Уголек в пепле - Сабаа Тахир

— Пустите меня! — собрав всю силу, я толкнула его в грудь. Что он делает? Куда он меня несет?

— Как ты сможешь подняться на этот утес? — спросил Витуриус. Широко шагая, он легко нес меня вверх по извилистому склону. — Ты же едва стоишь.

Неужели он действительно считал меня настолько глупой, чтобы я могла принять его «помощь»? Это уловка, которую он придумал вместе со своей матерью. Наверняка за этим последует следующее наказание. Я должна сбежать от него.

Но пока он шел, меня накрыла новая волна тошноты и головокружения. Я обвила его шею, пока меня не отпустило. Если я буду крепко за него держаться, то он не сможет сбросить меня с утеса так, чтобы самому не упасть.

Я посмотрела на его бинты и вспомнила, что вчера закончилось Первое Испытание. Витуриус поймал мой взгляд.

— Просто царапины, — сказал он. — Пророки оставили меня посреди Великих Пустынь. После нескольких дней без воды я часто падал.

— Они оставили вас в Пустынях? — содрогнулась я. Каждый слышал об этом месте. Потому что земли кочевников считались почти необитаемыми. — И вы выжили? Они вас, по крайней мере, предупредили?

— Они любят делать сюрпризы.

Даже невзирая на дурноту и боль, я сразу отметила его слова. Если уж сами Претенденты не знают, что случится на Испытаниях, как я могу это выяснить?

— Разве Комендант не знает, с чем вы столкнетесь?

Почему я задаю ему так много вопросов? Я не должна. Наверное, от ранения у меня помутился рассудок. Но если мое любопытство и досаждало Витуриусу, виду он не подал.

— Может, она и знает. Но это не имеет значения. Даже если и знает, мне она ни за что не скажет.

Разве его мать не хочет, чтобы он победил? Часть меня поражалась их странным отношениям. Но я напомнила себе, что они — меченосцы. Они совершенно другие.

Витуриус поднялся на утес и нырнул под развевающиеся занавески, за которыми начинался коридор лакейской. Он внес меня на кухню и усадил на скамью у разделочного стола. Иззи, которая в этот момент начищала пол, выронила щетку и уставилась на нас с открытым ртом. Кухарка взглянула на мою рану и покачала головой.

— Кухонная служанка, — позвала она. — Отнеси песок наверх. Если Комендант спросит про рабыню, скажи ей, она заболела и я лечу ее, чтобы она могла вернуться к работе.

Иззи подняла корзину с песком и, не издав ни звука, удалилась. На меня накатила волна тошноты. На несколько секунд я уронила голову в колени.

— Рана Лайи воспалилась, — сказал Витуриус, когда Иззи ушла. — У вас есть сыворотка лапчатки?

Если Кухарка и удивилась, что сын Коменданта назвал мое настоящее имя, то никак не выказала этого.

— Лапчатка для таких, как мы, — слишком дорогое удовольствие. Но у нас есть танин и чай из лесных трав.

Витуриус нахмурился и дал Кухарке кое-какие указания — такие же дал бы и Поуп. Травяной чай трижды в день, очистить рану танином и никаких бинтов. Он повернулся ко мне.

— Я раздобуду немного лапчатки и завтра принесу тебе. Обещаю. Ты поправишься. Кухарка знает свое дело.

Я кивнула, не зная, должна ли благодарить его, и все еще ожидая, что он вот-вот раскроет истинную причину, почему помог мне. Но он больше ничего не сказал, по-видимому, удовлетворенный моим ответом. Сунул руки в карманы и вышел через заднюю дверь.

Кухарка захлопотала у шкафов и через несколько минут дала мне кружку горячего чая. Она дождалась, пока я выпью все до дна, и подсела ко мне. Я впервые видела ее шрамы так близко, всего в нескольких дюймах от моего лица. Я смотрела на них, но они уже не казались чудовищными. Наверное, потому что привыкла к ним? Или потому что теперь и сама обезображена шрамом?

— Кто такой Дарин? — спросила Кухарка. Ее сапфировые глаза сверкнули и на миг показались смутно знакомыми. — Ты звала его всю ночь.

После чая тошнота поутихла, и я села прямо.

— Это мой брат.

— Понятно. — Кухарка капнула масло на кусок марли и промокнула рану. Я скривилась от боли и вцепилась в скамейку. — Он тоже в Ополчении?

— Как ты..?

У меня чуть не вырвалось: «Как ты это узнала?» Но спохватившись, закусила губу. Кухарка подметила это и продолжила.

— Это не так сложно. Я перевидала сотню рабов, что приходили и уходили. Бойцы Ополчения всегда другие. Никогда не выглядят сломленными. По крайней мере, в первое время. У них есть… надежда… — Она поджала губы, как будто говорила о преступниках, а не о своем народе.

— Я не связана с повстанцами, — я пожалела о своих словах. Еще Дарин говорил, что мой голос становится высоким, когда я лгу. Вот и Кухарка, похоже, это заметила и прищурилась.

— Я не дура, девочка. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Комендант раскроет тебя. Будет пытать и в конце концов убьет. Затем она накажет всех, с кем, по ее мнению, ты водила дружбу. То есть… Из… Кухонную служанку.

— Я не сделала ничего непра…

— Однажды здесь появилась женщина, — Кухарка оборвала меня на полуслове, — связанная с Ополчением. Она умела смешивать порошки и настойки так, что воздух мог превратиться в огонь, а камни — в песок. Но она ушла в свое дело с головой. Она творила страшное для Ополчения. Прежде она и не думала, что способна на такое.

— Комендант раскрыла ее, как и многих других. Изрезала и изувечила ее лицо. Заставила глотать горячие угли и почти лишила ее голоса. Затем сделала рабыней в своем доме. Но сначала убила всех, кого та женщина знала и любила.

О нет! Сердце болезненно сжалось, когда я поняла, что Кухарка говорит о себе, о своих шрамах. Она кивнула, мрачно подтверждая ужасную догадку.

— Я потеряла все — семью, свободу — все за дело, которое было безнадежным с самого начала.

— Но…

— До того, как ты пришла сюда, Ополчение прислало мальчика. Зайна. На место садовника. Они тебе о нем рассказывали?

Я чуть было не покачала головой, но вовремя остановилась, скрестив руки на груди. Ее не трогало мое молчание. Она не допытывалась. Она уже обо всем знала.

— Это случилось два года назад. Комендант поймала его. Несколько дней пытала мальчишку в школьной темнице. Иногда ночами мы слышали его крики. Когда она покончила с Зайном, собрала рабов Блэклифа, всех до единого. Она хотела знать, кто с ним дружил. Хотела преподать нам урок за то, что не выдали предателя. — Глаза Кухарки смотрели жестко. — Она убила троих, пока не решила, что мы его усвоили. К счастью, я предупредила Иззи насчет мальчика. И, к счастью, она послушала.

Кухарка собрала все свои снадобья и сунула их обратно в шкаф. Затем взяла тесак и стала рубить кровавый кусок мяса, что все это время ждал ее на разделочном столе.