На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности - Элис Винтен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
15. Тревор
Его глаза остекленевшие, но ясные.
Еще не слишком поздно.
При взгляде на него я понимаю, что это тот самый случай. Именно для этого нужно обучение первой медицинской помощи. Привкус антисептических салфеток, холодный пластик манекенов. Боль в коленях, проведение реанимационных мероприятий на кукле и мои надежды на то, что у меня не торчат трусы из-под джинсов. Все это всплывает в моей голове. А еще меня посещают сомнения. Вдруг я сделаю что-то неправильно? Вдруг ему станет хуже? Где эти чертовы парамедики?
Моему мозгу некогда искать ответы на эти вопросы, потому что я уже стою на коленях. На этот раз не чувствую боли, когда трусь ими о жесткий тротуар. Кожа этого человека все еще насыщенно-коричневого цвета, но губы превращаются из красных в фиолетовые. Кара кричит что-то в рацию позади меня. Она работает в полиции около шести месяцев, и меня впервые поставили с ней в пару. С тех пор как я вышла из декретного отпуска, в нашей команде появилось множество новых лиц. Я не знаю, что она за человек и можно ли на нее положиться. Однако уверена, что могу положиться на саму себя. Нас окружила толпа. Вдруг гул толпы затихает, и мы с мужчиной на земле словно остаемся в пустом тоннеле. Я пытаюсь натянуть латексные перчатки, но у меня не получается, потому что руки вспотели. Время на исходе.
Он не дышит. Мне не нужно прикладывать ухо к его губам или наблюдать за грудной клеткой, чтобы понять это, его полная неподвижность вполне красноречива. У него мало времени. Я тянусь за маской, которую нам рекомендуют использовать во время сердечно-легочной реанимации. Чудесным образом мои пальцы нащупывают ее сразу же, и я вытаскиваю ее из маленькой сумочки на ремне. Разрываю бумажную упаковку, достаю маску и вижу, что она развалилась на куски внутри упаковки. Сколько она там пролежала? Половина маски выпадает у меня из рук и улетает вместе с порывом ветра. Вторую половину я беспомощно сжимаю своими окоченевшими пальцами. Риск инфекции. Всегда используйте маску.
Черт с ней.
Я пришла в полицию, чтобы спасать людей. И сейчас я спасу человека.
Я бросаю маску и открываю мужчине рот, чтобы проверить, нет ли обструкции дыхательных путей. Его язык мягкий и теплый, а зубы слегка касаются моих пальцев, когда я провожу ими по деснам. Я оттягиваю его подбородок правой рукой, а левую ладонь кладу ему на лоб. Я проверяю горло – все чисто. Готово.
Надавливая на лоб, я приподнимаю подбородок и слегка отвожу его голову назад. Жду, что его голова откинется так же легко, как у манекена на курсах оказания первой помощи, но этого не происходит. К тому же напарник мне не помогает. Я борюсь с весом головы, которая все время падает на бок.
Слышу, как Кара сообщает диспетчеру:
– Констебль Харн начинает реанимационные мероприятия.
Я бросаю взгляд на толпу и вижу открытые рты и камеры телефонов наготове. На меня накатывает волна злости при мысли о том, что меня снимают на видео. Что с ними не так? А затем я наклоняюсь. Подношу свой рот все ближе к его рту, и вот уже чувствую губами тепло его кожи. Я открываю рот как можно шире, чтобы раздвинуть его безжизненные челюсти. Чувствую, как колется его щетина. Он не двигается и не дышит, и теплый воздух не наполняет мой рот. Сколько его мозг уже находится без кислорода? Я как можно сильнее прижимаю свое лицо к его лицу, чтобы наши рты соприкасались максимально плотно. Его челюсть давит мне на губы, а кожа становится скользкой из-за моей слюны. Я все еще держу его подбородок правой рукой, чтобы распрямить трахею. Когда вдуваю воздух в рот мужчины, его тело начинает сопротивляться. Воздух, похоже, не попадает внутрь, поэтому я дую сильнее. Нет никаких шансов, что я услышу дыхание в его грудной клетке. Толпа кричит, дорога гудит, и мне сложно сосредоточиться. После двух вдуваний нужно начинать компрессии.
Я снова накрываю его рот своим и делаю вдувание, параллельно наблюдая за грудной клеткой мужчины. Как понять, все ли я делаю правильно? Затем меняю положение и кладу руки одна поверх другой на центр его грудной клетки. Выпрямляю руки в локтях и убеждаюсь, что мои плечи находятся прямо над грудью мужчины. Я понимаю, что кислород, которым я его только что снабдила, бесполезен, если кровь не разнесет его по телу. Я подаюсь вперед и с силой надавливаю на грудную клетку. Я видела, как это делают парамедики. Все совсем не так, как показывают по телевизору. Это жесткая процедура. Я знаю, что мне придется приложить все свои силы, чтобы заставить сердце качать кровь, поэтому как можно сильнее нажимаю на грудную клетку. Мое дыхание учащается, пока я давлю, давлю и давлю. Тридцать компрессий грудной клетки, а затем два вдувания. Продолжать до прибытия скорой помощи. Я снова делаю вдувание и в этот раз отчетливо вижу, как поднимается грудная клетка мужчины. Я внутренне ликую от того, что все делаю правильно. Ты справишься!
Я продолжаю делать одно и то же и уже не помню, сколько раз повторила весь процесс. После бесконечных вдуваний у меня начинает кружиться голова. Я бросаю взгляд на Кару и вижу, что она просит толпу отойти. Меня мучает головокружение, а перед глазами темнеет. Кажется, что прошла уже целая вечность. У меня болят ноги и дрожат руки. Пот стекает по лицу, по шее и попадает за шиворот. Я хочу позвать Кару на помощь, но задыхаюсь и не могу говорить. Я не могу остановиться. Если я остановлюсь, то собьюсь со счета, а если собьюсь со счета, мужчина может умереть. Я не хочу, чтобы он умирал. Я умоляю свои руки продолжать компрессии, а дыхание – восстановиться. Наконец слышу прекрасный звук сирен. Они здесь. Все почти кончено. Просто продолжай – осталось чуть-чуть. Эти слова проносятся в моей голове, пока я делаю компрессии и вдувания.
Наконец я вижу, как ко мне бегут Кара и парамедик. Он один, но это лучший человек, которого я видела за день. Кара тащит два огромных
