Доченька - Дюпюи Мари-Бернадетт

Девушка ответила рассеянной улыбкой и встала:

— Конечно! Что до меня, то я предпочитаю запаху книг свежий воздух. Да и должен же кто-нибудь присмотреть за детьми! Пьер — прекрасный папа, но я уверена, Мари будет спокойнее, если я пойду с ними!

Мари с радостью кивнула. Она нуждалась в покое и приятном занятии, которое отвлекло бы ее от грустных мыслей. И несколько часов в компании Адриана казались ей прекрасной альтернативой шумной прогулке.

Леони бодро шагала по дороге, ведущей к пруду Шоффи, держа Лизон и Пьера за руки. Дети хором пели песню, которой их научила Мари.

Пьер шел следом, неся коньки и сумку с едой.

Снежный ковер искрился в лучах нежаркого зимнего солнца. Поля казались бескрайними, а пейзаж в целом — почти незнакомым, словно сошедшим со страниц книги про далекую северную страну.

— Эй, Леони, куда ты так торопишься? — крикнул наконец Пьер, едва поспевая за девушкой. И добавил грустно: — Пускай малыши бегут, у них есть силы и возможность…

Она замедлила шаг, подтолкнув вперед брата с сестрой:

— Бегите, пострелята! Разомните хорошенько ножки! А я подожду вашего папу.

Леони нежно посмотрела на Пьера. Ее сердце сжималось от сострадания, стоило ему упомянуть о своем увечье.

— Когда еще мы сможем побыть вдвоем! — сказал Пьер, подходя к девушке.

— Ты прав, конечно. Но я старалась не оставаться с тобой наедине именно потому, что не хочу говорить о том, что произошло между нами в тот вечер.

Леони прикусила губу. Он пожал плечами:

— Но ведь ты наверняка знала, что мы останемся наедине, когда соглашалась идти с нами!

— Мы не одни, с нами дети. Они меня защищают!

Пьер покачал головой. Странно, но Леони вдруг показалось, что она видит перед собой другого человека, как если бы Пьер сбросил маску и предстал перед ней в своем истинном обличье.

Она спросила:

— Ты ничего не говорил Мари? Мне кажется, она ведет себя немного странно.

— Это последнее, о чем бы я стал ей рассказывать, можешь не волноваться!

Лизон, заливисто смеясь, бежала к ним с большим снежком в руке. Леони с Пьером стали торопливо скатывать снежные шарики, чтобы было чем ответить на нападение.

Пару минут спустя Поль с радостным воплем пришел сестре на помощь.

— Мари, еще одно редчайшее издание! Ваш отец знал, что некоторые экземпляры его собрания очень ценные!

Молодая женщина вздрогнула, как это бывало каждый раз, когда кто-то упоминал при ней Жана Кюзенака. Имя отца до сих пор отдавалось болью в сердце, и с этим ничего нельзя было поделать. Адриан видел, как она побледнела. Он спустился с лестницы и подошел к ней:

— Простите меня за бестактность! Мои слова причинили вам боль. Вы недавно похоронили близкого человека, а я не думаю ни о чем, кроме книг!

— Не переживайте, Адриан. Вы не были знакомы с папой, для вас он — всего лишь имя и лицо на фотографии. А я очень ранима, а лучше сказать, даже слишком. Но я так его любила, если бы вы только знали!.. Он был очень добрым, милым…

Мари замолчала, глаза ее наполнились слезами. Она взяла в руки портрет Жана Кюзенака, который недавно показывала Адриану, и посмотрела на доброе лицо своего отца. В это мгновение в гостиную вошла Дениза. Дабы соблюсти приличия, она на ходу дважды стукнула в створку двери. Гувернантка с интересом посмотрела на разложенные повсюду книги.

— Мадам, Матильда проснулась и рыдает. Вы дадите ей бутылочку с соской?

Глаза Мари широко распахнулись от удивления:

— Дениза, вы разве не видите, что я занята? Ведь я просила вас не беспокоить меня! Вы здесь, чтобы заботиться о детях, поэтому сами сделайте что-нибудь! Весьма неосмотрительно с вашей стороны оставлять Матильду одну в комнате, она очень нервная девочка!

