Француженки не крадут шоколад - Лора Флоранд

– Поэтому нам пришлось объединить усилия… и подарить ему коз. Да вдобавок уток. Он еще хотел осла, но его партнер умолял нас проявить благоразумие. Поэтому мы все наряжаемся фермерами.

Любопытная семейка с богатейшей внутренней жизнью… Если бы они так и не узнали, кто она на самом деле, то там ей удалось бы повеселиться.

– А ты можешь представить меня под вымышленным именем?

Сильван промолчал.

Они ехали по дороге, вьющейся между пологих холмов. Каменные дома группировались в небольшие поселения, где во дворах на веревках даже в ноябре висело выстиранное белье. Вдоль шоссе тянулись тополя, и их устремленное ввысь извечное изящество поразило Кэйд. Перед отъездом Сильван задумчиво посмотрел на свою миниатюрную «Ауди», но выбрал фургон, поскольку только в него могла поместиться изготовленная им огромная и причудливая шоколадная скульптура, некое невероятное изваяние. Неужели он трудился над этим подарком целый день, пока она наносила визит в компанию «Шаке су гу»? Жаль, что ей не удалось побывать тогда в мастерской, чтобы увидеть Сильвана в роли скульптора по шоколаду.

Зазвонил ее телефон, и Кэйд удивилась, что здесь действует сотовая связь.

– Что ты там наболтала своему отцу? – раздался голос ее деда. – Тебе полагалось воспользоваться передышкой! Какие, к черту, исследования?! И не пытайся обосноваться в Европе!

– Дедуля, по-моему, ты давно выражал недовольство тем, что папа не позволяет мне повидать мир и провести пару месяцев в свое удовольствие. – Кэйд покосилась на Сильвана: понимает ли он, о чем она говорит?

– Мне восемьдесят два года, – обиженно заявил дедушка Джек. – Как ты думаешь, сколько еще раз я смогу тебя увидеть, если ты будешь жить в Европе?

Прежде они с дедом виделись ежедневно. Семья Кори жила в огромном белом особняке, стоявшем на холме над городком. Дед заглядывал в рабочий кабинет внучки. А дома врывался даже к ней в спальню и, сияя восторженными голубыми глазами, будил ее, чтобы дать попробовать новейший образец шоколада. Если она переедет в Париж, то они станут встречаться очень редко.

Пролетающие мимо платаны сливались перед ее рассеянным взором в сплошное размытое пятно.

– Я уверена, что буду постоянно летать туда-сюда, – заверила Кэйд, чувствуя, будто в сердце ей вонзается нож.

Руки Сильвана вдруг напряженно сжали руль. Он посмотрел на нее.

– Ты должна сначала вернуться домой. Я покажу тебе один трюк тайного проникновения во французские шоколадные кондитерские.

– Если бы я осталась в Европе, то… И вообще, пока я говорила просто о новых возможностях.

Сильван вновь бросил на нее пристальный взгляд.

– В Европе полно снобов, – заявил дед.

Да, но ей понравились эти снобы. Кэйд посмотрела на четкий профиль Сильвана, тонкие чувственные губы, брови, способные выражать самые разные эмоции. Она будто видела лица других встреченных ею шоколатье, пекарей и сыроваров. Ей нравились их отношения и вера в то, что они лучшие.

– А кого бы ты предпочла видеть каждый день? – вкрадчивым тоном спросил Джек Кори. – Толпу снобов или своего дедушку?

У Кэйд возникло ощущение, будто ее внутренности медленно перемалываются между двумя сдвигающимися каменными жерновами.

– Дедуля, я просто хотела… – Что просто хотела? Какие свои желания она осмеливалась произнести даже мысленно самой себе, не говоря уже о том, чтобы признаться в них деду? – Я просто ищу новые варианты.

Губы Сильвана сжались в узкую полоску.

– Что ж, поищешь их через несколько лет! Когда я умру, – резко возразил дед. – Почему такая спешка?

Жернова продолжали терзать ее внутренности.

– «Марс», – пробормотала Кэйд. – Удельный вес компании в обороте рынка…

А если Сильван… А что Сильван? Она вновь взглянула на него. Черт побери, порой она жила с такой устремленностью к цели, что даже не представляла, как можно закрутить легкий роман с мужчиной.

– Знаешь, Кэйди, я и сам раньше переживал из-за «Марса». И из-за этого дурацкого «Марса» превратил твоего отца в отвратительного трудоголика. В общем, я не собираюсь утомлять тебя, утверждая, что к старости стал более сообразительным, чем все вы… Ты это и сама знаешь. Мне по-прежнему хочется заткнуть «Марс» за пояс. Но теперь семья для меня важнее любых оборотов рынка.

После окончания разговора в салоне повисла тишина, и Кэйд быстро сунула мобильник в сумку.

– Ты подумываешь остаться в Европе? – наконец поинтересовался Сильван. Его голос звучал равнодушно.

