Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

Командир опёрся на луку седла и немного помолчал.

— Догоняй своих паломников, грал. Им нужна твоя защита.

С ворчанием Скрипач снова сел в седло.

— Кто теперь правит в Г’данисбане?

— Никто. Армия Апокалипсиса удерживает только два квартала. Остальные возьмём к утру.

Скрипач развернул коня, ударил пятками в бока и пустил лёгким галопом. Отряд за ним не последовал. Сапёр выругался себе под нос — командир был прав, нельзя было посылать Крокуса и Апсалар в город одних. Повезло ещё, что это выглядело типично по-гральски — не мог же «настоящий грал» упустить возможность похвастаться перед краснопоясными всадниками, разразиться проклятиями и лишний раз продемонстрировать неприступную гордыню кочевника — но это же выглядело наплевательски по отношению к клятве защищать паломников. В глазах командира Скрипач заметил лёгкое презрение. В общем, он повёл себя немного слишком по-гральски. Если бы не пугающие дарования Апсалар, эти двое сейчас были бы в серьёзной опасности.

Сапёр поскакал в город и с некоторым запозданием заметил, что мерин слушается каждого его движения. Конь, конечно, знал, что Скрипач не грал, но, судя по всему, решил, будто ведёт он себя вполне подобающе, так что можно и проявить немного уважения. И это, подумал Скрипач, единственная сегодняшняя победа.

На центральной площади Г’данисбана разразилась бойня. Скрипач догнал своих спутников, когда они ещё только пустили лошадей шагом, оглядывая чудовищную картину. На стук копыт оба обернулись, и Скрипач смог только кивнуть, увидев облегчение на лицах, когда они его узнали.

На краю площади замешкался даже гральский мерин. Тел на каменной мостовой было несколько сотен. В основном старики, старухи да дети. Всех зверски порубили на куски или, в некоторых случаях, сожгли заживо. Вонь разогретой на солнце крови, жёлчи и палёной плоти густым облаком окутывала площадь.

Скрипач сглотнул, чтобы подавить отвращение, откашлялся.

— За этой площадью, — проговорил он, — никто даже не притворяется, будто что-то контролирует.

Крокус обвёл сцену дрожащей рукой.

— Это всё малазанцы?

— Да, парень.

— Во время завоевания малазанцы так же поступали с местными?

— Ты к тому, что это только воздаяние?

Апсалар заговорила, и в её голосе прозвучало почти личное чувство:

— Император воевал с армиями, а не с мирными жителями…

— Если не считать Арэна, — язвительно вставил Скрипач, припомнив собственные слова, обращённые к таннойскому духовидцу. — Когда в городе поднялись т’лан имассы…

— Не по приказу Келланведа! — возразила она. — Кто направил т’лан имассов в Арэн? Я тебе скажу. Стерва, глава Когтей, женщина, которая выбрала себе новое имя…

— Ласиин. — Скрипач удивлённо поглядел на девушку. — Такого утверждения я прежде не слышал, Апсалар. Не было никаких письменных приказов — не нашли, во всяком случае…

— Нужно было её убить прямо там и тогда, — пробормотала Апсалар.

Скрипач ошеломлённо посмотрел на Крокуса. Даруджиец только покачал головой.

— Апсалар, — медленно сказал сапёр, — ты же была ребёнком, когда Арэн восстал, а затем пал перед т’лан имассами.

— Я знаю, — ответила девушка. — Но эти воспоминания… такие ясные. Меня… послали в Арэн… увидеть бойню. Выяснить, что случилось. Мы… ругались со Стервой. Никого больше не было в той комнате. Только Стерва и… и я.

Спутники добрались до противоположного конца площади. Скрипач придержал коня и долго молча смотрел на Апсалар.

Крокус сказал:

— Тебя одержал Узел, покровитель убийц. Но эти воспоминания принадлежат…

— Танцору. — Скрипач вдруг понял, что это правда. — У Узла есть и другое имя. Котильон. Худов дух, это ведь так очевидно! Никто даже не усомнился, что произошло убийство. Обоих — Танцора и Императора… убили Ласиин и её преданные Старшие Когти. Что Ласиин сделала с телами? Никто не знает.

— Значит, Танцор остался жив, — нахмурившись, проговорил Крокус. — И Взошёл. Стал богом-покровителем на Пути Тени.

Апсалар промолчала, только смотрела и слушала, стараясь, чтобы лицо её ничего не выражало.

Скрипач костерил себя на чём свет стоит — как же можно было быть таким слепым идиотом?

— А какой Дом появился в Колоде Драконов вскоре после этого? Тень. Два новых Взошедших. Котильон… и Престол Тени…

Крокус широко распахнул глаза.

— Престол Тени — это Келланвед, — сказал он. — Их не убили — ни того, ни другого. Они Взошли — и таким образом сбежали.

— Во владения Тени, — невесело улыбнулся Скрипач. — Чтобы там лелеять мысли об отмщении, которые в конце концов заставили Котильона одержать юную девушку из Итко-Кана и начать долгий, хитроумный путь к Ласиин. Но ничего не вышло. Апсалар?

— Верно говоришь, — ровным голосом ответила она.

— Так почему же, — спросил сапёр, — Котильон не открылся нам? Скворцу, Каламу? Дуджеку? Проклятье, Танцор знал всех нас — и если этот ублюдок имел хоть какое-то представление о дружбе, то все, кого я назвал, были его друзьями…

Апсалар неожиданно расхохоталась, что покоробило обоих мужчин.

— Можно было бы соврать и сказать, что он хотел вас защитить. Ты действительно хочешь знать правду, «мостожог»?

Скрипач почувствовал, что краснеет.

— Да, хочу, — проворчал он.

— Танцор доверял только двум людям. Одним из них был Келланвед. Другим — Дассем Ультор, Первый Меч. Дассем мёртв. Мне жаль, если это тебя огорчает, Скрипач. Если подумать, я бы предположила, что Котильон не доверяет никому. Даже Престолу Тени. Императору Келланведу ещё можно было верить. Взошедшему Келланведу — Престолу Тени… нет, это уже совсем другое дело.

— Ну и дурак он, значит, — заявил Скрипач, собирая поводья.

Улыбка Апсалар была до странности печальной.

— Хватит слов, — сказал Крокус. — Давайте выбираться из этого проклятого города.

— Да уж.

Вопреки предостережениям командира повстанцев, до южных ворот спутники доехали без приключений. Улицы тонули во мгле, а дым от догорающих зданий растёкся едкой пеленой так, что дышать стало тяжело. Они ехали по молчаливому миру, где бойня уже миновала, ярость отступила, и вместе с осознанием возвращались потрясение и стыд.

Скрипач понимал, что это лишь короткая передышка, за которой последует всё разрастающийся пожар. Если бы малазанские легионы не вывели из Пан’потсуна, оставался бы шанс подавить его первые искры — с не меньшей жестокостью. Когда участники кровавой бойни сами становятся её жертвами, жажда крови утоляется быстро.