Дениза, недовольно поджав губы, вышла из комнаты. Адриан услышал, что, закрывая за собой дверь, она что-то сердито пробормотала. Он вздохнул:

— Я не специалист в этом вопросе, но манеры вашей гувернантки мне не по душе. Вам нужно найти другую помощницу, на которую можно было бы положиться.

Мари ответила задумчивой улыбкой:

— Ее нанял папа. Один его старый друг из Шабанэ дал этой даме прекрасные рекомендации. И мне не в чем ее упрекнуть.

— То есть до сегодняшнего дня вы были ею вполне довольны? — шутливо поинтересовался Адриан.

Они обменялись понимающими взглядами. Перед тем как перебирать книги, Мари надела халат из небеленого полотна и подвязала его кожаным поясом. Волосы она покрыла шелковым платком. В непривычной одежде она показалась Адриану почти незнакомкой, совсем юной девушкой.

Расставляя на полках издания, он украдкой поглядывал на Мари. Потом сказал с задумчивым видом:

— Мари, мне кажется, и это странно, что мы с вами когда-то уже встречались. Ваш профиль, этот поворот головы и этот серьезный взгляд… Это объяснило бы, почему мне так комфортно в вашем обществе!

Мари кивнула, на губах ее играла легкая, чуть насмешливая улыбка:

— Сейчас вы повторяете слова героев дешевых женских романов. Не будь вы женихом Леони, я бы сочла это дерзостью.

Бледное лицо Адриана окрасил пурпурный румянец стыда:

— Простите, если обидел вас! И все-таки заверяю вас, я говорю искренне! Разве мы не могли случайно встретиться в Лиможе?

Мари, хорошее настроение которой внезапно пропало, села в кресло:

— В Лиможе? Вряд ли. Я бывала там только на вокзале.

Он сел напротив, наморщив лоб в попытке вспомнить. Потом добавил негромко:

— Единственное, в чем я уверен, — это воспоминание приятное! Ну конечно! И как я сразу вас не узнал! Мари, я вспомнил! Это было в Тюле, вечером. Мне тогда было двадцать три, и мы с дядей обедали в ресторане «Ht el-Restaurant du Commerce», что рядом с собором. Я был ослеплен красотой девушки за соседним столиком. Это были вы, я знаю наверняка!

Мари смутилась, она не осмеливалась поднять глаза. Парой фраз он перенес ее на несколько лет назад. Наконец она прошептала:

— Когда мне было восемнадцать, я обедала в этом ресторане с папой. На следующий день мы должны были встретиться с директрисой педагогического института. Теперь и я вспомнила светловолосого юношу, который часто и настойчиво на меня смотрел. Мне это, кстати сказать, не понравилось, я сочла подобное поведение невежливым. Адриан, неужели это были вы?

— Да! А вы были просто очаровательны! Волосы убраны в шиньон, на шее нитка жемчуга… На вас было бежевое шелковое платье, которое вам удивительно шло!

Теперь настала очередь краснеть Мари. Адриан безошибочно вспомнил, как она выглядела в тот вечер. Она была ошеломлена.

— У вас исключительная память! Я же запомнила только, что у того юноши были светлые волосы, элегантный костюм и что он не отличался излишней скромностью.

С притворным отчаянием в голосе он воскликнул:

— Прошло одиннадцать лет, но я спешу принести вам свои извинения за недостойное поведение!

Мари ответила нервным смехом:

— Вы заслужили прощение тем, что сохранили память обо мне. Я уже не такая хорошенькая, и у меня трое детей!

Адриан отозвался, не раздумывая:

— Вы и сейчас очень красивы! И глаза ваши, к счастью, теперь смотрят на мир менее строго. Если бы я предложил вам стать моим другом, стереть воспоминания о первой встрече, когда я повел себя «невежливо», вы бы согласились?

— Конечно, с удовольствием! Только с вами я могу поговорить о литературе, — ответила Мари с самой очаровательной улыбкой.

Мари провела прекрасный вечер. Боль, терзавшая ее со дня смерти отца, ослабила хватку, чему способствовал царивший в доме покой. Леони настояла на том, чтобы на десерт собственноручно приготовить блинчики по фирменному рецепту Нанетт.

Адриан с энтузиазмом говорил о редчайших изданиях, которые ему посчастливилось отыскать на полках библиотеки в «Бори». Слегка перебравший спиртного Пьер без устали нахваливал ловкость и проворство, с какими маленькая Лизон осваивала коньки.