Неужели это настолько сразило его, что он не смог даже выразить надежду и восторг?

– Я ищу возможности.

Его пальцы обхватили руль. Губы напряженно сжались.

Кэйд отвернулась к боковому окну и стала смотреть на платаны.

При подъезде к замку они свернули с шоссе на узенькую улочку между каменными домами. Сильван вел машину уверенно, несмотря на то, что расстояние между боковыми зеркальцами фургона и каменными стенами домов не превышало дюйма. Вскоре извилистая улочка привела их к высоким зеленым воротам, ширина которых с трудом позволила фургону проехать внутрь.

– Очевидно, бывшие владельцы побоялись сделать ворота пошире, чтобы приехавшие на грузовике грабители не смогли вывезти все подчистую, – шутливо заметил Сильван.

Он припарковал машину на белой гравиевой дорожке у края двора. Кэйд внимательно разглядывала красивый белый фасад с облупившейся кое-где побелкой, но поддерживаемый в хорошем состоянии, защитные железные оградки украшали дюжину огромных окон, занавешенных белыми кружевными вуалями.

– Napoléon III[145], – сообщил Сильван.

Сам он возвышался над людьми, суетившимися во дворе.

Все они ринулись к ним. Кэйд пригнулась, желая избежать удара дергающихся вил.

– Oup, pardon[146], – сказал один из владельцев вил и всадил их зубьями в гравий.

Она оказалась включенной в круг таких причудливо наряженных фермеров, каких ей не приходилось еще видеть в жизни. Одни облачились в странные рубахи и покусывали соломинки. Другие прятались под огромными мягкими шляпами и держали огромные подсолнухи. На третьих красовались яркие подтяжки и резиновые сапоги. Остальные, слегка смущенные, просто надели джинсы и, не придумав ничего лучшего, дополнили обычные наряды яркими бейсболками. В дальнем конце двора появился высокий, худощавый мужчина с тяпками и лопатами, которые он, похоже, собирался раздавать гостям.

– Не называй им моего имени, – шепнула Кэйд на ухо Сильвана.

– Мама! – воскликнул Сильван. – Где папа? Как вы доехали?

Женщина, воплощение элегантности, выглядевшая так, будто ее ввели в заблуждение, нарядив в бесформенный огромный балахон, крепко обняла Сильвана и поцеловала его.

– Ça va, mon petit choux?[147]

– Мама, познакомься с Кэйд Кори.

Негодяй, подумала Кэйд.

Мать Сильвана выглядела как более зрелая версия Шанталь – волосы немного короче, подобающе возрасту, крашеная блондинка, но прическа безупречна и изысканно уложена. Ее наряд отличался тем сдержанным шиком, каким так искусно владеют парижанки, будто их элегантность лишь дело вкуса и не имеет ничего общего с деньгами, пусть даже Сильван, возможно, подарил ей шарфик от Диора, добавивший к костюму изысканное цветовое пятно. Почти незаметный макияж искусно подчеркивал достоинства, а очки скрывали лучики морщинок. Она приветствовала Кэйд парой поцелуев, едва соприкоснувшись с ней щеками.

– Так вы и есть та самая похитительница? – поинтересовалась мадам Маркиз.

Сильван уже отвернулся, чтобы обменяться рукопожатием с каким-то фермером и со смехом получить еще чьи-то поцелуи.

– Все не так просто, – ответила Кэйд.

Идеально выщипанные брови приподнялись. И замерли в ожидании продолжения.

– Мне пришлось совершить нечто поразительное, чтобы привлечь его внимание, – поспешно добавила Кэйд. – Он говорил, что шоколад важнее меня.

– И оказался прав?

Кэйд молчала, пытаясь подыскать верный ответ, когда раздался чей-то радостный голос:

– Bonjour![148] Неужели вы та самая Похитительница Шоколада? Je m’appelle Natalie[149].

– Моя сестра, – вновь появляясь рядом, пояснил Сильван, пока стройная брюнетка лет двадцати целовала Кейд в щеки.

Перед ними остановился мужчина, раздающий тяпки и лопаты. Большая мягкая шляпа не скрывала идеальной стрижки его красивых серебристых волос. Громоздкие черные резиновые сапоги покрылись грязью с примесью соломы, старой и новой, будто ими часто пользовались.

– Вы, наверное, Кэйд Кори. А я Фредерик Делоб. Добро пожаловать в наш замок. – Склонившись, он поцеловал ее с радушием, и Кэйд мгновенно успокоилась. – Не желаете ли получить тяпочку?

– Держи. – Сильван вручил Кэйд пару старых рабочих перчаток. – И для завершения общей картины… Ты ведь еще не знакома с моим отцом. Кэйд, je te présente Hervé, mon père[150].

Высокий седеющий мужчина с букетом смешливых морщинок вокруг глаз подарил ей несколько «безешек» – а точнее четыре «безешки», вложив в них гораздо больше восторга, чем его жена.