Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино) - Георгий Горин

Увидев вошедших, Ванесса нахмурила брови. Свифт оставался, как всегда, безучастным.

— Ваше преподобие, — громко произнес доктор, — у нас сообщение чрезвычайной важности!

Констебли внесли Патрика, швырнули на пол.

— Что все это значит? — зло спросила Ванесса. — Почему здесь судья и констебли? Это частный дом!

— Извините, сестра, — сухо перебил судья. — Когда в частный дом проникают мошенники, то вслед за ними рано или поздно приходит закон!

Он пригласил жестом взглянуть в окно. Там стоял большой полицейский фургон, обтянутый мешковиной. Констебли вталкивали в него «гостей» декана, среди которых были лилипут Рельб, великан Глюм, Некто…

— Какая жестокость! — воскликнула Ванесса. — Доктор, как вы можете позволить, чтобы наших пациентов…

— Это актеры, сударыня! — с улыбкой перебил ее доктор. — Обыкновенные бродячие актеры. И они будут наказаны.

— Вот, уважаемый декан, как злодеи воспользовались вашим гуманным завещанием, — пояснил судья. — Вы думали облегчить жизнь несчастным, а пригрели шарлатанов. — Он подошел к Патрику: — Ну, мошенник, рассказывай хозяину, как его обманули.

Свифт повернул голову, с интересом посмотрел на Патрика. Патрик сделал несколько шагов и рухнул перед деканом на колени:

— Простите, сэр! Я хотел только добра… Не думал, что ace так получится… Всему виной ваше завещание. Когда вы его написали, я подумал: «А что ж будет, если к нам в дом и вправду начнут стекаться ненормальные? Ведь мы лакеи, а не санитары, и у нас есть нервы!» А тут как раз в Дублине и появился этот бродячий театр. Я пришел к ним, говорю: «Джентльмены, есть неплохая работа! Вы поселяетесь в доме мистера Свифта, мы вас кормим-поим, а вы за это… тихо валяете дурака!» О, простите, сэр! Я имел в виду, чтоб они изображали разных смешных героев, которых вы, сэр, насочиняли…

— Какая низость! — патетически воскликнул судья.

— Ну что вы, сэр… — продолжал бормотать Патрик. — Я знал, что декан не рассердится. Он сам всегда любил такие шутки. — Патрик повернулся к декану, как бы ища подтверждения. Свифт почему-то посмотрел на потолок и начал его изучать. — Вот! — обрадованно констатировал Патрик. — И поначалу все шло очень хорошо… Забавно! Кто прикинется лилипутиком, кто — великаном… Лошадки паслись! Все по-доброму… Но потом эти мерзавцы увлеклись. Стали топить друг друга в чашках, полилась кровь…

— Они взбудоражили весь город! — заметил судья, обращаясь к доктору. — Эпидемия безумия!

— Актеры, сэр! — вздохнул Патрик, кивнув в сторону окна. — Импровизация, страсти… Каждый в душе — Гамлет!

— Что будет с этими людьми? — тихо спросила Ванесса, разглядывая стоявший там фургон.

— Посидят в тюрьме! — с улыбкой сообщил судья. — У нас прекрасное помещение для искусства подобного рода. — Он засмеялся и подмигнул доктору. Тот в ответ вежливо улыбнулся.

— Но ведь я чистосердечно признался, — заканючил Патрик.

— Не волнуйтесь, Патрик, — решительно сказала Ванесса, — Вы вообще ни при чем. За все, что происходит в этом доме, отвечает домоправительница.

— Рад этому заявлению, — сказал судья. — Итак, мисс Ванесса, вы признаетесь, что тоже участвовали в обмане?

— Я выполняла волю декана! — сказала Ванесса. — И не брошу гостей, кем бы они ни были… Можете меня арестовать!

— Мы подумаем над этим! — строго сказал судья. — А пока должен сообщить, что Опекунский совет отстраняет вас от всех обязанностей по уходу за деканом Свифтом. Вы уволены! Потрудитесь передать ключи новой домоправительнице!

Открылась дверь. В кабинет вошла Эстэр Джонсон. Она была одета в темное платье сестры милосердия, волосы аккуратно причесаны, глаза смотрели холодно и строго.

— Мисс Эстэр Джонсон, — представил судья доктору.

— Мы знакомы с доктором, — сухо заметила Эстэр. — Правда, он принимал меня за помешанную…

— Скорее уж за актрису, — смутился доктор.

— Зато я никогда не заблуждалась на ваш счет, мисс Джонсон, — заметила Ванесса. — Для актрисы у вас слишком мало таланта, для безумной — искренности чувств. Впрочем, я рада, что Опекунский совет выбрал вас. Надеюсь, то время, пока вы бродили здесь и подслушивали под окнами, скажется на вас благотворно.

— Мне жаль, что я вытесняю вас, сестра, — с улыбкой сказала Эстэр. — Но главное, чтоб декан был здоров и окружен заботой. Не так ли?

