Новая пташка для владыки (СИ) - Светлая Варя

Он предал ее тогда. Он обманул ее сейчас.

И женился.

А ведь она была влюблена…

Горячая смесь из ненависти, нежности, обиды и горечи накрыла ее. Как же больно! Будь проклят тот день, когда Рикар похитил ее, будь проклят тот день, когда она впервые увидела владыку в саду.

Таэрлин молча подошел к ней и прикоснулся к руке.

— Что еще ты вспомнила? — отрывисто произнес он. Огни в его глазах погасли, и в широких зрачках отражалось напряженное лицо Эллин. Он нахмурил лоб, словно сам силился вспомнить нечто важное.

— Когда ты притворялся садовником, ты говорил, что владыка не помнит места, что создавал, — тихо произнесла Эллин, — я потом часто думала об этих словах, думала, это очередная ложь. — Она сощурилась и откинула с лица прядь, — но ты не лгал… Ты тоже не помнишь, как и я. Ты многое забыл.

— Но я помню твое имя. — Резко сказал Таэрлин, в зрачках вспыхнули искры. В груди Эллин что-то ухнуло и перевернулось.

Она шумно выдохнула.

— Мое имя — Эллин, — произнесла она, пытаясь придать своему голосу уверенность. Она отдернула руку и отвернулась. У нее возникло желание убежать от него немедленно. Неважно, куда, лишь бы подальше. Подальше от мучительной правды и того, что он может сказать.

— Авилина, — раздался тихий голос за спиной. — Так тебя звали в другой жизни.

Эллин застыла. Волоски на теле встали дыбом, а в голове поднялся гул. Все ее естество откликнулось на это имя. Она испытала одновременно и радость, и печаль. Да. Так ее звали, и она гордо носила свое имя. И все же больше вспомнить она не могла. Да и не хотела.

Эллин обернулась.

— Но сейчас меня зовут Эллин, — твердо произнесла она. — Сейчас у меня другая жизнь. И в ней нет места для тебя, твоего сада, твоих игр. Мне все равно, что связывает тебя и Рикара, я не хочу знать, как я с этим связана. Я не хочу ничего вспоминать. Не хочу! И назад, в твой замок, тоже. Ты можешь убить меня, можешь испепелить, но я не вернусь назад! Не вернусь!

Голос Эллин задрожал, и она замолчала, боясь, что вот-вот расплачется. Она лгала сейчас. Ей хотелось вспомнить, хотелось узнать, кем она была и как связана с владыкой и охотником. Но перед глазами стояла его свадьба, его красивая невеста, его бесчисленные полуобнаженные пташки, безумная Мелисса, что хохотала, когда Эллин узнала об обмане, его влюбленные глаза при свете луны, его поцелуи, лживые… Слишком много всего, слишком! Она больше не хотела ничего. Ей было слишком больно.

Уйти подальше, забыть о нем навсегда — вот и все, чего она желала.

Таэрлин изменился в лице. Он устало опустился на валун и посмотрел по сторонам. Солнце поднялось выше, такое же серое, как вода в реке.

— Я знаю, что не вернешься, — произнес, наконец, он. — Неужели ты думаешь, я не знал, о чем вы договорились с Изорой? Если бы я хотел, ты бы не смогла выйти из замка, не смогла бы уйти дальше своей комнаты. Ты забыла — я всегда знаю, что творится в моих владениях.

Горло сжало в тугой комок. Эллин стиснула руки в кулаки. Ей нужно помнить, что он обманул ее, играл ее чувствами, развлекался с ней, как с сотнями другими, что были до нее и будут после.

— Изора отправила с тобой не того человека, — хрипло произнес Таэрлин, — он мог причинить тебе вред и…

— Разве не этого ты хотел? — перебила его Эллин, — чтобы я страдала?

Таэрлин криво усмехнулся и медленно подошел к ней.

— Да. — Жестко ответил он и прикоснулся к ее волосам, — Хотел. И до сих пор порой хочу.

Его зрачки расширились, и в них вспыхнули алые огни, безжалостные и яркие. Эллин уже видела этот взгляд, он был и пугающим, и завораживающим, но сейчас она его не боялась. Она вообще никогда его не боялась.

Когда-то давно этот взгляд возбуждал ее.

Эллин тряхнула головой, чтобы отогнать прочь воспоминания. Неважно, что было. Сейчас у нее другая жизнь, другое имя, и она ничего не хочет знать.

— Взаимно, — холодно произнесла Эллин.

