Скандал - Аманда Плейтелл

Джорджина, сидя в такси, которое везло её к месту встречи с Шарон, обдумывала последний разговор с Майком, состоявшийся перед самым её уходом с работы.

- Не забудь, что ваш разговор она запишет на магнитофон, - наставлял её Майк. - Так что и ты его тоже запиши. Ни в коем случае не признавайся, что установила за ней слежку, скажи, что конверт с компроматом доставили в твой офис. Ничего лишнего не говори. Сразу переходи к делу и сворачивай разговор как можно быстрее.

К "Говарду" обе женщины подъехали практически одновременно, и устроились за угловым столом, в отдалении от посторонних ушей. Заказали напитки, но едва их пригубили. Темно-серый костюм Джорджины великолепно смотрелся напротив ядовито-зеленого костюма Шарон с низко вырезанной оранжевой блузкой. Разглядывая соперницу, Джорджина невольно подумала, что такому бюсту позавидовала бы и Памела Андерсон. Что ж, Шарон не зря выставляла его напоказ.

- Если хочешь, можешь выложить свой магнитофон на стол, - предложила Джорджина. - Или он у тебя и в сумочке работает?

Густо накрашенные ресницы Шарон невинно заморгали.

- Не понимаю, о чем ты, - с притворным изумлением воскликнула она, прижимая к груди сумочку.

Джорджина закурила сама и предложила сигарету Шарон.

- Спасибо, моя дорогая, - отказалась Шарон. - У меня свои. - И, вынув пачку "мальборо", в свою очередь, закурила.

- Да, очень глупо с моей стороны, - сказала Джорджина, наморщив нос. Совсем из головы вылетело, что ты теперь сигары предпочитаешь. Толстые такие. - Она выразительно развела пальцы в стороны.

В ответ Шарон обожгла её взглядом, в котором за злобой явственно укрывался страх. Так, по крайней мере, показалось Джорджине.

- Давай сразу перейдем к делу, - предложила она.

- Да, насчет твоего отпуска, - сказала Шарон, пропуская её слова мимо ушей. - Надеюсь, в Австралии твое здоровье пойдет на поправку, и по возвращении тебе будет лучше.

- Нет, Шарон, я хотела поговорить о слежке, которую, по твоему наущению, за мной ведут последние несколько месяцев.

- Не понимаю, о чем ты говоришь, - отрезала Шарон, пожимая плечами. Похоже, слухи, которые про тебя распускают, не лишены оснований. У тебя и правда мания преследования, не говоря уж о букете других заболеваний.

- Шарон, давай не будем терять времени зря, - твердо сказала Джорджина. - Сейчас я тебе кое-что покажу. - Она вынула из сумки объемистую папку и протянула через стол своей сопернице.

Шарон раскрыла папку и принялась перебирать цветные фотографии.

- Понятно, Пит Феретти - педераст, - насмешливо сказала она. - Ну и что? Похождения Джорджа Майкла, по-моему, давно никого не удивляют. Это ни для кого не новость, дорогуша. Если ты считаешь, что этим можешь мне насолить, то ты ещё большая простофиля, чем я думала.

- Это только разминка, - с улыбкой ответила Джорджина. - Самое интересное следует дальше, дорогуша.

- Ах ты, сука гребаная... Ах ты, блядь! - вдруг забормотала Шарон.

- Ага, - догадалась Джорджина. - Ты дошла до собственных фотографий в полуодетом, а затем и почти в раздетом виде, когда ты трахаешься с женатым и весьма уважаемым мужчиной. Да? Карсон, по-моему, не очень фотогеничен. Впрочем, некоторые твои снимки тоже не идеальные. С сигарой, например. Ты сама придумала такую заковыристую позу, или Моника Левински тебе подсказала? - Шарон метнула на неё испепеляющий взгляд. Краска залила ей не только лицо и шею, но даже грудь. - Ты ещё не все видела, Шарон, неумолимо продолжила Джорджина. - Дальше ещё интереснее будет.

На следующих фотографиях Шарон в одеянии уличной шлюхи вылезала из машины, звонила Карсону, усаживалась с ним в такси и, совершенно очевидно, предавалась с ним самому разнузданному сексу. Довершали разгром показания таксиста, который детально описал, чем занималась парочка, а также - кто и сколько потом ему заплатил.

- Чего ты добиваешься? - процедила Шарон.

- Прекрати красть мои материалы, не вмешивайся в мои дела и не приставай к моим людям. Я не хочу пускать эти сведения в ход, но непременно воспользуюсь ими, если ты не угомонишься. И я вовсе не шучу, Шарон, поверь мне. То, что ты держишь в руках - только копии. Можешь оставить их себе. Оригиналы, а также копии в нескольких экземпляров хранятся в надежных местах, и если со мной что-нибудь случится, мои доверенные люди немедленно разошлют их по всем британским газетам.

- Дура, эти снимки никто и никогда не напечатает! - огрызнулась Шарон.