— Разумеется, мисс Джонсон. — Ванесса старалась быть любезной. Это ей удавалось с большим трудом. — Но у меня к вам просьба; не вешайте здесь занавески с цветочками. Декан вам не сделает замечания, но будет страдать. Он не переносит пошлость.

— Хорошо, сестра, — с той же любезностью ответила Эстэр. — Но эти шторы сниму немедленно. Они слишком мрачны и унылы, хотя и соответствуют последней моде, сестра…

— Вы сделаете мне большое одолжение, мисс Джонсон, если перестанете меня именовать сестрой. Я уволена! Теперь я для всех просто мисс Ванесса или, еще короче, — мисс.

— Хорошо, мисс!

Доктор и судья с любопытством наблюдали за этой вежливой перебранкой. Свифт смотрел куда-то отсутствующим взглядом и, казалось, ничего не слышал.

Ванесса отцепила от пояса связку ключей, протянула мисс Джонсон:

— Прошу вас! Этот — от комнаты, этот — от кухни. Здесь ключи от книжных шкафов. Пожалуйста, к бюро, мисс Джонсон. Я покажу, как должны лежать бумаги. Декан любит, чтоб они лежали вот в таком порядке. Надеюсь, здесь ничего не пропадет и не затеряется? Впрочем, от этих бумаг я вас избавлю. — Ванесса взяла пачку писем. — Это моя личная переписка с деканом. Я могу взять эти письма?

— Разумеется, мисс. Я не думаю, что исследователям жизни и творчества декана это будет интересно, — улыбнулась Эстэр.

— Очень верное замечание, сестра. Вас не обижает, что я вас так называю? Так вот, мисс Джонсон, я считаю, что вы абсолютно правы, и немедленно сожгу эти никому не нужные листочки.

Ванесса с пачкой писем решительно направилась к камину. Доктор поморщился:

— Может быть, не сейчас, мисс Ванесса? Это может травмировать декана.

— О, что вы, доктор! — Ванесса швырнула письма в огонь. — Декана это ничуть не волнует! — Она повернула заплаканное лицо к Свифту. — Я не ошиблась, ваше преподобие? А может быть, вас вообще радует приход этой женщины? Почему вы молчите?

— Но он всегда молчит, — растерянно пробормотал доктор.

— Для вас, доктор! — зло сказала Ванесса и вышла из кабинета.

Доктор в недоумении повернулся к судье:

— Что она этим хотела сказать?

Тот не успел ответить. Лицо декана исказила гримаса, он резко встал, шагнул к камину.

Эстэр бросилась к нему:

— Что с вами, декан? Не надо… Это не та Ванесса! Та Ванесса давно умерла, вы же знаете… Ну хорошо, хорошо… — Голос ее задрожал. — Раз вам так дороги эти письма… — она сунула руку в камин, морщась от боли, стала собирать обгоревшие листки, — я все восстановлю… Каждое слово… Она мне продиктует…

Свифт секунду смотрел на нее, потом взял ее обожженную, покрытую копотью руку, поцеловал. Эстэр заплакала…

— О, сэр! Неужели вам так дорога эта девушка, что из-за нее вы готовы терпеть и меня? Благодарю вас! Вы очень добры! — Она попыталась улыбнуться. — Благодарю вас… — Она взяла его под руку, и они вдвоем тихо пошли к выходу.

Возле самой двери мисс Джонсон обернулась:

— Господин судья, декан просит не увозить сегодня этих людей. Пусть погостят еще денек. Поминки не кончились.

Судья вопросительно посмотрел на доктора. Тот кивнул.

— Ну, хорошо! — сказал судья. — Под вашу ответственность, доктор… — И добавил, обращаясь к констеблям: — Только никаких представлений! Толпу разогнать! Актеров держать в фургоне под охраной… Вы меня поняли, констебль?!

Высокий черноволосый констебль щелкнул каблуками:

— Слушаюсь, сэр!

Доктор посмотрел за окно: двое полицейских прилаживали решетку к заднику фургона…

6. НЕКТО

Поздний вечер. В дальнем углу сада стоял огромный фургон, обтянутый мешковиной. Сквозь решетку были видны лица актеров. Один из актеров тихо напевал песенку.

Перед фургоном, охраняя его, прохаживались два констебля, рыжий и черный, о чем-то тихо переговаривались.

Неподалеку, оставаясь незамеченным, стоял декан Свифт.

Сзади него послышался шорох, появился доктор. Свифт не повернул головы…

Заслышав шорох, черный констебль оглянулся, никого не увидел, но на всякий случай подошел поближе к фургону. Доктор перевел взгляд в его сторону…

Черный констебль. Прекратить петь!

Рыжий констебль. Пускай… Они ж негромко…

Черный констебль. Не разрешено никаких представлений. Народ начнет толпиться.

Рыжий констебль. Это правильно! Но вообще жалко. Я, знаешь, кое-что у них смотрел. Мне понравилось… Про лилипутов.