Золотая планета - Сергей Кусков

Я поднялся, надел рубашку и побрел следом. Оставалась лишь надежда, что она не убежала далеко на той стороне.

Мне повезло, не убежала. Сидела на первой же лавочке, пылая во всех диапазонах. Злость, разочарование, раздражение… Обида! В том гремящем букете, что излучала она, не разобрался бы и лучший психолог мира, не то что интуитивный самородок без теоретической базы. Поэтому я молча расстегнул и аккуратно снял навигатор, отсоединив от браслета, подошел и положил рядом на лавочку:

— Вот, возьми. Это твое.

Больше говорить нам было не о чем — я не видел смысла в разговоре, она понимала бессмысленность любой гневной тирады в мой адрес. Оставалось только развернуться и пойти по аллее прочь, к старой доброй прежней жизни, где нет Бэль — маленькой задорной романтичной аристократки и большой гламурной шлюхи. Что я и сделал.

— Хуанито, стой! — раздалось сзади.

Я медленно обернулся. Глаза девушки наполнялись слезами.

— Не уходи. Пожалуйста…

Слезы. А это уже ниже пояса. Красавица, так не честно!

Я вздохнул и подошел. А что еще оставалось делать? Ее рука протянула навигатор назад.

— Посиди со мной? А?

Пожав плечами, я присел. В конце концов, я ничего не терял. Но о чем говорить дальше — не имел ни малейшего представления. И как это мы могли весело щебетать всего час назад?

Она тоже молчала, через силу душа слезы. С чего бы такая реакция? Что творится в ее прекрасной головке?

— Ты, наверное, считаешь меня шлюхой, да? — наконец выдавила она.

Я чуть не свалился с лавочки. Интересный поворот сюжета!

— Развратной шлюхой, которая… с первым встречным?

— А кем бы ты себя считала на моем месте? — парировал я, переложив бремя ответа на нее саму.

— Я не такая! — В ее тоне сквозила детская обида напроказившего ребенка.

— Бэль, мне все равно, какая ты, — спокойно заметил я. — Ты живешь в одном мире, у тебя одни ценности. Я в другом — у меня, соответственно, другие. И не мое дело обвинять или читать нотации. Я не твой взрослый кузен.

— Мне показалось, я тебе нравлюсь… — Она опустила глаза в землю.

— Что это меняет?

Действительно, что это меняет, Шимановский?

— Ты мне тоже понравился. И я подумала, было бы здорово…

Я тяжело вздохнул. Мне не нравилась ситуация. Мне не нравилось ее поведение, резкая смена генеральной линии. И главное, не нравилось, что я не могу понять, играет она или говорит серьезно.

— Не оправдывайся, Бэль. Кто я такой, чтобы ты передо мной оправдывалась?

— Жаль. Ты такой добрый… И умный. Я думала, ты станешь мне другом, — заявила она, окончательно выбивая меня из колеи.

— Ты спишь со всеми друзьями? — съязвил я.

— Нет, я не сплю с друзьями, — обиженно вздохнула она. — У меня вообще нет друзей. Есть только те, кто хочет меня трахнуть, потому что я красивая, и те, кто хочет меня трахнуть, чтоб урвать себе что-то от моего положения. С подругами, кстати, то же самое — или завистницы, или тоже хотят что-то поиметь от дружбы.

— Сочувствую.

Мне стало ее жалко. Самую малость. Действительно, быть богатым непросто, отсутствие друзей — это их крест. Деньги слишком мешают возникновению искренней дружбы, потому она слишком редко завязывается. Ее мать и мачеха — редкое исключение из правил. Редчайшее.

— Знаешь, у меня тоже нет друзей, — начал я свою исповедь, чтобы немножко разрядить обстановку. — Есть один друг, но он — изобретатель, фанатик, не от мира сего по жизни. Строит модели броненосцев и крейсеров. И больше никого. Так что отсутствие друзей и положение в обществе… слабо связаны!

— Спасибо! — Она улыбнулась. — За поддержку. Ты будешь моим другом?

И что на это можно ответить?

Пауза, нужно взять паузу, чтобы все неспешно обдумать. Слишком много резких поворотов за жалкие полчаса.

— Бэль, ты меня извини, но тебе не кажется, что нам надо куда-нибудь, где теплее? Ты вся мокрая, замерзнешь и заболеешь. У меня такое чувство, что в парке держат температуру чуть холоднее, чем везде.

Она согласно кивнула:

— Это из-за природы. Здесь нет металлических и бетонных преград. Лучше теплообмен. Есть идеи, куда идти?

Я покачал головой.

— А у тебя?

После секундного раздумья ее глаза загорелись.

— Ты любишь мороженое?

Хм… Да, внутри тепло. И мороженое в этом заведении продают отличное. Но я бы ни за что не пошел сюда, тем более с девушкой.

— Бэль… Ты, конечно, извини, но порция мороженого здесь стоит половину маминой зарплаты, — заявил я, не спеша входить.

Да, я бедный. Да, плебей. Отсутствие финансов не принято светить перед девушками, особенно на первом свидании, наоборот, принято пускать пыль в глаза: дескать, я такой и растакой… Но сегодня привычные правила не работают.

— Брось, я угощаю! — походя, махнула она рукой и помчалась за дальний столик. — Зато у них очень вкусно.

В ее жесте я не увидел надменности или иронии превосходства — дескать, ты ничтожество, и я тебя покупаю. Она даже не обратила на мои слова внимания. И это мне понравилось.

Официант прилежно проигнорировал тот факт, что у меня не слишком кредитоспособный вид, а с моей подружки ручьем стекает вода. Приторно-стандартно улыбаясь, подошел, словно тень, и молчал в ожидании заказа, ничем не поинтересовавшись. Бэль аристократично, будто официант пустое место, обратилась в никуда:

— Три клубничных и три шоколадных.

Делала она это автоматически, въевшимся в кровь жестом, не задумываясь. Я бы так не смог, для меня официанты — люди. Потомственная аристократия, блин!

— А тебе чего? — Это уже мне.

Я закашлялся.

— Шесть порций?

А горлышко не заболит, красавица?

— То же самое. — Это официанту, прилежно записывающему на планшете. Нет, не заболит. Она даже не поняла причину моего удивления. — Только в одном экземпляре.

Мороженое оказалось божественным. Такого я раньше не ел и вряд ли в ближайшее время буду. Бэль, получая истинное наслаждение ценителя, активно принялась наяривать клубничное.

— Хуан, расскажи о себе? Я ведь тебя совсем не знаю. Про себя рассказала все, но не знаю даже твою фамилию.

— Бэль, но ведь я тоже не знаю твою фамилию! — парировал я.

Она смущенно улыбнулась:

— Ой, и верно… — Затем, задумавшись, добавила: — А знаешь, общаться, не зная друг друга, даже интереснее. У меня раньше никогда такого не было. Обычно меня все знают и издалека узнают.