Ключевая фигура - Михаил Нестеров

— Есть обоюдный интерес, — продолжил Костя. — Не знаешь, кому продать информацию о Султане Амирове?

— Не знаю такого человека. С обменом валюты могу помочь — без документов и справки, а так… — Чеченец развел руками.

— Как хочешь. — Костя напустил на лицо равнодушие и пожал плечами.

— Эй, погоди! — окликнули его, едва Горохов сделал несколько шагов. — У меня есть земляк. Может, он знает Султана? Я спрошу у него. Где тебя найти?

Через час Костя сидел в кафе в компании Лече Дугушева, чеченца лет тридцати пяти, одетого в деловой костюм и темно-синюю рубашку. Его с проседью волосы наполовину закрывали уши, глаза шоколадного цвета, нос с горбинкой.

Лече не торопился с вопросами, заказал вина, выпил, приветствуя нового знакомого поднятым бокалом.

Час — короткий промежуток времени, он прошел, как и ожидалось, в состоянии нерешительности, заодно поставил Костю перед очередной идеей. Его интересовала только материальная сторона дела, и если поначалу он просто хотел получить деньги, пролив свет на судьбу Султана Амирова, то чуть позже подумал, что может оказать эту услугу как бы бесплатно. Но взамен попросит…

Нет, он ничего не попросит. Потому что перед ним сидел реальный собеседник, а не воображаемый, не похожий на тощих валютчиков, — широкоплечий, самоуверенный, с глубоким бесцеремонным взглядом.

Решение, принятое спонтанно, оказалось ошибочным. Не ошибается тот, кто ничего не делает, успокоился Костя. С другой стороны, опасность, исходящая от Дугушева и пары курчавых шкафов, присевших за соседний столик, заставила Костю настроиться по-боевому. Он чуть подстегнул себя, вспоминая бои за Грозный. В 95-м его взвод сильно потрепало, но и он со своими бойцами положил немало «чехов». Собственно, кто сейчас перед ним? Тот же «чех», только одетый в цивильное. И где находился он шесть лет назад? Может, в Грозном? Может, его не достала тогда пуля из «Калашникова»?

Уже хорошо, есть за что ненавидеть, есть причина по-настоящему сузить глаза и подтянуть живот, чуть-чуть освобождая давление брючного ремня на пистолет.

— Ты что-то говорил про Султана. Он мой дальний родственник.

— Обойдемся без гнилых заездов. Интересуешься разговором — продолжим, будешь склонять своих родственников — разойдемся.

— Поговорим, — согласился Лече, прикидывая, кто перед ним — бывший мент или действующий.

— Султан скорее всего уже мертв. Из Новограда его вывезли в Дагестан.

— Кто?

И снова нерешительность, будь она неладна, завладела Константином. Просто так сдавать Наурова не было смысла, выставлять условия — эту тему он уже прогонял в голове. А закончить разговор на недомолвках ему не дадут. Во всяком случае, постараются.

— Я скажу, кто вывез Султана. А ты поможешь мне обменять меченые деньги?

— Спецсоставом?

— Нет. Хотя не знаю. Скорее они просто переписаны по номерам. Взятка, если хочешь.

— Мне по барабану. Много?

— Пока… сто тысяч, — назвал Костя.

— Сделаю, — кивнул собеседник. — Завтра в любое удобное время приноси деньги сюда и ни о чем не беспокойся. Возьму пятнадцать процентов. Но вначале назови имя человека. Сам понимаешь, мне нужно будет проверить информацию.

Складно, твердо и убедительно, емко подвел про себя итог сказанного Дугушевым Костя. Чеченец сам избавил его от наболевшего вопроса, заставил смотреть на вещи если не просто, то трезво.

— Шамиль Науров, — сказал Горохов, вставая. — Проверяй. Живет недалеко от Дербента.

44. Дагестан

Шамиль остановился у двери в подвал и долго не решался открыть ее. Видеть чудовище, обитающее в подземелье, — радостно и омерзительно одновременно.

Отомкнув навесной замок, дагестанец положил его в карман куртки и толкнул дверь.

Сыро. На земляном полу, посыпанном песком и древесными опилками, долго не протянешь. Уже сейчас на теле Амирова зарождаются язвы. Но он не сгниет, пока не отсидит положенный срок и не ответит на несколько вопросов. Их старик задавал изо дня в день.

— Кто навел тебя на моего сына? — пока спокойно спрашивал Шамиль, зная, что скоро сорвется на крик и начнет пинать сидящего на полу урода.

— Кто сдал Саида?