- Согласна, - кивнула Джорджина. - Но они будут достаточно веским основанием для публикации разоблачительных материалов про главного редактора крупной газеты, которая завидовала Монике Левински, а потому вступила в аналогичную связь с исполнительным директором крупной компании. Все прекрасно поймут, о ком идет речь. Над тобой будет смеяться вся Англия. Более того, фотографии лягут на стол каждого из членов Совета директоров "Трибьюн". Не мне напоминать тебе, Шарон, какие там собрались моралисты. Либо ты, либо Карсон будут вынуждены подать в отставку, а пример Клинтона говорит о том, что в таких случаях первой со сцены сходит женщина.

- Ты не посмеешь, сволочь! - прошипела Шарон. - Тебя саму уволят за то, что ты за мной слежку устроила.

- Я? - в голосе Джорджины звучало неподдельное изумление. - Боже упаси, Шарон. Фотографии в конверте подкинули в мой офис. Я и понятия не имею, откуда они. Ты же не станешь отрицать, Шарон, что врагов у тебя хоть пруд пруди.

Дожидаться ответа Джорджина не стала. Застегнула пиджак, потушила сигарету и вынула из сумочки небольшой продолговатый сверток.

- Маленький сувенир для тебя и для твоего любовника, - сказала она и встала из-за стола.

Оставшись одна, Шарон заказала себе второй бокал шампанского, но тут же, передумав, попросила принести целую бутылку. И лишь затем медленно развернула черный атлас. Внутри оказалась огромная гаванская сигара.

Почему, черт побери, именно на меня все это дерьмо льется? - подумала Шарон. В первое мгновение её так и подмывало позвонить Карсону и предупредить о том, что их разоблачили, но, по здравому размышлению, она решила, что делать этого не стоит. С какой стати? На звонки её Карсон после поездки в такси отвечать перестал, и вообще вел себя так, словно напрочь позабыл о её существовании.

Если он её бросил, что Шарон все более и более подозревала, то почему бы ей ни попытаться заключить союз с Джорджиной и Дугласом? Ведь, без поддержки Карсона, рассчитывать ей больше было не на кого.

С другой стороны, при желании, она ещё могла спасти Дугласа Холлоуэя. Хотя - и Шарон мстительно улыбнулась - затея была довольно рискованная.

Шарон подозвала официанта. По её просьбе, он отрезал кончик сигары и услужливо щелкнул зажигалкой. Шарон с наслаждением затянулась.

Полет до Сиднея, даже в бизнес-классе, продолжался, казалось, целую вечность. Джорджина поначалу намеревалась вести себя разумно: пить только воду, есть в умеренных количествах, больше ходить по проходам. Однако стоило стюардессе перед взлетом предложить ей шампанское, как вся решимость Джорджины улетучилась.

Вытащив из атташе-кейса документацию, посвященную "Вест Газеттир", она с головой погрузилась в работу. Да, дело было выгодное: доходы от рекламы рекой лились. По крайней мере, на бумаге. Штаты, правда, раздуты, по последним меркам "Трибьюн", но жалованье сотрудников - весьма скромное. Что ж, весьма привлекательная сделка, решила Джорджина.

Порывшись в кейсе, чтобы достать досье основных акционеров, она наткнулась на незнакомый красный конверт. Надписан он был почерком Белинды.

Распечатав конверт, Джорджина увидела большой лист бумаги.

"Милая моя, Джорджина!

Любимая, больно,

любимая, больно!

Все это не бой,

а какая-то бойня.

Неужто мы оба

испиты,

испеты?

Куда я и с кем я?

Куда ты и с кем ты?

Сначала ты мстила.

Тебе это льстило.

И мстил я ответно

за то, что ты мстила. и мстила ты снова,

и кто-то, проклятый, дыша леденящею смертной прохладой, глядел,

наслаждаясь, с улыбкой змеиной на замкнутый круг этой мести взаимной.

Но стану твердить

и не будет иного - что ты невиновна,

ни в чем не виновна.

Но стану кричать я повсюду, повсюду,

Что ты неподсудна,

ни в чем не подсудна.

Тебя я во всем

осеню в твои беды и лягу мостом

через все твои бездны...

Евг. Евтушенко.

Прощай, любимая!

Навеки твоя,

Белинда."

Джорджина зажмурилась; глаза её увлажнились.

Нет, не так она хотела расстаться с Белиндой, однако теперь, похоже, все мосты были сожжены. Чем более она удалялась от Лондона, тем прибывала уверенность: да, так будет лучше для них обеих. Да, она любила Белинду, но - недостаточно. Не та это была любовь. Теперь наконец она это твердо поняла.

И, осознав это, вздохнула с облегчением.

С восемнадцатого этажа отеля "Сидней Риджент" открывался завораживающе прекрасный вид. Слева - знаменитый Сиднейский мост, справа - не менее знаменитый оперный театр, лазурно-синяя гавань, испещренная сотнями яхт, паромов и катеров. Джорджина ещё раз позвонила в свою лондонскую квартиру, но вновь наткнулась на автоответчик. И опять оставила ему сообщение, не будучи уверенной, что Белинда его услышит.