фургон медленно катил к воротам, ведущим из города. Мы отработали дозволенные представления и двинулись дальше. Перед отъездом старшина спросил, что мне нужно купить, и отыскал в рядах на рынке промытую конскую гриву на струны, канифоль, оливковое масло и войлок для обработки скрипки.

Лично для себя я попросила одеяло потеплее. Его старшина тоже купил, и вот теперь мы покидали город под скрип колес и щелканье кнутов. Куда артисты поедут дальше, я не знала.

Только бы не в столицу! Не хотелось бы мне встретить там одного высокомерного герцога!

Глава 43

Вечерело. Алистер пришпорил коня. До ближайшего городка оставалось недолго. Ещё с полчаса, и можно будет передохнуть. Хотелось принять ванну, смыть с себя дорожную пыль и пот.

А ещё встретить какую-нибудь лесную шайку, чтобы спустить пар. Десяток вздёрнутых разбойников наверняка поднял бы герцогу настроение и разгладил хмурую складку меж бровей.

Сопровождение, как всегда, позволило командиру скакать впереди, предаваясь своим размышлениям. Подчинённые понимали герцога с полуслова и не лезли на рожон. Знали, когда у него такое выражение лица, лучше держаться подальше.

А то сержант Даррен вон засмеялся не вовремя. Теперь он больше не сержант. И дослужится ли снова до звания, кто знает…

Справа и слева от дороги расположились на ночлег те, кто не успевал въехать в город или не хотел платить за постой.

Ноздри втянули запах костра и жареного мяса, напомнив, что с момента последней трапезы прошло несколько часов.

На воротах стояла стража.

Алистер поморщился. Лишняя заминка между ним и отдыхом раздражала.

– Стой! – стражник был молодым и глупым. Не научился ещё по одежде, посадке, выражению лица и державшемуся чуть поодаль сопровождению определять путника высокого ранга. Тем более не в духе.

– Сейчас ещё один отправится коров пасти, – прозвучало тихое из-за спины, но герцог никогда не жаловался на слух.

Вот и сейчас расслышал. Мгновенная вспышка раздражения на дурака постового и своих людей сменилась раскаянием. Что-то он и правда стал злой как демон. Срывался почём зря.

Мальчишка просто выполняет свою работу – проверяет въезжающих в город. Ди Новайо достал из дорожной сумы, притороченной к седлу, верительную грамоту и протянул стражнику.

Тот взглянул на свиток, потом на герцога. Выражение его лица выдавало, что до мальчишки начало доходить, кого он посмел остановить. А в голове уже проносились фантазии и просторного выпаса с мычанием коров, и свистящего кнута, опускающегося на спину.