Сад смерти - Маргит Сандему

Она поднесла свою чашку к его и произнесла обычные вежливые приветственные слова. Map взял свою чашку и выпил, украдкой глядя на нее.

Она была такой ужасно маленькой и красивой, как сказочная мечта. Он ненавидел ее за это. Вот, вот, она… выпила! Дело сделано!

Но с ней ничего не произошло, а он так ждал этого.

— Что привело тебя сюда, Map? Ты хочешь поговорить с дедушкой?

Он вновь опустил чашку.

— Нет. Я хочу, чтобы ты пошла со мной на берег в сторону Таран-гая. Это недалеко, я должен тебе кое-что показать. То, что я там увидел.

Она не знала, что сказать, и нахмурилась.

— Не знаю… Уже поздно, моя рана очень болит. Мне кажется, у меня жар.

— Это не займет много времени.

Кажется, свет вокруг ее головы слегка поблек? Да, конечно! Скоро она станет его добычей! Он машинально потрогал лук.

Шира неуверенно засмеялась.

— Не знаю. Я так странно себя чувствую. Как будто мое тело вдруг стало очень тяжелым. И в то же время мне стало гораздо легче. В душе, я имею в виду. Да, я охотно пойду с тобой, Map. Что ты хочешь мне показать?

— Подожди, сама увидишь. Это что-то очень красивое.

Он с трудом сдерживал чудовищное возбуждение, пока они шли к берегу — не в направлении гавани, а к Таран-гаю. Теперь она была у него в руках!

Никто не видел, как они уходили. А скоро они будут далеко от Нора.

Вечер был ледяной. Солнце стояло низко над горизонтом и не могло согреть берег, по которому они шли.

— Ты замерзла, — констатировал Map. — Да, обогреть тебя я не могу.

— Не в этом дело, — дрожа от холода проговорила Шира. — Я чувствую, что с моим телом что-то происходит, ничего не понимаю. Как ты думаешь, может, меня лихорадит из-за раны?

«И это тоже, — со злобной яростью подумал Map. — Но не только!»

Когда он решил, что они уже достаточно далеко отошли от Нора, он остановился. Они были под обрывом, их никто не видел, они были одни.

— Это здесь? — спросила Шира в растерянности. Его глаза светились как узкие щелочки, темным огнем.

— Да, это место вполне подходит.

Плечи ее упали.

— Подходит? Map, это ты сделал, правда? Я чувствую себя так странно, я ничего не понимаю.

Его лицо осветила отвратительная улыбка.

— Ты двигаешься, как человек, Шира, и никакой свет над твоим лбом уже не мешает мне убить тебя. В конце концов я одержал верх.

— О, нет, — прошептала Шира. — Ведь я не выполнила мое задание, как же можно…

Map был немногословен.

— Замолчи и стой тихо.

Шира покорно подчинилась.

— Я думала, мы стали друзьями, Map, — тихо сказала она.

— Друзьями? Мы? — переспросил он, бережно укладывая стрелу. — Я дал тебе выпить воды из источника, ты поняла это, правда? А что теперь? Бросишься бежать, крича от страха?

— Разве это поможет? Ведь ты хочешь этого. Тогда ты застрелишь меня на бегу. Но ведь я сама не хочу жить.

Map чертыхнулся. Его руки дрожали, он не мог удержать стрелу. Он посмотрел на лук, нахмурил брови и снова отложил его в сторону.

— Нет, не думаю, что мне следует воспользоваться именно им. Он до этого каждый раз подводил меня. Что же выбрать? Нож? Или просто голыми руками? Мои руки вокруг твоей шеи. Медленно и…

Он долго, задумчиво смотрел на нее. Пробуя, обхватил ее шею своими руками, все время глядя на ее лицо. Потом он с удивлением перевел глаза на свои опустившиеся руки. Они дрожали, и даже Шира заметила это.

— Почему ты медлишь? — спросила она.