Наверняка кто-то из местных, резонно предполагал Науров, из Южного. Благосостояние Науровых ни для кого не было секретом, и не за наводку о молодом предпринимателе кто-то получил деньги, а за информацию: где живет и проводит свободное время, с кем встречается.

Саида и покойного Казимирова связывали не только коммерческие дела — сын часто бывал в компании Рушана, освоил подводное плавание. Не потому ли так легко согласился Шамиль на предложение Марковцева принести бывшего подводника в жертву? Отчасти да, соглашался дагестанец, думая: вдруг попал в точку и Рушан именно тот, кто сколотил капиталец на продаже живого товара. А если не Казимиров, то кто-то из его окружения, а значит…

Шамиль готов был принести в жертву всю бригаду Рушана.

«Вы очень дорожите Казимировым?» — спросил его Марковцев. А Шамиль долго молчал, прежде чем покачать головой. Нет, он не мог дорожить бывшим подводником, но решение далось ему с трудом.

И снова вопросы: не заглаживал ли вину Казимиров, предлагая вооружение с базы? Или таким способом отводил от себя подозрения?

Старик издергался за последнее время. Успокоится, когда подохнет его кровник. И Шамиль, издеваясь над собой, удалял этот момент, ибо прекрасно понимал, какую боль испытывает догнивающий в его подвале шакал.

Дагестанец не ошибался: человек, заработавший на крови Саида, был из окружения Казимирова, звали его Алибеком Уваровым. А пленник ни под какими пытками не выдаст его, поскольку Алибек рядом, в нескольких километрах от этого дома. Вдруг он каким-то образом узнает о пленнике Шамиля Наурова? О, в этом случае он заработает гораздо больше.

Надежда теплилась в немощном теле Султана, и он, стойко перенося пытки, раздувал в груди этот слабенький огонек.

Шамиль исчерпал все свои немногочисленные вопросы. Он шагнул к забившемуся в угол пленнику и, как опущенного, стал избивать ногами.

Глава 14 Секрет Гуддини

45. Москва, 18 сентября, вторник

Марковцев сохранял на лице полное спокойствие. Точнее, он умело изображал апатию, безразличие, сдобренное долей обреченности. В голове же его происходила настоящая борьба. Он мысленно возвращался то к разговору с Валентином Мезенцевым на борту авиалайнера, то с ним же, но уже в другой обстановке, в доме на окраине Жуковского и в его квартире.

На борту самолета Марк сорвался: «Гараж догадался закрыть или оставил нараспашку?» Тогда для Мезенцева не нашлось оправданий, сейчас же, словно вставая на место погибшего товарища, Сергей попрекал себя.

Ему уже начинало казаться, будто Мезенцев намеренно оставил вооружение, давая Марку шанс. Очень призрачный, но все же шанс снова оказаться на воле.

Все, конечно, не так, но кстати оказывается и машина, оставленная Валентином в гараже, и оружие на полках, и фугас в бетонном погребе. Если Мезенцев оставил все это в беспорядке, то Марк мысленно закрепил эти предметы на своих местах, подогнал грядущие действия согласно их расположению.

Вспоминался разговор в квартире Валентина. «Такты нашел путь к богу?» Нашел, и очень скоро. Будто Марк накаркал, явившись к своему бывшему бойцу, теперь бывшему в полном смысле этого слова.

И снова перед глазами салон самолета, где Сергей накричал на… покойника.

— Ну что, Марковцев, готов каяться?

С ним, зная его прошлое, следователь прокуратуры Пинковский разговаривал пренебрежительным тоном, пересыпая свою речь библейскими словами.

— Лицом к стене. И покажи свои руки.

Находясь в камере для допросов, Сергей повернулся к стене и чуть приподнял скованные за спиной руки. Пинковский подергал за короткую цепочку, проверил надежность замков.

Марковцева одели так, чтобы он ни на секунду не забывал, где находится. Порой заключенные в Лефортове действительно не видят мрачных стен, решетки на окнах, «кормушки» на двери, их мысли блуждают далеко от тюрьмы. Усугубляя положение особо опасного преступника, ему выдали спецодежду на несколько размеров больше, а грубые казенные ботинки жали. Для полноты ощущений могли зашнуровать обувь металлическими тросиками и замкнуть.

— Сегодня ты выходишь на волю, — продолжал каламбурить Пинковский, — поздравляю. Я лично поставил подпись под твоим освобождением. Шагай к двери!

Вряд ли следователь прокуратуры испробовал на своем подопечном все методы давления. Сергей давно разобрался в характере этого желчного человека. Тот не упускал случая продемонстрировать свою власть. Если не на воле, в своем кабинете, то на заключенном в тюрьме, лишенном всех прав.