Таэрлин усмехнулся и убрал руку с ее лица. Внезапно стало холодно и одиноко.

— Что ж, — медленно, будто нехотя, сказал владыка, — проклятый охотник отослан, ты можешь уходить, — он кивнул на шкатулку и продолжил хриплым голосом, — но уничтожать шкатулку тебе нельзя. Ты погибнешь, как только бросишь ее в огонь. Изора знала это.

Что-то в его голосе заставило Эллин вздрогнуть. В глубине души все заныло от тоски и горечи.

— Что в ней? — спросила она, стараясь скрыть печаль в голосе.

Таэрлин пожал плечами и покачал головой. Он щелкнул пальцами, и шкатулка, что Эллин стиснула в руках, исчезла.

— Я вернул ее на место, — сказал Таэрлин, — в покои Изоры. Пусть там и остается. Об остальном я позабочусь, больше ты Изоре ничего не должна.

Он перевел взгляд на реку и сделал едва уловимое движение головой. Над рекой тут же появился мост, прозрачный, будто сделанный из стекла.

— Вброд ты ее никогда не перейдешь, Рикар знал об этом, — сказал Таэрлин, повернувшись к Эллин, — на другом береге увидишь тропу. Иди по ней и придешь к священному огню. Сразу за ним — дорога. Она и выведет тебя в город.

Лодыжку обожгло. Девушка посмотрела на нее и обомлела. Татуировка со знаком владыки исчезла. Эллин изумленно перевела на него взгляд. Сейчас он смотрел на нее так, как смотрел в тайном месте: тепло и ласково.

— Ты…отпускаешь меня? — просипела Эллин.

Таэрлин сжал губы.

— Давно пора, — произнес он, глядя ей прямо в глаза, — тебя отпустить. Иди, Эллин.

Она замерла.

«И это все? — думала она, — так просто? Почему я не чувствую радости?»

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Эллин хотелось его обнять. Как глупо! Он так долго мучал ее! И все же…На губах был горький привкус расставания.

Эллин с трудом оторвала от него взгляд и пошла к мосту, прямо и уверенно.

— Эллин!

Она обернулась. Гораздо быстрее, чем следовало. И почувствовала гораздо большую радость, чем надо.

Таэрлин стоял в трех шагах от нее, мрачный, и сурово смотрел на нее.

— Ты кое-что забыла, — он щелкнул пальцами, и в его руках возникла скрипка. Ее старая, отцовская скрипка. Таэрлин протянул ее Эллин. Несколько секунд Эллин стояла в нерешительности, а затем схватила скрипку и побежала к мосту. Вперед, не оглядываясь! Потому что если она оглянется, если посмотрит на него еще миг, то потеряет голову.

Хотя, кого она обманывает? Уже потеряла. Главное сейчас — сохранить свободу. И гордость. А поплачет она потом.

30

Эллин бессмысленно шла вперед, отгоняя мрачные обрывки мыслей. Шкатулки теперь не было — он забрал ее. Врал ли он, говоря, что Эллин умерла бы, уничтожив ее? Что-то подсказывало, что нет, не врал. Значит, Изора знала, что девушка умрет и желала ей смерти. Почему? Что в шкатулке? Как теперь быть? И как освободить Нэлу?

Владыка отпустил ее. Раз за разом она повторяла эти слова. Отпустил.

Она не могла не думать о нем. Она проклинала его, проклинала охотника, проклинала саму себя. Нужно просто идти вперед, думала она, и совсем неважно, что было раньше, когда она носила другое имя. Она не хотела вспоминать, не хотела чувствовать.

«Нужно помнить, что он со мной сделал, — говорила себе Эллин, глядя прямо перед собой, — что он сделал со всеми нами. Он чудовище!»

А она была в него влюблена. И ненавидела одновременно. Раньше она думала, что такое невозможно. Но теперь все смешалось и запуталось.

Впереди виднелся еловый лес, к нему вела узкая тропа. Про нее и говорил Таэрлин. Осталось совсем немного. Эллин глубоко вздохнула и пошагала дальше.

Путь оказался длиннее. Вскоре запах сменился, запахло сосновыми шишками и палой листвой. Впереди что-то мерцало.

Священный огонь, несмотря, на свое название, был совсем маленьким. Он трепыхался на каменном постаменте, и даже легкий порыв ветра мог его затушить. Эллин в нерешительности остановилась и перевела взгляд на мешочек. В нем лежали найденные ею ключи. Печать, статуэтка, зеркальце. Связанные с владыкой и с каким-то проклятием.