Map уставился на свои дрожащие руки.

— Не понимаю… Я и сейчас не могу, — сказал он беспомощно. — Сейчас мне ничто не мешает, но я все равно не могу. Это что-то иное. Не знаю что.

Шира удивленно взглянула на него.

— Что бы это ни было, я все равно тебе благодарна, — сказала она тихо. — Мне вдруг стало ясно, что я не хочу умирать.

— Но ведь ты всегда хотела… Ты же просила меня!

— Map, ты не представляешь, что я чувствую сегодня! — воскликнула она, протягивая руки к небу и не замечая, что рана от этого болит еще больше. — Все во мне поет от радости и облегчения. Я свободна, свободна! Меня уже больше не пугает моя избранность, я так же легкомысленна и забывчива, как все люди. Теперь я не смогу пройти сквозь огонь или выдержать ураган или холод. Но я счастлива, как никогда. Я — обычный человек! Может быть, я даже смогу научиться кого-то полюбить? И меня полюбят?

Map не мог оторвать от нее глаз. В его взгляде, который скользил по ее стройному, легкому телу, появилось новое, удивленное выражение. В Маре шла чудовищной силы внутренняя борьба.

И тут он принялся обвинять ее, яростно и ненавидяще, он выглядел опустошенным, лицо его стало мертвенно-серым.

— Это ты виновата! — крикнул он. — Это ты виновата в том, что меня жжет изнутри, в этой боли, в этом жаре! Твое проклятое сочувствие! Шама отнял у меня все человеческие чувства — кроме стремления к разрушению, он сделал все, чтобы люди ненавидели меня. И мне это нравится. Но ты… Ты испытываешь ко мне сострадание. Ты хочешь уничтожить меня. О, Шира, проклятая, ты уже почти превратила меня в человека! Но этот человек по-прежнему во власти Шамы. Меня разрывает на части, разве не видишь?

Внезапно он прокричал в беспомощном отчаянии:

— Шама! Где бы ты ни был, помоги мне! У нее есть какая-то тайная сила, которая мне неведома. Верни мне мою силу, Шама!

Из глубин всего его существа вырвался звериный рык, потом жалобный стон.

— Проклятая Шира, — прорыдал он, а потом отвернулся, закрыв лицо руками. Он долго стоял молча, а она не знала, что ей делать. Map непроизвольно дрожал всем телом. Потом он повернулся и взглянул на нее своими горящими, отчаявшимися глазами.

— Я вызову Шаму, — сказал он упрямо. — Посмотрим, кто сильнее.

— Тогда он заберет меня.

— Если б он только это сделал!

Но он не звал Шаму.

Вместо этого рука его — вопреки его воле — скользнула к ее щеке, кончики пальцев коснулись ее кожи.

— Такая нежная, — прошептал он удивленно. Она задрожала от этого прикосновения.

— Map? — вопросительно прошептала она, ее большие глаза удивленно распахнулись.

Он смотрел и смотрел на ее лицо, пока в глазах у него не потемнело, а тепло в его груди не превратилось в нестерпимый раскаленный жар. Его руки обхватили ее за плечи, как будто хотели ее раздавить, он знал, что его холод проникает в ее тело, что ее рана болит еще сильнее, но его руки больше ему не повиновались. Из глотки его вырвался полузадушенный звук, беспомощный, отчаянный… И он громко закричал от этой боли внутри и смог наконец отпустить ее. Уже очень скоро он был далеко-далеко и исчез за обрывом на пути в Таран-гай.

Шира опустилась на землю, оглушенная болью от раны, которая никак не хотела закрываться. Она знала, что рана выглядит ужасно, но Даниэль обещал, что, как только они приедут в Архангельск, то покажут ее настоящему врачу. Из-за жестокого прикосновения Мара рана вновь открылась, и Шира чувствовала, что из нее течет кровь и гной. Но она ничего не могла поделать.